Страница 167 из 179
Наконец, лучшие люди отряда были направлены на подготовку нападения на тюрьму: здесь предполагалось нанести главный удар — как по своей значимости, так и по силе предполагаемого немецкого сопротивления.
Нелегко было Славину составить этот план комбинированного удара. В его распоряжении было слишком мало людей.
Характер же операций был очень разнообразен: намечались взрывы, открытые нападения и засады. Все это надо было сочетать воедино, наметить последовательность отдельных операций, предвосхитить возможность неожиданностей, провалов, неудач.
Славин вместе с начальником штаба Пантелеем Сидоровичем мастерски составил этот план: ему помог его недюжинный организаторский талант и опыт партизанской борьбы.
Наконец наступила ночь решающего удара. Она выдалась темной и облачной.
Начал приятель Дубинца: немецкая электростанция взлетела на воздух. Свет в городе погас. На улицах началась беспорядочная стрельба.
Немецкая городская комендатура подняла тревогу и вызвала подкрепление.
Первыми двинулись резервы гарнизона из села Анапского. Машины с автоматчиками помчались в город.
На их дороге находился тот самый маленький мостик, подходы к которому изучали люди Дубинца. Мостик, сваи которого были подпилены, рухнул под первой же машиной. Грузовик провалился в канаву. На него наскочила следовавшая за ним машина и, опрокинувшись, загородила шоссе.
Тогда немцы, найдя съезд с высокого шоссе, направились по боковому проселку через болото. Их головная машина прошла около двухсот метров и взлетела на мине. Взрыв был так силен, что не только уничтожил первый грузовик, но и разбил кабину второго, убив шофера. Третья машина, не успев затормозить, наскочила на первые две и разбилась…
В эту ночь ни один немецкий солдат так и не прибыл из села Анапского в город.
Вторым выступил на помощь Анапе немецкий резерв из совхоза Джемете. То ли здесь не оказалось в то время машин, то ли они были неисправны, но немцы решили добраться до города пешим порядком.
Первая колонна, беглым шагом выйдя из ворот, у ближайшего поворота дороги напоролась на мины. Немцы повернули обратно и бросились по второй — боковой дороге. Но и здесь их ждали мины. Даже целина оказалась заминированной.
Уцелевшие фашисты кинулись на пристань. Тут наши минеры сплоховали: по плану Славина пристань должна была взлететь на воздух, но она не взлетела — взорвалась единственная мина на левой окраине пристани.
Немцы разместились по моторным лодкам: они решили морем, через бухту, добраться до города. Однако план Славина был тем и хорош, что предвидел и эту возможность. В море немцы вышли, но до города не доплыли: анапские рыбаки, завербованные Дубинцом, заблаговременно подобрались к причалам, сняли часовых, утопив их в море, продырявили моторки и забили отверстия временными затычками, быстро размокшими в воде. Ни одному немецкому солдату не удалось выбраться на берег.
В городе тем временем события нарастали с каждым часом.
Партизаны Дубинца почти без потерь ворвались на телефонную станцию, сняли холодным оружием охрану и разбили аппараты. Ребятишки, разделившись по группам и пользуясь сумятицей, ловко резали телефонные провода на улицах.
Но у радиостанции дело обстояло далеко не так гладко. Немцы встретили атакующих партизан плотным огнем. Появились первые убитые и раненые среди десантников. Вторая их атака также была отбита. Положение становилось критическим. И только подкрепление, вовремя присланное Славиным, решило исход борьбы: напав с тыла, десантники ворвались на радиостанцию и разгромили ее.
Дом начальника полиции атаковала небольшая группа бойцов из взвода все того же Дубинца. Схватка была короткой, но горячей: немцы били разрывными пулями, и двое десантников упали мертвыми у крыльца. Начальника полиции настигли в кабинете. С простреленной головой он рухнул на свой письменный стол.
К бургомистру Анапы отправился сам Дубинец. У него были свои особые счеты с бургомистром, но какие — он не сказал никому, кроме Славина. И Славин ему разрешил разделаться с бургомистром, хотя на Дубинца в эту ночь возлагалась самая ответственная и решающая операция: он должен был вместе с Поданько штурмовать тюрьму.
В дом бургомистра партизаны ворвались сравнительно легко, хотя и здесь не обошлось без жертв: немецкий часовой, спрятавшись в саду, тяжело ранил одного партизана.
Но в доме бургомистра не оказалось, хотя Дубинец твердо знал, что тот никуда не уходил. Дубинец бегал по комнатам, заглядывал под кровати, под рояль, за шторы. Бургомистр будто в воду канул. А время, отпущенное Славиным, истекало: товарищи у тюрьмы ждали, и промедление могло быть роковым…
В последний раз обходя комнаты, уже потеряв надежду отыскать хозяина, Дубинец вдруг увидел: из платяного шкафа торчат петли подтяжек. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, скорее со злости, чем по здравому смыслу, Дубинец рванул за подтяжки. Дверь шкафа открылась, и на пол, как мешок с мукой, вывалился бургомистр. Он был так перепуган, что даже не кричал…
Расправу с предателями в станице Раевской, повинными в пленении Егорина и гибели его бойцов, Славин приурочил к той же ночи решающего удара. Это было сделано с умыслом: нападение на станицу Раевскую должно было сковать гарнизон станицы и не дать ему возможности оказать помощь Анапе.
Операция в Раевской оказалась не из легких: здесь стояли тылы фронта. Но план операции был разработан великолепно, и она закончилась даже с меньшими потерями, чем предполагал Славин. Впрочем, и задачи этой операции были ограничены: не трогая гарнизона, а только сковывая его, не покушаясь на склады продовольствия и боеприпасов, расправиться с предателями.
Небольшая группа бойцов Семенцова, усиленная штабниками и хозяйственниками Пантелея Сидоровича, устроила шумную демонстрацию в направлении складов. Немцы, не уверенные в своих силах, допустили промах, на который и рассчитывал Славин: стянув почти весь гарнизон к складам и оголив станицу, фашисты ограничились пассивной обороной. Этого только и нужно было партизанам. Неслышно подкрались они к намеченным хатам и без особого труда разделались с предателями.
Славин приказал взять живьем атамана, начальника полиции и коменданта. Это не удалось: в операции участвовали слишком горячие головы, все хорошо помнили страдания и гибель егоринцев. Дольше всех оборонялся комендант: он отстреливался до последнего патрона.
Взрывы и пальбу в Раевской услышали немцы в Тоннельной и немедленно отправили в Раевскую колонну машин с автоматчиками.
В дороге, услышав взрывы в Анапе, колонна разделилась: часть, подъехав к крутому повороту, свернула к Раевской, а другая помчалась по шоссе в город.
Славин учел и эту возможность. Его минеры еще с вечера заложили «чемоданчики» на обеих дорогах.
Как рвались здесь машины и много ли их было уничтожено, так и осталось невыясненным: минеры, заложив «чемоданчики», по приказу Славина ушли сражаться в Раевскую. Известно одно: ни в станицу, ни в Анапу машины из Тоннельной в ту ночь не пришли…
Диверсия у полевого аэродрома была исключительной по своей дерзкой смелости. Аэродром лежал в степи, заросшей чахлой, невысокой травой. По ночам время от времени немцы освещали степь ракетами. Они пускали ракеты в стороне, стараясь не обнаружить аэродром и скрыть его от наших бомбардировщиков. Это и дало возможность минерам Славина подползти к дороге, ведущей с аэродрома к городу, и заложить на ней мины.
Когда грохнули первые взрывы в Анапе, из ворот аэродрома по тревоге на полной скорости вышла колонна грузовых машин. Здесь в точности повторилось то же самое, что было у села Анапского: первые две машины взлетели на воздух. Колонна остановилась. Немцы посовещались и решили продолжать путь пешком. Ускоренным маршем они двинулись к Анапе. На грузовиках остались только водители. Боясь наскочить на мины, медленно, осторожно — спешить теперь им было некуда — они начали разворачивать свои машины. В это самое время на них и набросились десантники. Схватка была короткой и тихой — десантники орудовали только ножами.