Страница 10 из 16
Филимонов отказался от первоначального намерения — изловить связного, загнуть ему голову назад и держать так до тех пор, пока несчастный не согласится, например, сплясать лезгинку.
Всё-таки Гошке польстило, что его назвали старшим на участке.
— Кузя! — с ухмылкой позвал он своего напарника. — Гляди, кого прислали! Заводная игрушка! Тараторит — уши лопаются!
Кузя уселся на бугор, хотел подмигнуть в ответ — не получилось. Левая рассечённая бровь его была густо намазана йодом.
— Он, наверно, по бумажке учил, чтоб не забыть! — отозвался Кузя насчёт Шурки.
А Шурка уже исчез. Он нёсся под уклон, позади развернувшейся цепи, видел весёлые и грустные лица, удачную и неудачную маскировку.
Вот и свои. Повезло нам — место какое хорошее!
Только Пете Павлову всё не впрок: толстый, жарко ему, встал в полный рост и «Пионерской правдой» обмахивается. Голова и плечи над кустом торчат.
Шурка напролом пробивался через кусты, и вдруг — трах! — врезался коленом в жёсткую землю, хватаясь за тонкие колючие веточки. Обо что это?
— Разбежался! — над самым его ухом произнёс Генка Брыкин.
Вот в чём дело — ножку подставил!
Рядом возник Вовка Углов.
Не время сводить счёты. Растирая коленку, Шурка одобрительно заметил:
— А вы здорово укрылись! Ниже — кто?
— Степановичи.
— Где, где? Ага, вижу. Понятно… Так вот, тропинок тут нет, сами видите. Думаете, если кто к лагерю будет подходить — он где угодно может идти, да?
У Брыкина даже поперечная складка на лбу обозначилась. Но от усилия он вдруг начисто забыл заданный вопрос, и теперь хлопал глазами, ожидая продолженья.
— …Нет, он где угодно не пойдёт! — после внушительного молчания сказал Шурка. — Где заросли совсем густые — полезет он, чтобы запутаться? Не полезет! Где камни под ноги подворачиваются — пойдёт? Не пойдёт. Тут перед нами две ложбины, овражки такие, к морю спускаются. Он их где попало перейдёт? Где попало не выйдет, очень круто. Тут, когда идёшь к лагерю, ноги сами ведут, где лучше. И каждый раз одинаково получается! Как будто такая дорога — невидимая. Она сюда выходит. Понятно теперь? Тут главное — сигнализация! Мы с Серёгой их издалека увидим, там место открытое. Но надо, чтоб вы от нас не потерялись. За оврагами — видите, высокий такой вал? Мы там и засядем. Первый сигнал — зеркальцем, а потом руками. Ваша задача — не проспать, пускай другие посты дремлют, а у нас тут дело верное…
— Да нет, Шурик, мы не проспим… ты не беспокойся… — каким-то севшим голосом ответил Вовка.
Шурка взглянул удивлённо — и вдруг понял: Вовка до того вошёл в игру, что для него уже всё стало «как в самом деле». И отвечал он совсем по-серьёзному, не как в игре — как в жизни ответил бы.
Проскочив бегом две ложбины, Шурка плюхнулся наземь. Огляделся.
Ниже по склону зашевелился большой куст. Из-за куста показалась голова измученного ожиданием Серёжи.
Резко согнув ладонь, Шурка подал знак: не высовываться!
Перекатился в ложбину, там перебежал в полный рост и ползком выбрался к Серёже. Сразу потребовал:
— Зеркальце!
Вовка и Генка смотрели из-под ладошек не в ту сторону. Они потеряли Шурку из виду и не догадывались теперь взглянуть чуть левее.
Зайчик ударил им по глазам, заставил присесть, а потом они снова вытянули шеи и подслеповато уставились на Шурку.
Он тут же замахал руками: всё, прячьтесь!
Связь была!
До Шуркиного прихода Серёжа успел осмотреть участок. Подобрал несколько железных осколочков — изогнутых и плоских, рваных и оплавленных, — со времён войны они всё ещё попадались здесь. Вздохнул, что не нашлось ни одной стреляной гильзы — посвистеть.
Теперь Шурка и Серёжа улеглись рядом, рассматривая «первый улов».
На голубоватом каменном щебне, устилавшем всю площадку, железки смотрелись очень здорово: тёмно-бурые, красно-коричневые, рыжие всех оттенков, от пыльного до огненного.
Серёжа сказал:
— Я бы всем давал по кусочку. Ведь листья засушивают на память? Кусочки дерева увозят, чтобы дома нюхать. А железки… Вот покажут фильм про войну: бумм! трахх! — Серёжа понизил голос. — Шур, а ведь они… раз валяются, значит, ни в кого не попали?
— Ещё неизвестно… — Шурка неприязненно посмотрел на осколки. Вот этот, самый острый, может, прошёл через сердце, навылет — а теперь притворяется: «Я ничего не делал!..»
Тёмная твёрдая листва давала совсем мало тени. Надо было примоститься ещё ближе к кусту. Мешали острые камни, словно нарочно вмазанные в глину у самых корней.
— Может, инженеры для нас что-нибудь спрятали под камнями? — Серёжа заулыбался.
— Да нет, наверно, ливень был сильный — вот и натащил сюда и камни, и глину. Они у корней застряли… — сказал Шурка. — Подремать бы немного…
— А ты дремли.
— Нельзя. Потом хуже будет. Я только глаза закрою на минуту… А ты смотри в оба!
Снизу, от самой воды, донёсся громкий дружный визг.
— Шур, — озабоченно спросил Серёжа, — вот такая куча мала — не в первый раз. Вдруг там уже прошли?
— Там внизу кто? — назидательно сказал Шурка, не размыкая глаз. — Младшие девчонки! А по берегу всегда дикие курортники ходят. Вот они курортников и хватают почём зря! А кого надо — как раз прозевать могут…
Тут он открыл глаза, сел рядом с Серёжей и ладонью разделил всё обозримое пространство на две половины: нижнюю, до моря — Серёже (она лучше просматривалась), верхнюю, до перевала — себе.
Прошло несколько совсем тихих минут, и вдруг, ни слова не говоря, Серёжа торопливо забарабанил кончиками пальцев в Шуркину спину, будто в дверь.
Шурка мгновенно собрался в комок, и вот уже ввинчивался в самую середину куста.
— Вижу! Вижу! — опередил он Серёжину подсказку. — Вползай за мной, не торчи! Ноги, ноги давай сюда!
Они оба стали как одно существо, с одним дыханием, с единым сердцебиением. Оба неотрывно следили за незнакомой фигурой.
Человек шёл медленно, как бы прогуливаясь. Он внимательно разглядывал муравьиные тропинки под ногами, иногда оборачивался к морю, а лагерной стороной не интересовался вовсе.
Шурка смотрел, смотрел, так ничего и не мог решить. Как будто не тот человек, со снимка, но что-то в нём было и от того. А почему в кителе? Ведь снят — в летней рубашке!
Фу ты, ну ты! Вот бы сейчас бинокль! Может быть, сразу бы всё и понял…
Серёжа беспокойно поглядывал сбоку, но Шурка молчал.
А человек в кителе уходил. Он заглянул в ложбину. Понял, что здесь перебраться на ту сторону трудно: очень круто.
Шурка подумал: «Сейчас пойдёт краем ложбины, наверняка нас увидит!» Стало как-то не по себе.
Но человек отступил шагов на двадцать и побрёл вверх по склону.
Шурка заволновался: вон какую дугу выделывает! Сейчас пройдёт мимо! И, если он «тот» — старшие отряды перехватят добычу. Ведь совсем с нашего участка уходит!..
И тут Шурка выкатился с треском из куста к незнакомцу, прямо как к брату родному!
— Дяденька, вы из милиции?
Незнакомец значительно кивнул, оглядел мальчишку с ног до головы, а потом с остановками, будто оценивая его догадливость, пояснил:
— Только я сейчас… не на основной работе…
— Особое задание! — замирая от восторга, почти шёпотом сказал мальчик.
Незнакомец чуть шевельнул уголком рта, — больше на эту тему разговаривать не надо.
Шурка обернулся к кусту, махнул рукой и негромко позвал:
— Серёжа! Да не прячься, иди сюда! — Шурка осёкся и глянул в глаза незнакомцу.
Похож на фотографию? Глаза похожи. Причёска другая. И китель какой-то… лежалый, что ли? Эх, вместо всех подозрений — одну бы надёжную примету!
Что теперь можно было выгадать хитростью? Шурка уже на всё махнул рукой. Кроме последней задачи: дать направление.