Страница 19 из 39
Президент, как мне кажется, допустил затем ошибку. Сначала в частном порядке он укорил республиканцев, а затем публично обрушился на демократов – как они могут единогласно поддерживать Петрэуса, но одновременно отвергать планы генерала и лишать его ресурсов, необходимых для реализации этих планов? Несмотря на всю свою логичность, этот вопрос обидел демократов до глубины души. В результате они стали в последующие месяцы гораздо более осторожно подходить к утверждению кандидатур старших офицеров, справедливо опасаясь, что президент снова начнет с них спрашивать.
Маневры в конгрессе, имевшие целью использовать вопрос по дополнительным ассигнованиям на войну для изменения объявленной стратегии, активизировались в конце февраля и в марте. 15 марта подкомитет Мерты сформировал график вывода американских войск из Ирака, указав итоговой датой конец августа 2008 года; как и обещал Мерта, резолюция содержала требования к критериям боеготовности и продолжительности дислокации. В тот же день cенат 50 голосами против 48 отверг резолюцию законодательного характера, которую предложил Гарри Рид и которая требовала вывода подразделений из Ирака в течение 120 дней после вступления закона в силу и тем самым вынуждала завершить вывод большинства частей к концу марта 2008 года; подразделениям, которые оставались в Ираке, вменялась в обязанность профессиональная подготовка иракских военных, проведение контртеррористических операций и защита американских активов на территории страны. Я отчаянно сопротивлялся этому законопроекту, сначала на приватных встречах с членами конгресса, затем в интервью для прессы 22 марта, во всех подробностях описывая возможные последствия, регулярно упоминая о неизбежном президентском вето и о неминуемой в этом случае отсрочке принятия решения по выделению финансирования на несколько недель. Несмотря на мои предупреждения, на следующий день, 23 марта, палата представителей 218 голосами против 208 одобрила финансирование операции, но установила предельный срок для вывода американских войск из Ирака – 31 августа 2008 года. 26 марта cенат принял законопроект по финансированию кампании при условии вывода войск до 31 марта 2008 года. 25 и 26 апреля палата представителей и cенат соответственно утвердили доклад о текущей ситуации, призывавший приступить к выводу войск 1 октября 2007 года и завершить его через 180 дней. 1 мая президент наложил вето на этот законопроект. Наконец, 25 мая нам удалось заручиться финансированием кампании без ограничительных условий, однако попытки конгрессменов изменить новую стратегию продолжались, как и бюджетные игры, сопровождавшиеся задержками финансирования. Я как-то сказал конгрессменам, что веду самый большой в мире супертанкер по неизведанным водам, а они ждут от него маневренности байдарки.
Я старался не допустить, чтобы сенатские интриги помешали осуществлению моих планов в отношении Ирака, главным образом – связанных с увеличением численности контингента и поддержанием этой новой численности вплоть до конца 2008 года. 9 марта я сообщил своим сотрудникам, что если мы не добьемся значительного успеха в Ираке к октябрю, то стратегию снова придется менять. 20 марта, в ходе видеоконференции с Петрэусом, я сказал, что собираюсь в Багдад в середине апреля и хочу обсудить с ним, что он вкладывает в понятие «успех». Он ответил, что, с его точки зрения, увеличенный контингент должен оставаться в Ираке по крайней мере до января 2008 года, то есть минимум год.
Двадцать шестого марта я сказал Пэйсу, что намерен, прежде чем лететь в Ирак, побеседовать с глазу на глаз с президентом, чтобы убедиться, «что мыслями он по-прежнему в октябре». Нам требуется, добавил я, долговременное военное присутствие в Ираке, и для достижения этой цели Ирак нужно политически «удалить к середине осени из фокуса общественного внимания» в Соединенных Штатах. Отсюда следовало, что, в свою очередь, ситуацию с безопасностью необходимо нормализовать до той степени, когда Петрэус сможет не кривя душой сказать: «Мы добились прогресса», и приступить с октября к побригадному выводу войск (а значит, усиленный контингент фактически пробудет в Ираке до февраля). Пэйс справедливо заметил, что определять успех не прерогатива Дэйва; да, Петрэус может высказать свое мнение, но последнее слово остается за президентом и за мной.
Когда входишь в Овальный кабинет, справа от президентского стола – подарка королевы Виктории президенту Резерфорду Б. Хейсу, изготовленного в 1880 году из тимберса британского военного корабля «Резолют», – прячется дверь, ведущая в личные покои президента, самую недоступную «святая святых» в Вашингтоне. Там, справа по коридору, имеется ванная комната (Буш-41 называл ее именем члена администрации, которого терпеть не мог), совсем крохотный кабинет слева, а прямо – скромных размеров столовая с кухонькой, где стюарды Белого дома готовят кофе, чай и другие напитки. Дверь в дальнем торце столовой выводит в коридор между Овальным кабинетом и офисом вице-президента, а французские окна в другом торце открываются во внутренний дворик, где президент может уединиться на свежем воздухе. Мне часто доводилось бывать в этой столовой при работе с Бушем-41; помню, мы сидели там и смотрели по телевизору начало воздушной войны в Ираке в январе 1991 года. Я никогда не видел ни одного из Бушей в Овальном кабинете и даже в этих примыкающих покоях без пиджака и галстука. Несколько раз мне случалось завтракать с Бушем-43 в личной столовой, и всегда хотелось заказать настоящий завтрак: бекон, яйца, тосты… – но Буш предпочитал здоровое питание – хлопья и фрукты, – поэтому приходилось усмирять потребность в жирной пище английской сдобой.
Именно в этой столовой я встретился с президентом один на один 30 марта и сообщил, что, по моим расчетам, мы должны навести порядок в Ираке к осени, так или иначе. Я сказал, что нужно сдвинуть иракский вопрос с первого места в политических дебатах перед президентскими выборами, чтобы кандидаты от Демократической партии не загоняли себя публично в такие ситуации, когда им придется выступать против значительного военного присутствия в Ираке «на годы вперед» (я был уверен, что быстро там ничего не уладится). В ходе обсуждений с Петрэусом и Объединенным комитетом начальников штабов мы пришли к выводу, что, вероятно, получится приступить к сокращению численности контингента в октябре, но темп сокращений должен быть таким, чтобы Петрэус сохранил большую часть подразделений до лета 2008 года. Я снова подчеркнул, что, независимо от результатов реализации новой стратегии к октябрю, осенью понадобится провести ревизию нашей политики и определиться с перспективами американского военного присутствия в Ираке.
Президент согласился со мной. Он также сказал, что не знает, как долго сможет сдерживать республиканцев, твердо намеренных преодолеть его вето. Инициатива по сокращению контингента должна исходить от Петрэуса, так что президент спросил: «Как он собирается определять успех?»
Затем Буш обмолвился – по-моему, словно защищаясь, – что вовсе не ведет переговоров за спиной Чейни или Хэдли, однако нам с ним действительно нужно поговорить наедине. И прибавил, что больше не станет говорить о сокращениях, но я всегда могу к нему обратиться, хотя бы позвонить.
Я вышел из столовой в уверенности, что мы договорились начать вывод войск в октябре и что инициатива по этому поводу должна исходить от Петрэуса. Теперь моя задача в том, чтобы убедить Дэйва согласиться на эти условия.
Прежде чем приступить к рассказу о том, что происходило после октября, я вынужден для полноты картины остановиться, скажем так, на скучной реальности процедурных вопросов. В январе я представил общественности ряд инициатив, призванных облегчить тяготы передислокации для бойцов Национальной гвардии и резервистов: отныне надлежало обеспечивать развертывание их частей как целых подразделений (раньше многие добирались до мест дислокации самостоятельно), а срок их откомандирования не мог превышать одного года. Эти инициативы были весьма положительно встречены командованием Национальной гвардии и руководством кадрового резерва, самими солдатами и офицерами и получили одобрение конгресса. Одновременно я пытался найти аналогичное решение, которое позволило бы устанавливать четкие, реалистичные и долгосрочные политические цели развертывания боевых частей, например сухопутных. Еще 27 декабря 2006 года я попросил Роберта Рангела и своего тогдашнего старшего военного помощника, генерал-лейтенанта ВВС Джина Ренуара, оценить плюсы и минусы сокращения сроков развертывания боевых подразделений. Имея в виду прежде всего боевой дух (и предстоящее объявление о переброске подкреплений в Ирак), я хотел узнать, достаточно ли распространить такую практику только на инженерные батальоны (с учетом их участия в контртеррористических операциях) или следует внедрить ее во всех частях, находящихся в Ираке, пока там воюет столь многочисленный контингент. Кроме того, я постарался проанализировать возможные политические и экономические последствия использования такой практики. Мне доложили, что при сохранении текущего подхода перерывы между командировками в зону боевых действий у регулярных частей, дислоцированных в Ираке и Афганистане, настолько коротки, что наши парни вынуждены вновь отправляться на передовую – и лишь потом получают возможность провести полных двенадцать месяцев дома. Это обстоятельство лишний раз укрепило меня в стремлении добиваться увеличения численности нашей армии и корпуса морской пехоты. Однако затем возникла насущная необходимость усилить контингент в Ираке, и стало ясно, что чем-то придется пожертвовать.