Страница 13 из 39
К середине октября всего три члена Группы по изучению Ирака представили свои рекомендации на бумаге – два демократа и один республиканец; они единодушно утверждали, что усиление армейского контингента в Ираке за счет подразделений из других регионов необходимо для стабилизации ситуации в Багдаде, каковая, в свою очередь, имеет решающее значение для успеха в Ираке в целом. Тем не менее, когда группа в середине ноября опубликовала проект доклада, в нем об увеличении численности вооруженных сил США в Ираке не упоминалось. Только на семьдесят третьей странице проекта из девяноста шести мимоходом говорилось, что Группа поддерживает краткосрочную передислокацию американских армейских частей для стабилизации положения в Багдаде – либо необходимо ускорить подготовку и снаряжение иракских позразделений.
Я никогда не обсуждал этот проект со своими бывшими коллегами по группе, так что могу только предполагать: победа демократов на промежуточных выборах, обеспечившая им большинство в обеих палатах конгресса, и стремление продемонстрировать «экспертное единомыслие» ради усиления политической значимости доклада обернулись фактическим отказом от очевидного и весьма перспективного шага. Скажу честно, я был сильно разочарован.
Натиск: первая фаза «Большой волны»
Несмотря на то что широкой публике президент всегда демонстрировал уверенность, к весне 2006 года, полагаю, он уже отчетливо понимал, что текущая иракская стратегия себя не оправдала. Генералы Кейси и Абизаид большую часть года занимались передачей ответственности за поддержание безопасности в стране местным вооруженным силам; более того, еще в начале года Кейси заявил, что рассчитывает сократить военное присутствие США в Ираке с пятнадцати до десяти бригадных тактических групп к декабрю. (Личный состав каждой группы – в среднем около 3500 человек, плюс персонал поддержки, включая логистику, связь, разведку и вертолетчиков.) Да, после терактов в Самарре всякие разговоры о том, что ситуация в стране стабилизируется, воспринимались как откровенная насмешка, но все планы по увеличению численности нашего контингента встречались в штыки на том основании, что американские солдаты служат мишенями для террористов: чем больше американцев, следовательно, тем чаще будут нападения; вдобавок, ощущая наше дыхание за спиной, иракцы никогда не научатся самостоятельности. Словом, оперативное командование сосредоточило усилия на передаче полномочий.
Между тем в Вашингтоне к концу лета, вопреки громким публичным заявлениям о близкой победе, было составлено по меньшей мере три доклада с анализом реального положения дел. Основной доклад подготовили Стив Хэдли и СНБ; также отметились Госдепартамент (отчет советника госсекретаря Райс Филипа Зеликова) и Пентагон (отчет под общим руководством председателя Объединенного комитета начальников штабов Пита Пэйса).
После утверждения в должности (но еще до приведения к присяге) я высказал президенту и Хэдли свои соображения по Ираку на приватном завтраке 12 декабря в небольшой столовой, примыкающей к Овальному кабинету. Я предложил президенту направить Малики послание, подчеркивающее значимость достигнутого момента для лидеров обеих стран. Что-нибудь в таком духе: «Пора решаться. Какая страна вам нужна? И нужна ли вам страна вообще? Альтернативой будет хаос». Я настаивал на форсировании событий, чтобы добиться определенности. Способен ли Малики действовать? Если нет, на кого можно положиться? Наши люди в Багдаде, по-моему, упорно не желают вникать в суть происходящего, твердят о «некотором снижении террористической активности», совершенно не учитывая, что эта активность – как море: то отлив, то снова прилив. И хорошо бы четко осознать, к чему мы стремимся в Ираке экономически и политически. А ведь есть также Иран и Сирия, которым следует растолковать, что всякая помощь нашим врагам в Ираке неизбежно повлечет за собой суровое наказание. Я предложил привлечь к процессу урегулирования Саудовскую Аравию: шейхи уверяют, что обеспокоены, но до сих пор ограничиваются только словами. И наконец я спросил, что будет, если наша стратегия все же провалится? «Каков план Б?»
Мы стали обсуждать, когда именно президенту выступить с речью, если будет решено изменить стратегию и усилить наш контингент. Буш сказал, что подождет, пока я не вступлю в должность, не съезжу в Ирак в качестве министра обороны и не вернусь со свежими рекомендациями. Я возразил: нельзя допускать, чтобы ход событий определял дату выступления. Если президент не готов, то лучше повременить. «Тактическая пауза выгоднее стратегической ошибки», – подытожил я.
Тринадцатого декабря президент прибыл в Пентагон на встречу с Объединенным комитетом начальников штабов. Встреча состоялась в конференц-зале министерства – так называемом «Танке». На ней также присутствовали вице-президент, Дон Рамсфелд и я. Поскольку формально Рамсфелд еще оставался на своем посту, именно он говорил от лица министерства, а я в основном молчал. Однако эта встреча дала мне отличную возможность выяснить настроения основных игроков и оценить, как президент проводит рабочие совещания. Кроме того, мне представился шанс понаблюдать за штабистами и их взаимодействием с Бушем и Чейни. Президент озвучил идею усиления нашего контингента в Ираке. Все начальники штабов принялись его переубеждать, не только ставя под сомнение эффективность этого шага, но и ссылаясь на «негативное впечатление», которое данный шаг произведет на армию в целом. Дескать, в этом случае не избежать «подрыва боевого духа» вследствие многократных передислокаций и длительной разлуки военнослужащих с семьями – ведь усиление контингента неминуемо повлечет за собой увеличение продолжительности сроков службы в Ираке.
Я был поражен до глубины души очевидной оторванностью штабистов от реалий войны, их сосредоточенностью на теории и упованием на стечение обстоятельств. Никто – никто! – не упомянул о жизненной необходимости для нас одержать победу в Ираке. Так впервые я лицом к лицу столкнулся с важнейшей проблемой, которую мне предстояло решать все годы на посту министра обороны, – наши военные руководители уделяли катастрофически мало внимания зарубежным кампаниям. Буш выслушал штабистов, ни разу не прервав, но потом негромко заметил: «Самый надежный способ потерять все – это проиграть в Ираке». В дальнейшем мне пришлось разбираться со всеми вопросами, которые поднимали начальники штабов, но с президентом я был согласен полностью.
Не могу не вспомнить электронное письмо, которое я получил приблизительно год назад, – от бывшего студента Техасского университета, ушедшего служить в Ирак. Он писал, что, конечно, он и его приятели хотят вернуться домой, но не прежде, чем задача будет выполнена и они убедятся, что их друзья погибли не напрасно. На мой взгляд, этот молодой офицер тоже согласился бы с президентом.
У нас с Хэдли 16 декабря состоялся долгий телефонный разговор в рамках подготовки к моей поездке в Ирак. Стив сообщил, что перед президентом я отчитаюсь о поездке 23 декабря, а затем все, кто отвечает за национальную безопасность, соберутся 28 декабря на ранчо в Кроуфорде, чтобы принять итоговое решение. Он подробно изложил мне предполагаемую повестку дня совещания в Кроуфорде – усиление контингента и стратегия для Багдада. Достаточно ли у Кейси ресурсов, чтобы обеспечить безопасность иракцев в Багдаде? Понимает ли генерал, что увеличение численности войск есть «способ выиграть время и пространство для маневра в ожидании, пока укрепится иракское правительство?» Возможно ли усилить одновременно контингенты в провинции Анбар – где суннитские шейхи понемногу рвут отношения с «Аль-Каидой» и повстанцами из-за их бессмысленной жестокости – и в Багдаде? Или же нам придется оставить Анбар подразделениям спецназа и суннитским племенам, готовым с нами сотрудничать? Как точнее описать саму новую стратегию – это повышение безопасности, обучение или то и другое? Если мы намерены координировать свои действия с иракцами, означает ли это сокращение численности американских войск, принимающих фактическое участие в боестолкновениях?