За Отчизну

Пока Ванчек и Громадка читали письмо, Штепан разделся и, согревшись у очага, почувствовал себя совершенно счастливым у этих простых, приветливых людей. Все сели в кружок, и началась дружеская беседа.

- Словно сам господь бог тебя послал, брат Штепан, - начал Громадка. - Мы как раз решили, что настало время изгнать антихристовых детей из Усти. Тут нас сотни четыре будет, да из сел уже собираются с тысячи две братьев. Брат Ян Жижка пишет, что ты, брат Штепан, можешь нам помочь советом, как получше захватить город.

Штепан рассказал свой план захвата города и указал те пункты, где легче всего будет проникнуть незаметно в город.

- Мне кажется, что ударить по Усти следует в последнюю ночь масленицы. К этому времени все паписты упьются и вовсе не способны будут драться.

Братья не умели обсуждать что-либо долго и пространно. В какие-нибудь полчаса было решено, когда и как захватить город...

На исходе последней ночи масленицы, когда город погрузился в тишину и все католики, начиная от гордого пана Ольдржиха и до последнего солдата, крепко спали, усыпленные многодневной гульбой и беспробудным пьянством сквозь незаделанные щели в стене, как тени, проникли тысячи вооруженных братьев под командой Громадки и его друзей.

Братья были разбиты на несколько отрядов, и каждый отряд ясно и отчетливо знал, куда он должен был направить свой удар.

Над городом нависла глухая, темная ночь. Внезапно спящий город был разбужен стуком оружия, криками о помощи. Началось нечто невообразимое: по улицам бежали бородатые люди с факелами в руках, размахивая оружием и испуская грозный боевой клич:

- За чашу! Бей антихристовых слуг! Бей! Бей!

Из домов выбегали полуодетые, ничего не понимающие горожане, рыцари, прелаты, патриции и тут же падали под ударами топоров, цепов, дубин и копий братьев. Со всех сторон гремело:

- Бей, бей! Не щади никого!

Пан Ольдржих едва успел ускакать в сопровождении своих воинов, пробившихся через ряды нападавших. Толпы потерявших голову от ужаса беглецов прорвались через ворота и бежали, как стадо, без оглядки, в спасительную темноту зимней ночи.

Долго еще носились по улицам группы вооруженных крестьян с пылающими факелами, и то здесь, то там еще слышался металлический стук оружия, крики, проклятия и стоны...

Наутро Усти был в руках братьев. В раскрытые ворота толпами валил народ из окрестных деревень. Мерно звонили колокола устинских церквей.

- пели зычными голосами крестьяне, проходя по улицам и площадям Сезимово-Усти.

На паперти церкви среди многочисленной толпы крестьян стоял Ванчек, и его суровый голос долетал до самого конца площади:

- Наступает время, когда не будет на земле никаких царств, ни господ, ни подданных, и все оброки и налоги исчезнут, и никто друг друга не будет к этому принуждать, и все будут равны, как братья и сестры... Грядет, грядет, братья, тысячелетнее царство Христово, и не будет над нами никакого иного господина!..

Штепан, проведший всю ночь в бою, грязный и усталый, стоял невдалеке от проповедника и думал, глядя на эти тысячи лиц, с верой и воодушевлением внимавших словам Ванчка:

"Прав брат Амброж - нельзя у этих простых угнетенных людей отнимать их веру в новую, справедливую жизнь. Нельзя!.."

Тяжелая рука опустилась на его плечо. Штепан оглянулся - сверху на него глядел и радостно улыбался Громадка.

- Ну как, братец Штепан, хорошо, а?

- Славно, брат! - от чистого сердца ответил Штепан. - Начало сделано. Будем продолжать начатое!

- Знаешь, Штепан, все же для нашего дела Усти не годится. Его легко можно окружить со всех сторон, а оборонять нелегко. Есть у меня на примете другое место, совсем рядом, там, где с Лужницей сливается Тесминицская речка.

- Где стоит Градище? Я это место хорошо знаю. Там можно построить целый город, и он с трех сторон защищен водой.

- Вот-вот! Завтра же двинемся туда...

Через несколько дней отряды братьев под командованием Громадки, Ванчка, Яна из Быдлина и Яна Смолина захватили развалины Градища. Громадка, стоя на уцелевшей башне полуразвалившегося замка, осмотрелся вокруг и торжественно сказал Штепану:

- Теперь вернись, брат Штепан, к брату Яну Жижке, свези ему поклон от его старого друга, звонаря Громадки, и всех нас, его друзей, и скажи: Громадка нашел место и осел в нем! Пусть брат Ян шлет сюда своих божьих воинов, и никакой враг нам здесь не будет страшен! А мы отсюда выйдем на смертный бой, и по всей Чехии засияет божья правда.

2. БИТВА ПРИ СУДОМЕРЖЕ

Говорил Ян Смолин. Речь его, нескладная и медленная, была уснащена такими замысловатыми оборотами, что основной смысл ее ускользал от внимания слушателей. Штепан никак не мог дождаться, когда же посланец Громадки наконец дойдет до самой главной части своего рассказа - взятия Сезимово-Усти и захвата Градища. Но посланец все еще никак не мог оторваться от описания множества подробностей, которые ему казались необходимыми.

- И как я уже вам объяснял, достоуважаемые братья, погода в мясопуст стояла не то чтобы весьма холодная, но снегу выпало немало, а у нас в горах и морозец даже поднялся...

Ян Жижка от нетерпения дернул себя за ус и наконец не выдержал:

- Понятно, брат, все это нам понятно! Ты покороче доложи, что стало с Сезимово-Усти.

Ян Смолин был выбит из колеи, смешался и, утратив нить рассказа, замолчал. Оправившись от смущения, он сначала степенно разгладил бороду и, прокашлявшись, продолжал:

- На твой вопрос, почтенный брат Ян, я могу ответить лишь так: еще не минула последняя ночь мясопуста, как вышибли мы из Усти антихристово семя, а немалое число католических панов направили прямехонько в пекло к их отцу. Но для нашего Табора Усти не годилось, ибо город с трех сторон доступен для осады и вместить всех прибывших из сел братьев не сможет. По этой причине мы, долго не дожидаясь, заняли Градище, что на Тесминицской речке, и объявили то место Табором. Присылай, брат Ян, туда войска, чтобы удержать Табор от нападения врагов, и переведи туда всех братьев из Пльзеня.

Суровое, озабоченное лицо Яна Жижки просветлело, сдвинутые густые брови разошлись. Воевода весело улыбался, глядя на Яна Смолина и Штепана.

Последние слова Яна Смолина утонули во внезапном взрыве радостных восклицаний и веселых выкриков. Все повскакали со своих мест и бросились к посланцам отважного звонаря, вплотную обступили их, тискали в крепких объятиях, дружески жали им руки и с грубоватой сердечностью похлопывали их по плечам.

Но вот раздался твердый и решительный голос Жижки:

- Братья Хвал и Брженек, подойдите сюда... Брат Брженек, передай под начальство брата Хвала три четверти нашего войска. Завтра в ночь ты; брат Хвал, с этим войском выступишь к Градищу. Избегай встреч с противником и совершай марш свой ночами. Но в случае боя - не теряйся. Придешь в Градище - перестрой укрепления и собирай туда народ. Как услышишь о нашем приближении - выступай навстречу... А ты, Штепан, быстренько приведи ко мне Милана-ганака.

"Как же так? - думал по дороге Штепан. - Ведь теперь нас тут останется каких-нибудь четыре сотни бойцов... - Но затем он сказал себе: - Раз воевода так решил, значит он все обдумал!"

На обратном пути, идя вместе с Миланом, Штепан рассказал приятелю и о захвате Сезимово-Усти и о том, что заложен Табор. Услышав о Таборе, Милан смущенно спросил Штепана:

- Растолкуй-ка мне, брат, что это за слово такое - "Табор". Все только и говорят: Табор, Табор... А что за Табор, я и не понимаю.

- Все подробно тебе объяснять не стану - все равно не запомнишь, скажу попроще. В святом писании говорится, что некогда, в стародавние времена, на один праведный и добрый народ напали злые, нечестивые враги и покорили его. И повелел бог одной пророчице, по имени Дебора, собрать десять тысяч храбрых хлапов и удалиться с ними на гору Фавор, а по-нашему - Табор. С этой горы Табор войско Деборы ударило на врагов, выгнало их вон из царства и освободило от чужеземного ига свой народ. Вот поэтому и мы ищем себе место, чтобы основать наш Табор и оттуда ударить на слуг антихриста и освободить от нечестивого ига нашу землю и наш народ.