Страница 14 из 72
— Полегче ты, дубина! Всю кожу сдерешь!
Да и вообще, обнаженная хозяйка представляла собой неприятное зрелище: плотные складки нависали одна над другой, и все их нужно было тереть по отдельности, сверху и снизу, словно резиновые шины, надетые на невидимый стержень. Умм Аббас не казалась толстой из-за своего мощного костяка, но стоило ей присесть или наклониться, как откуда-то набегали эти безобразные складки.
Итак, начался ритуал натирания спины. Мочалка скользит в проворных руках Сейиды, повинуясь командам хозяйки:
— Чуть выше… В сторону… Вот так… Три сильнее… Теперь хватит…
Постепенно грязно-серая спина становится багровой, и лицо Сейиды краснеет от усердия, сплошь покрываясь каплями пота. Довольная хозяйка блаженно улыбается:
— Хватит, дочка.
Сейида повесила мочалку на водопроводную трубу, выпрямилась, расправила онемевшую спину. Умм Аббас взяла кувшин и вылила на себя остатки теплой воды.
— Хочешь, сама помойся, заодно и белье постираешь.
Сейида заколебалась. Раньше она спокойно раздевалась в присутствии хозяйки, но теперь что-то мешало ей остаться обнаженной перед испытующим, бесцеремонным взглядом.
— Чего стоишь? — недовольно спросила Умм Аббас. — Раздевайся, а то развезешь до ночи! И постирать еще надо…
Делать нечего, Сейида не спеша разделась. Увидев ее голой, хозяйка всплеснула руками:
— Да ты совсем стала взрослой, девка! Вот несчастье!
Разумеется, она и раньше замечала, что грудь и бедра Сейиды с каждым днем округляются и растут, но она представить себе не могла, до чего изменилось худущее тело девочки. Теперь, кроме Умм Аббас, в доме Бараи появилась еще одна женщина. А ведь сын — здоровенный, полный сил парень. Жизнь теперь настолько осложняется, что и представить страшно. От Аббаса всего можно ожидать. В один прекрасный день окажется, что Сейида беременна, и придется брать нищенку в невестки. Скандал! А ведь она всю жизнь ухлопала, чтобы вывести сына в люди, женить на дочери важного человека, способного устроить карьеру молодого чиновника — дорогого зятя! И отказаться от этих надежд из-за какой-то безродной замарашки?! Хозяйка с ненавистью глядела на Сейиду. Огромная грудь Умм Аббас тяжело вздымалась — гнев просто душил ее.
— Чего застыла как истукан? Садись и мой голову!
Девушка подчинилась, а Умм Аббас продолжала изучать ее, не находя ни одного утешительного для себя изъяна. Как избежать возможных неприятностей? Как оградить сына от этой безмятежной и в то же время опасной женщины? Что бы ей на всю жизнь оставаться нескладной девчонкой с длинными руками и голенастыми ногами. Внезапная мысль, мелькнувшая с ослепительностью молнии, заставила ее содрогнуться, а что, если не только сынок приударит за этой красоткой? Правда, Бараи серьезный, степенный мужчина, вечно занятый своей типографией, но кто знает, насколько ловко поведет себя Сейида. Хоть и говорят «молодо-зелено», но поговорки плохое утешение, когда беда на дворе. Мужчины всегда не прочь поволочиться, особенно за молоденькими. Она не раз замечала что Бараи оживляется и веселеет, когда болтает с соседкой Тахией. Правда, та постарше Сейиды. Вряд ли он дойдет до того, чтобы спутаться с девчонкой. Вот Аббас — другое дело. Одна надежда, что в платье Сейида далеко не так соблазнительна. Но враг человеческий сумеет подстроить случай. Беда, да и только.
Хозяйка свирепо схватила мочалку, откинула со спины Сейиды рассыпавшиеся волосы и принялась с озлоблением тереть нежную кожу, словно хотела содрать ее напрочь. Затем оделась и ушла, оставив Сейиду стирать.
Что и говорить, мужская половина квартала совсем иначе отнеслась к волшебному преображению маленькой сироты, Сейида зря опасалась, что Аббас остынет к ней после случившегося. Хозяйский сын просто не давал ей проходу. Казалось, он только и делает, что ищет укромный уголок, днем — где-нибудь в доме, а ночью — в типографии. Время от времени Аббас давал деньги, и это кое-как примиряло Сейиду с его назойливостью. Похоже, что и другие знакомые мужчины были не прочь что-нибудь ей подарить.
Эта неожиданная, непонятная власть над мужчинами опьяняла Сейиду. Вместо враждебности, преследовавшей ее на каждом шагу, она встречала теперь только приветливые и ласковые улыбки некогда хмурых лавочников и не задавалась вопросом, какие мысли скрываются за этими улыбками. Теперь Сейида не бегала, а ходила степенно и плавно, грациозно покачивая бедрами. Каждое движение свободного сильного тела приносило и самой Сейиде неизъяснимое наслаждение — удивительно ли, что на нее заглядывались.
Вспомни, глупенькая, точно так же плыла по улицам и Даляль. Да, мужчины тогда осуждали ее. Но это лишь для видимости, а сами только и ждали случая, чтобы договориться о встрече. Наверняка и за спиной Сейиды что-нибудь говорят. Пусть, ее это мало трогает. Что там ни толкуй, а она несомненно нравится им. Многие даже забывают о своих делах, когда видят ее.
Ну что ж, Сейида, кажется, тебя и впрямь не пугает будущее, точь-в-точь как твою мачеху? Знаешь, сколько других, подобных тебе, пыталось выйти из этих бедных кварталов ее неверной дорожкой? Пустись по ней и всегда будешь заходить в тупики.
Все повторится с неизменностью граммофонной пластинки: подмигивания, заигрывания, восхищенные возгласы, причмокивания губами, но конец этому будет всегда один — охлаждение, разочарование, пустота. Да, мало надежды кричать вдогонку: ты уже двинулась по пути, проторенному поколениями твоих несчастных предшественниц. Ты хочешь нравиться. И мужчины чувствуют это. Хоть тебя и не назовешь прекрасной, но ты становишься для них все более привлекательной и желанной. Грудь высокая, бедра крутые. Рот немного великоват, но носик — точеный. Когда же ты смеешься, Сейида, твое лицо становится удивительно красивым.
Было уже за полдень, жара спадала, тени домов и деревьев стали длиннее и могли укрыть от безжалостных солнечных лучей. Подул легкий ветерок. Сейида сняла тесный шерстяной жилет, который Умм Аббас напяливала на нее, чтобы скрыть высокую грудь («Надевай, не то простудишься, и сидеть с тобой будет некому!»), взяла небольшую миску, зажала в другой руке хозяйские деньги и пошла к бакалейщику Абдель Муаты купить масла. По дороге она потолкалась возле тележек с огурцами и смоквами, приценилась и двинулась дальше. В лавке девушка подошла к мраморному прилавку и, ни слова не говоря, пристально посмотрела на хозяина, который отвешивал чечевицу. Бакалейщик вздрогнул, словно она его окликнула, и тут же повернулся к ней.
— Что прикажешь, красавица?
— Фунт масла.
Он предупредительно взял у нее миску, быстро наполнил и поставил на весы. Масла оказалось больше, чем на фунт, но лавочник не обратил на это внимания. С деньгами он тоже обошелся небрежно — смахнул, не считая, и вновь уставился на Сейиду.
— Угости конфеткой, — шутливо попросила она.
— Как тебе отказать, обольстительница! — пропел бакалейщик.
— Тогда дай две, — засмеялась Сейида.
— Хоть две сотни! — ответил тот и протянул целую горсть.
Сейида перешла улицу эс-Садд и направилась было домой, но ее задержало зрелище шумной процессии, которая приближалась со стороны квартала Сиди ат-Тыйби. Во главе процессии выступал шейх Ахмад, размахивая белым деревянным мечом. Шедшие следом мальчишки дружно скандировали: «Слава Аллаху!» Сейида остановилась поглазеть. Прежде она бы и сама к ним присоединилась, но теперь неудобно — она уже взрослая.
Сейида засмотрелась на зеленый кафтан и красную чалму шейха и не успела отойти, когда сам Ахмад, а за ним и мальчишки бросились бежать, сметая все на своем пути. Кто-то сильно толкнул замешкавшуюся Сейиду, она упала и выронила миску. Масло вылилось и смешалось с пылью. О, черный день! Целый фунт масла пропал!
Как же возвращаться к хозяйке? На этот раз не отделаешься обычной взбучкой — Умм Аббас обрадуется поводу расправиться с ней и исцарапает ей все лицо. Как быть? Спасти ее может лишь новый фунт масла, но на что его купить? Попросить у Аббаса? Если он выручит ее, Сейида готова быть с ним поласковее. Но как незаметно вернуться домой. Пожалуй, лучше попросить сбегать за Аббасом кого-нибудь из знакомых ребят, хотя бы сына прачечника Дукдука. Что же ты медлишь, Сейида? Ты и так задержалась, и теперь нельзя терять ни минуты! Конечно, Дукдук и его отец Халиль очень удивятся и заподозрят, что ее и Аббаса связывают какие-то дела, которые они хотят скрыть от домашних. Пусть думают что хотят, другого выхода нет. Пусть поухмыляются, позубоскалят, даже пусть ущипнут — руки-то у обоих длинные. Лишь бы не отказали. Вот только дома ли Аббас и есть ли у него сейчас деньги?