Страница 101 из 113
И вот, не успел Престо вернуться из почтовой конторы, как к дому Барри подкатил автомобиль с одним из вездесущих журналистов. Он жил в ближайшем отеле и получил на час раньше Престо телеграмму своего агента, служившего в нью-йоркском главном телеграфе, о посылке телеграммы на имя Антонио Престо по адресу Иолстоунского национального парка. И журналист немедленно выехал.
Он имел вид солидного коммерсанта. Его можно было принять за туриста. На ремнях, перекрещивающихся на груди, висели два фотоаппарата — маленькая кинема и зеркалка. Ещё не выходя из автомобиля, он успел снять домик лесника и Эллен, выглядывавшую из окна, со шваброй в руке. За несколько минут своего пребывания он нащёлкал несколько десятков снимков, с любезной бесцеремонностью вторгаясь всюду. Он обрушился на горевшую от смущения Эллен лавиной вопросов. Девушка так растерялась, что отвечала одними междометиями, и, тем не менее, журналист заполнял страницу за страницей стенографическими иероглифами. Но когда нежданный гость подошёл к письменному столу Престо с явным намерением просмотреть лежащие там бумаги, Эллен вышла из себя. Весь гнев, который накопился в ней против назойливого посетителя, вдруг прорвался. Она, как часовой, заслонила собою стол, угрожающе взяла швабру наперевес и сказала прерывающимся от волнения голосом:
— Мистер! Хозяина нет дома. Извольте сейчас же оставить комнату!
— Хе-хе! Вот вы какая гордячка! — И, принимая Эллен за дочь или служанку бедного лесника, он вынул толстый бумажник и зашелестел долларами, — Может быть, вы подо бреете, если…
— Вон! — крикнула Эллен, махнув шваброй перед самым лицом журналиста.
Он опешил, проворчал: «Ну, ну» — и под натиском Эллен, пятясь, вышел из комнаты.
«Что-то теперь будет?…» — подумала Эллен, чувствуя, что зашла далеко. Если журналист пожалуется Престо, как он посмотрит на её поступок?
И вдруг она услыхала лай Пипа и вздохнула так, словно сбросила со спины тяжёлый мешок.
«Пусть теперь мистер Престо сам расправляется с ним как хочет».
А мистер Престо расправился очень просто.
— Никаких интервью, и поворачивайте обратно! — сказал он решительно. Престо привык обращаться с этой братией.
Журналист сразу понял, что здесь с интервью дело безнадёжно. Он мог только сердито щёлкнуть три раза аппаратом, чтобы заснять найденного Престо, но тот с быстротой ящерицы повернулся спиной, прежде чем щёлкнул затвор.
Машина уехала. Престо застал Эллен в застывшей позе со шваброй в руках.
— Этот нахал, кажется, причинил вам беспокойство? — участливо спросил Престо.
— Да, но и я ему, кажется, тоже… — ответила Эллен и, под влиянием возбуждения, рассказала Престо обо всём.
Тонио рассмеялся и низко поклонился.
— Вы прекрасно защищали мои интересы, мисс. Однако досадно! Теперь журналисты налетят, как саранча. Я отчитаю этого Пирса за его неосторожность… Хоть из дому беги… Я, впрочем, скоро уеду, но до отъезда мне ещё о многом надо поговорить с вами и вашим дядюшкой. Так вот что: как только сюда кто-нибудь явится, говорите, что я уехал в Канаду. Не церемоньтесь, если понадобится, ещё раз пустите в ход и вашу победоносную швабру.
В этот день, действительно, было ещё несколько налётов журналистов, но Эллен энергично выпроводила их, умышленно напустив на себя роль грубой, неотёсанной, бестолковой женщины. И Престо, скрывавшийся в саду, с интересом наблюдал эти сцены и шептал: «Эх, Гофмана бы сюда с аппаратом!… Ну, ничего! Мы ещё заснимем её в этой роли!»
Вечером, когда вернулся Барри, Престо за ужином рассказал леснику-учёному и его племяннице свою необычную историю, из которой Эллен не пропустила ни слова.
— Что же вы думаете делать дальше? — спросил Барри, когда Престо окончил свой рассказ.
— У меня уже готовый план, который я создал под вашей кровлей. О нём ещё никто не знает, и пусть это пока и останется между нами… Из моего рассказа вы видите, что даже крупные артисты всецело зависят от предпринимателей, — продолжал Престо. — Мистер Питч отверг меня. Ну, что же! Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Постараюсь обойтись и без мистеров Питчей.
— Вы хотите вступить в Ассоциацию киноартистов, организовавших, как я слышал, собственное кинопредприятие? — спросил Барри.
— Ассоциация киноартистов — только первая попытка киноработников коллективной защиты своих интересов, — ответил Престо. — Но, по существу, это объединение кинозвёзд. Ассоциация сильно пропитана коммерческим душком, и средним актёрам, не говоря уж о статистах, там живётся нелегко. Притом и творчески в этой Ассоциации я не был бы вполне свободен, а мне нужна полная свобода — свобода составлять сценарии, режиссировать, играть. То, что я затеваю в этой области, — заранее можно сказать, — совсем не понравится заправилам Ассоциации.
— Отсюда можно сделать вывод, что вы хотите организовать собственное предприятие? — спросил Барри.
— Именно.
Барри ничего не ответил, только повёл бровью и, затянувшись трубкой, пустил струю дыма.
— Вы сомневаетесь в успехе? — спросил Престо и, не ожидая ответа, продолжал: — А я верю в успех. Иск мистера Питча, лечение и, главное, судебный процесс очень истощили мой капитал. Но всё же у меня осталась достаточная сумма, чтобы начать дело. По крайней мере, её хватит на то, чтобы выпустить на экран первую картину. А что дальше? На займы я, конечно, не могу рассчитывать. Банки по чувствуют опасность в моём предприятии и не только не дадут мне денег, но и всячески будут вредить мне. Это я предвижу. Но я рассчитываю на другое. Моё предприятие не будет строго коммерческим, хотя, конечно, оно не должно быть и убыточным, иначе я не выдержу борьбы. Оно должно носить кооперативный характер в гораздо большей степени, чем Ассоциация киноартистов. Это будет не только объединение артистов, но и всех, без исключения, работников, вплоть до плотников и уборщиков. В одном Голливуде всегда имеется больше сотни безработных режиссёров, тысячи киноартистов. Они охотно согласятся в первое время получать даже меньше обычного, пока предприятие не начнёт давать доход, участниками которого они станут. Но такого ограничения, я думаю, и не понадобится. Наоборот, я постараюсь поставить средних и низших работников сравнительно в лучшие условия. Спайка на почве солидарности интересов поможет нам выдержать борьбу даже с левиафанами-киноконцернами. По крайней мере, я надеюсь на это.
— Вам виднее, — сказал Барри.
— Я делаю ставку на людей, — с воодушевлением продолжал Престо. — Мне нужны верные помощники, которые понимали бы меня и на которых я мог бы положиться. И вот… я подумал о вас, мистер Барри…
— Обо мне? — с удивлением отозвался тот.
— Да, о вас и мисс Эллен. Эта дыра, хотя бы и самая живописная в мире, совсем не место для вас, образованного и умного человека. Не место и для мисс Эллен. И я предлагаю вам бросить сторожку и перейти ко мне на работу. Я гарантирую вам, что первый же оклад будет превышать вдвое содержание учителя, которое вы получали.
— Но я полный профан в кинематографии! — возразил Барри.
— Только поэтому вас и удивляет моё предложение. Кинопромышленность — ведь огромная и сложнейшая индустрия с самыми разнообразными специальностями. Для вас на первое время найдётся работа, с которой справится каждый грамотный человек. Ну, скажем, в договорном, счётном отделе. Когда же вы лучше познакомитесь с кинопроизводством, сможете занять и более ответственный пост, вплоть до управляющего, который получает весьма солидный оклад. Найдётся работа и для мисс Эллен.
— Только не сниматься! — поспешно сказала девушка.
— Выбор работы всецело будет зависеть от вас, — постарался успокоить её Тонио.
— Всё это так неожиданно, — сказал Барри, видимо, колеблясь дать согласие.
Престо понял его сомнения: перед ним был человек, уже запуганный жизненными неудачами. Он боялся потерять то немногое, что имел.
— Я откровенно сообщил вам, — начал убеждать его Престо, — что для меня лично это начинание сопряжено с риском. И рискую я большим, чем вы. Ваш же риск я не считаю большим. Ведь за год-два вы заработаете у меня столько, сколько не заработаете и за десять лет в этом парке. Вы приобретёте новые специальности, значит у вас расширятся и возможности устроиться помимо меня…