Дом на горе

Ничего не понимая, Витя растерянно смотрел на протянутую ладонь.

Тогда Костя сделал к нему ещё один шаг и схватил за руку.

— Вот так-то лучше! — Довольная улыбка тронула лицо Фёдора Семёновича. — Да здравствует мир в восьмом классе!

Заулыбались и ребята.

Только Паша с Васей оцепенело смотрели друг на друга: они, как и Кораблёв, ничего не понимали.

А Костя всё тряс и тряс Витину руку, словно хотел, чтобы весь класс видел, как сильно и прочно их рукопожатие, хотя глаза его при этом были серьёзны и холодны.

— А у меня, ребята, к вам дело есть, — заговорил Фёдор Семёнович, когда класс успокоился. — К Новому году электростанция должна дать свет школе, а у нас ещё электропроводка не закончена. Лучшие ученики по физике из девятого и десятого классов взялись помочь монтёрам. Надо кого-нибудь из восьмого выделить.

— У нас по физике Витя Кораблёв хорошо идёт, — сказала Варя, угадывая, к чему клонит учитель.

— Я тоже так думал, — кивнул Фёдор Семёнович. — Так вот, Виктор… отбери ещё трёх-четырёх ребят, хорошо успевающих по физике, и отправляйся в распоряжение электромонтёров. За старшего над ребятами будешь ты…

— Я? За старшего? — удивился Витя. — Да ребята и не захотят со мной…

— А ты не торгуйся… выполняй, раз назначили, — перебил его Костя.

— Хорошо, я соберу, — согласился Витя и весь урок просидел как в тумане.

После звонка Фёдор Семёнович задержал в классе Костю и Варю.

— Хорошо вы меня поддержали сегодня… с полуслова поняли, — сказал он. — Молодцы!

— Я давно Косте говорила, чтобы помирился, — заметила Варя. — А у него гордости через край…

— Да как с ним можно было мириться? — не выдержал Костя. — Он же, Фёдор Семёнович…

— Знаю, знаю, — остановил его учитель.

— Знаете? — удивился Костя. — И вы это терпите! Такую обиду?..

— Приходится иногда и потерпеть, — усмехнулся учитель. — Если от каждой вашей обиды учитель начнёт из себя выходить, что же тогда в школе будет?.. А про то, что Витя обо мне наговорил, лучше сейчас не вспоминать. Его нам сейчас крепко держать около себя надо… в сторону не отпускать.

…Домой Варя с Костей возвращались вместе. С утра выпал мягкий, пушистый снег и густо запорошил поля, лощины, овраги, крыши домов. Всё кругом выглядело чистым, ослепительно белым, словно искусный маляр ещё раз прошёлся по земле своей огромной кистью и исправил последние недоделки.

Варя набрала полные пригоршни снега и близко поднёсла к лицу:

— Вот и зима пришла!

— Пришла, — отозвался Костя и скатал тугой снежок. Потом он покосился на девочку: им пора идти домой, а они почему-то всё ещё стоят на «школьной горе» и смотрят вниз, где уже пролегли десятки новых тропок и глубокие следы полозьев.

— А хочешь, по целине пойдём? — неожиданно предложил мальчик.

Варя согласно кивнула головой и первая побежала по склону «школьной горы», оставляя на нетронутом снегу рубчатый след калош. Когда они добрались до берега Чернушки, девочка повернула к мосту.

— Нет уж, давай через реку, напрямик, — остановил её Костя. — Скорее дома будем.

Он ждал, что Варя сейчас растеряется и скажет: «Как можно! А если лёд провалится?», но она только махнула рукой и засмеялась:

— А давай!.. Напрямик так напрямик!

Костя сбежал на лёд первым, добрался до середины реки и несколько раз подпрыгнул.

— Не робей! — крикнул он. — Лёд крепкий. Ты только по моему следу шагай.

Посмеиваясь, девочка вслед за Костей перебралась через реку.

До Высокова они шли, болтая о всякой всячине, и остановились около дома Балашовых, когда уже начало смеркаться.

— Вот так пошли напрямик! — спохватилась Варя и, вбежав на крыльцо, взялась за щеколду двери. Но потом, словно что вспомнив, обернулась и поманила Костю: — Я давеча про гордость сказала… будто у тебя её через край. Так это я так… не подумала. Ты не обижайся. Ладно?

Не успел Костя ничего сказать, как девочка кинула ему в лицо пушистый снег и скрылась в сенях.

Мальчик решил в долгу не оставаться. Схватив пригоршню снега, бросился было к крыльцу, но потом махнул рукой и улыбнулся.

Дома Колька встретил брата радостным восклицанием:

— По глазам вижу: пятёрку получил! По какому предмету?

— Ладно, Колька, потом расскажу… Давай-ка лучше ужинать.

За ужином Костя с серьёзным видом принялся расспрашивать брата, как пионеры учатся, довольна ли вожатая их успехами.

— Всякое бывает, — уклончиво ответил Колька. — Только теперь от нашей вожатой ни одна двойка не укроется… Чуть что, так Варя и на дом к пионеру придёт и на совет отряда вызовет.

— А вы бы не очень допекали вожатую… У неё своих уроков хватает.

— Разве мы не понимаем! — обиделся Колька.

Потом Костя поинтересовался, какой у пионеров план работы на зиму.

— Вы, главное, про лыжи не забудьте. Тренировки надо начинать, к состязаниям готовиться… Если, конечно, потребуется, могу и я подзаняться. Можешь передать своей вожатой.

— Вот здорово! — обрадовался Колька. — А мы как раз тебя вчера запланировали: тренер по лыжам. Мне Варя поручила договориться с тобой.

Брови у Кости полезли вверх.

— Тогда считай, что мы уже договорились.

Глава 24. ДОБРАЯ ПАМЯТЬ

В теплице, окружённой сугробами снега, зазеленело маленькое поле.

Первое время после появления всходов просо на опытной клетке мало чем отличалось от всходов на контрольной клетке.

Ребята заволновались, но, по молчаливому сговору, старались об этом не говорить и терпеливо ждали, что будет дальше.

И стебли проса, как бы войдя в силу, мало-помалу окрепли, начали расти быстрее и стали заметно опережать посевы на соседней клетке.

Опытное просо доставляло ребятам немало хлопот. Надо было умело топить печь, постоянно поддерживать в теплице ровную температуру, вовремя очищать стеклянную крышу от снежных заносов.

Между тем занятия в школьной бригаде шли своим чередом. Ребята изучали агротехнику высоких урожаев ржи, пшеницы, ячменя.

Марине доставалось крепко. То, что из года в год она делала в поле, теперь надо было толково и просто объяснить ребятам. Но слов и знаний не хватало. Бригадир обращалась за советами к директору школы, к Галине Никитичне, вечерами просиживала за книгами.

— И втравили же вы меня в это дело… ребятишек учить! — жаловалась она отцу. — Всё время убиваю… ни погулять, ни песен попеть…

— Ничего, ничего! — успокаивал её Яков Ефимович. — Это тебе только на пользу.

Сказать по правде, Марина и не унывала. Ей даже нравилось приходить по вечерам в школу, слышать ребячьи приветствия, вести беседу, отвечать на вопросы… К тому же Марина всегда находила себе помощников: то она приводила к ребятам бригадира первой бригады и тот рассказывал, как сеять и ухаживать за рожью, то свою подругу — мастерицу по ячменю, то деда Новосёлова.

Однажды Фёдор Семёнович спросил Галину Никитичну и Марину, почему они изучают с ребятами только зерновые культуры и совсем забыли про картошку.

— Пригласите-ка вы Анну Денисовну Кораблёву, — посоветовал учитель. — Ведь она всю жизнь на земле трудится, в колхоз вошла одной из первых и до сих пор работает так, что молодые могут ей позавидовать. Третий год по урожаю картофеля первое место в колхозе держит.

— Это правильно, — согласилась Марина. — У тети Анны есть чему поучиться.

Членам школьной бригады совет директора школы понравился. Митя предложил организовать «картофельную конференцию».

— Какую ещё конференцию? — не понял Паша.

— Позовём Анну Денисовну. Она с нами побеседует. Потом юннаты о своих опытах расскажут, потом Галина Никитична выступит…

— Это неплохо, — одобрил Фёдор Семёнович. — Тогда уж не замыкайтесь, пригласите на конференцию все старшие классы.

А наедине он сказал Галине Никитичне:

— Надо, чтобы и Витя был на конференции.

— Не пойдёт он, пожалуй…

— Непременно привести надо. Нам, учителям, частенько приходится открывать детям заново и людей и события. Твой брат, скажем, привык к тому, что мать у него ничем не примечательная: тихая, скромная, безответная. Вот пусть он и увидит её в ином облике.