Оникс

— Могу я спросить тебя кое о чем? — спросила я Дэймона, уставившись на стакан, который вертела в руках.

— Смотря о чем, — невозмутимо ответил он.

— Ты… чувствуешь что-нибудь по отношению ко мне?

— Что-то помимо того, что я чувствовал сегодня утром, когда увидел, насколько хорошо ты смотришься в этих джинсах?

— Дэймон, — вздохнула я, пытаясь игнорировать ту девчонку внутри себя, которая кричала: «ОН ЗАМЕТИЛ МЕНЯ!» — Я говорю серьезно.

Его длинные пальцы выводили круги на деревянном столе.

— В области затылка становится тепло и возникает покалывание. Это то, о чем ты говоришь?

Я украдкой взглянула на него. На его губах блуждала улыбка.

— Да-а, ты чувствуешь это тоже?

— Всякий раз, когда ты рядом.

— И это тебя не беспокоит?

— А тебя это беспокоит?

Я не знала, что ответить ему. Покалывания не вызывали болезненных ощущений, просто казались странными. Меня беспокоило другое — что именно это могло означать. Наша странная связь… мы совершенно ничего о ней не знали. Даже наши сердца теперь бились в одном ритме.

— Это может быть побочным результатом твоего исцеления. — Дэймон наблюдал за мной поверх стакана с молоком. Честное слово, я начинала думать, что он выглядел бы сногсшибательно даже со следами молока на верхней губе.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросил он.

Не очень.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты выглядишь ужасно.

В любой другой раз подобный комментарий привел бы к боевым действиям в этом доме, но сейчас я просто поставила стакан на стол.

— Мне кажется, я заболеваю.

Его брови сошлись на переносице. Даже сама мысль о возможности заболеть была для Дэймона чем-то невероятным. Лаксены не болели. Никогда.

— Что с тобой?

— Я не знаю. Возможно, какая-то особая инопланетная инфекция.

Дэймон хмыкнул:

— Сомневаюсь. Я не могу позволить, чтобы ты болела. Нам надо немедленно вытащить тебя из дома и попытаться убрать след. Потому что пока мы этого не сделаем, ты…

— Если ты сейчас скажешь, что я слабая, я тебя стукну. — Злость вытеснила из моего желудка приступы тошноты. — По-моему, я уже доказала, что таковой не являюсь, особенно после того, как увела Барака от вашего дома и сама убила его. — Я очень старалась не повышать голоса. — Если я человек — это еще не значит, что я слабая.

Дэймон отпрянул от меня, его брови взлетели вверх.

— Я всего лишь хотел сказать, что до тех пор, пока на тебе след, ты остаешься в опасности.

— А-а. — Мои щеки запылали. Упс. — Ладно. Но я все равно не слабая.

Секунду назад Дэймон сидел за столом, а в следующую уже находился рядом со мной, опустившись на колени. Его взгляд был устремлен прямо мне в лицо.

— Я знаю, что ты не слабая. Ты доказала это. То, что ты сделала несколько дней назад, подключившись к нашей силе… Я до сих пор не могу понять, как это случилось, но ты, определенно, не слабая. Никогда не была такой.

Ох. Было крайне сложно придерживаться решения не уступать его нелепому желанию видеть нас вместе, когда он был таким…милым, да еще когда, вдобавок ко всему, он смотрел на меня так, словно я была последней плиткой шоколада, которая оставалась в целом мире.

Эта мысль заставила меня вспомнить о том чертовом печенье с шоколадной крошкой, которое он мне так любезно предлагал.

Уголок его губ дрогнул, будто он знал, о чем я думала, и пытался подавить улыбку. Не эту свою обычную ухмылку, а настоящую улыбку. Тут совершенно неожиданно он поднялся, нависая надо мной так, что мне пришлось запрокинуть голову.

— А сейчас мне нужно, чтобы ты доказала, что ты — не слабая. Поднимай свою пятую точку и давай избавимся хотя бы от части следа.

Я простонала.

— Дэймон, я, правда, плохо себя чувствую.

— Кэт…

— Я не говорю этого для того, чтобы «поломаться» перед тобой. Мне кажется, меня вот-вот стошнит.

Дэймон сложил на груди мускулистые руки, отчего его майка заметно натянулась.

— Пока ты светишься, как чертов маяк, ты ограничена в своих действиях: не можешь ничего делать и тем более куда-либо ходить.

Я отодвинулась от стола, игнорируя спазмы в животе.

— Пойду переоденусь.

В глазах Дэймона мелькнуло удивление, и он сделал шаг назад.

— Так легко уступила?

— Уступила? — Я рассмеялась, совершенно не чувствуя веселья. — Мне просто хочется быстрее от тебя избавиться.

Дэймон хмыкнул, покачав головой:

— Продолжай убеждать себя в этом, Котенок.

— Продолжай тешить свое мужское эго.

Не успела я глазом моргнуть, как Дэймон стоял возле меня, блокируя выход. Приближаясь ко мне, он опустил голову, прожигая меня взглядом. Я отступала до тех пор, пока мои руки не нашли край кухонного стола.

— Что? — Я попыталась перейти в атаку.

Поместив руки по обе стороны моей талии, он наклонился. Его дыхание танцевало поверх моей щеки, и наши глаза встретились. Он двинулся чуть ближе, и его губы коснулись моего подбородка. У меня вырвался сдавленный всхлип, и я качнулась навстречу ему.

Один удар сердца — и Дэймон отстранился, самодовольно усмехнувшись:

— Ну да… мужское эго здесь ни при чем, Котенок. Иди, переодевайся.

Вот черт!

С досадой показав ему палец, я вышла из кухни и поднялась наверх. Моя кожа все еще оставалась липкой и влажной, и это не имело никакого отношения к тому, что только что произошло. Превозмогая тошноту, я переоделась в спортивные штаны и толстовку. Мне только еще пробежки не хватало. Но выбора у меня не оставалось: вряд ли стоило ожидать, чтобы Дэймон озаботился моим плохим самочувствием.

Он думал только о своей сестре.

«Это неправда», шептал назойливый внутренний голос. Возможно, этот голос был прав. Дэймон вылечил меня, хотя вполне мог оставить умирать, и я слышала его мысли, слышала, как он умолял меня не покидать его.

Как бы то ни было, мне предстояло подавить рвотные позывы и отправиться на занимательную пробежку. Когда я спускалась вниз по лестнице, меня не прекращало терзать предчувствие того, что этот день вряд ли закончится чем-то хорошим.

Глава 2

Я продержалась двадцать минут.

Ухабистая дорога, холодный ноябрьский ветер и еще этот парень, который бежал рядом, — я просто не смогла продержаться дольше. Оставив Дэймона на полпути к озеру, я развернулась и так быстро, насколько могла, зашагала домой. Дэймон несколько раз звал меня, но я не обернулась. Как только я ворвалась в ванную, меня стошнило. Настолько сильно, что я упала на колени и, держась руками за унитаз, продолжала содрогаться всем телом. По моему лицу катились слезы. Мне было так плохо, что я разбудила маму.

Она в ужасе ворвалась в ванную и помогла мне немного привести себя в порядок.

— Как долго тебе плохо, милая? Несколько часов, весь день или только сейчас?

В маме сразу проснулась медсестра.

— Почти весь день, мне то становилось легче, то снова плохо, — простонала я, прижавшись лбом к ванной.

Нахмурившись, мама коснулась моего лба.

— Милая, ты вся горишь. — Она схватила полотенце и намочила его водой. — Мне, наверное, надо позвонить на работу…

— Нет, не надо. Я справлюсь. — Взяв у нее полотенце, я приложила его ко лбу. Прохлада казалась блаженством. — Это всего лишь простуда. Мне уже гораздо лучше.

Мама кудахтала надо мной до тех пор, пока я не смогла подняться и принять душ. Переодевание в ночнушку с длинными рукавами заняло уйму времени. Пока я забиралась под одеяло, комната кружилась перед моими глазами. Закрыв глаза, я ждала, когда подойдет мама.

— Оставляю здесь твой телефон и графин с водой. — Она поставила все перечисленное на стол и села рядом со мной. — Открой рот.

Приоткрыв один глаз, я увидела прямо перед своим носом термометр. Вздохнув, я послушно разинула рот.

— Посмотрим, какая температура, тогда и решим, остаюсь я дома или нет, — произнесла она. — Возможно, это всего лишь простуда, но…