Маглор. Трилогия

Пока мои подопечные ходили умываться, а служанки подавали на стол, я устроился у окна и, прикрывшись щитом, разложил на подоконнике добычу. Тяжелый кошель, зачарованный от воров и потерь; кинжал и пояс в виде цепочки, который вполне можно применять как оружие. Несколько зачарованных колец; походная шкатулочка с крошечными фиалами, в каких обычно носят самые сильные зелья и яды; еще один кошель, с бумагами, в которых я пока не хочу копаться; и, самое главное, амулет.

Я сразу понял ценность этой вещицы еще там, на ночной улице возле невзрачного трактира, но никак не мог заставить себя взять его в руки. И только теперь, при свете дня, решил рассмотреть получше.

Он был очень мощным и чужим. Не потому, что принадлежал кому-то другому, нисколько. С рассветом из него окончательно ушли все привязки и ловушки, и теперь он мирно ждал нового хозяина.

А чужим я его определил по простой причине: он, несомненно, был изготовлен не на плато, как все остальные амулеты, продающиеся в землях людей. Наши мастера не используют таких камней, которые привлекают внимание публики, следуя разумному правилу, что амулет – не украшение. А в этом сияло несколько разноцветных дорогих камней, и я даже недоумевал сначала, отчего их восемь, когда основных стихий всего семь, и только внимательнее рассмотрев расположение камней, определил, что восьмой служит особой привязкой для энергии. Очень неудобной для магов, ведь у нас резерв расположен в центре тела, проходя полоской вдоль позвоночника. Зато такая привязка была бы идеальной для оборотней, носящих запас магии вокруг себя.

Интересно, а кем теперь считаюсь я, невольно возник в моей голове горький вопрос, и руки непроизвольно надели на шею цепочку гномьей работы. Обычная реакция маглора на новый амулет – испытать, на что он способен.

Синяя вспышка сверкнула и исчезла с быстротой молнии, а средний камень мягко засиял желтоватым светом.

Ох, великая пентаграмма, и что это я сотворил, – с замиранием сердца вглядывался я в это свечение, а подсознание уже с унылым злорадством подсказывало, что вляпался в новую проблему.

Попробовал снять и сразу почувствовал, как начинает греться в пальцах металл артефакта. Ну вот и доигрался, привязал к себе на пожизненный срок совершенно не нужный мне амулет! Я с досадой фыркнул и торопливо опустил его под рубашку, услышав голоса входящих оборотней. Не стоит никому показывать вещь, происхождение и цену которой пока толком не знаешь и сам.

Добравшись после обеда до речки, протекавшей за селом, я приказал остановить коляску и оглянулся на притихшую бастарду.

– Мэлин, ты решила, куда мы едем?

– К ведьме, – нехотя буркнула она, – только я не знаю, поместимся мы там или нет.

– А все и не поедут, – успокоил я подопечную. – Аган и Март возьмут Ганика и поселятся в ближайшем трактире.

– Там сейчас дорого.

Ну надо же, оказывается, она умеет думать и об экономии!

– Сейчас во всех гостиницах дорого. Зато не так подозрительно, как приехать к ведьме такой толпой. А денег я им дам.

– У нас есть знакомый… – попытался внести свою лепту в переговоры Март, но я пресек эту попытку.

– Не стоит. Я сейчас наложу на вас иллюзию, будете семьей. Аган отцом, а ты матерью. Мэлин даст тебе самую простую юбку, их подделать труднее всего.

– Э-э… – вытаращил глаза Март, – господин Иридос… Я хотел сказать, господин Тадор, но почему я – матерью?

– По простой причине: ты немного ниже, уже в плечах и голос у тебя мягче. Значит, тебе легче сыграть женщину. И что ты так волнуешься? Это же не взаправду.

– Но это так неудобно… Будут всякие дураки лапы протягивать. И даже в мыльню спокойно не сходишь!

– Зато тебе можно ходить в женскую, – успокоил нового знакомого Ганик, и, против его воли, в голосе мальчишки прорвался явный интерес.

Мэлин, не раздумывая, отвесила напарнику по утреннему бегу подзатыльник, а оборотни насмешливо хохотнули.

Великая пентаграмма, охнул я про себя, вот это фокус! Оказывается, я чуть не просмотрел возросший интерес слуги к представительницам слабой половины его рода. Придется срочно исправлять свою оплошку, иначе он в любой миг может превратиться из преданного существа во врага, шпиона или даже предателя.

– Влип ты, Ганик, – едко буркнула ведьмочка, заметив, как я сосредоточенно осматриваю своего слугу.

– Ничего не влип! Это мы чуть не влипли, его же любая хуторянка с простейшим приворотом, как козленка на краюшку, увести может, – сердито прикрикнул я на подопечную. – Не забывайте, он чистокровный человек.

– Ну да, – задумчиво подтвердил Аган, – у него ни очарования своего, ни отражения.

– Вот именно. – Я доплел заклинание, бросил на Ганика, и, покопавшись в саквояже, выдал мальчишке амулет. – Носи под рубашкой.

В предместье мы въезжали порознь. Оборотни, пересевшие на коней и посадившие Ганика за спину к «отцу», ехали впереди шагов на двести, а за ними тряслись на телеге удачно разбившие нашу компанию селяне. Мы с Мэлин ехали на повозке, причем на месте возницы сидела она, приодетая в дополнение к своему костюму в широкую соломенную шляпу. Сотворенную мною с помощью иллюзии из пучка травы.

Я сидел в повозке и выглядел по меньшей мере ее дедушкой – седым и морщинистым, но еще крепким мужчиной. Судя по одежде, владельцем небольшой лавки или мастерской.

Пока мы доехали до предместья, время подошло к обеду, и я успел не только обдумать самые насущные вопросы, но и проделать несколько простеньких экспериментов, чтобы убедиться в некоторых предположениях.

Как я и разгадал при первоначальном осмотре, артефакт оказался защитным, сделанным по неизвестному мне принципу и обладающим невероятной силой за счет того, что черпал энергию из кокона. И это было очень странно и очень печально. У меня не было такого кокона, как у оборотней, и хотя с приобретением мною шкуры появилось некое подобие, но достичь полной мощности на мне артефакт вряд ли сможет.

И все же самым печальным было другое – то, что он навсегда привязывался к владельцу, и снять его можно было, только убив хозяина. А сожженный мною негодяй хоть и был довольно сильным оборотнем, но никак не тянул на того, кто мог бы победить владельца амулета. Следовательно, он либо украл непривязанный артефакт, либо нашел труп прежнего владельца, и во всех случаях не может быть, чтоб амулет не искали. Разумеется, для того, чтобы вернуть в семью, такие вещи не делаются для простых магов или оборотней.

О том, кто изготовил этот амулет, я предпочитал не думать. В первые десятилетия после разлома, когда в людях вспыхивали невиданные прежде таланты и способности, было создано много не менее дивных вещей, но особого счастья своим хозяевам они не принесли.

Глава 18

Выкрашенный в зеленый цвет флюгер – знак практикующей ведьмы – мы с бастардой заметили одновременно.

– Вон он… – пробормотала Мэлин, и, даже не открывая доступ к ее эмоциям, я расслышал в голосе ведьмочки неуверенность, волнение, надежду и страх.

– Если не хочешь, поедем в гостиницу, – предложил я тихо, догадываясь, какую боль она может сейчас испытывать. – Знаешь, иногда лучше ничего не знать.

– В жизни есть много вещей, которые не стоит делать, – как-то по-старушечьи вздохнула она и покосилась на меня. Но ни спорить, ни тем более смеяться мне не хотелось.

Когда Мэлин становилась вот такой, пожившей на болоте и хлебнувшей невзгод ведьмочкой, я чувствовал себя едва ли не младше и никак не умнее. И поэтому предпочитал, чтоб она оставалась ершистым подростком.

– Кто звонить будет? – глядя, как бастарда ловко останавливает коляску у калитки, ворчливо поинтересовался я, незаметно проверяя защиту на ограде и засовах.

– Я сама. – Девчонка держалась спокойно, но рука чуть дрожала, когда она взялась за шнурок колокольчика.

Бросить бы на нее заклятие невозмутимости, да она что-то тайком выпила из своих запасов. И хотя ее кошель с зельями проверял Ренгиус и ничего запретного там нет, одновременно зелья и заклятия на одаренных людях лучше не использовать.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.