Император Терний

— Где эта Римская комната?

Тэпрут кивнул на одну из дверей, пряча улыбку. Это была комната, которую когда-то мне показала Элин. Она вполне могла оказаться там опять и показывать ее своему мужу. Есть ли хоть что-то, насчет чего добрый доктор не в курсе?

В Римской комнате я насчитал пятнадцать человек, Костос вошел последним.

— Я должен собрать твоих сторонников, — подсказал Тэпрут.

Нужно было нечто большее, чем его слово, чтобы созвать перед Костосом эту пеструю компанию дворян.

— Я пойду один.

И я оставил доктора снаружи.

Сотня смотрела мне вслед, кто-то озадаченно, кто-то с любопытством, кто-то с именем «Пий» на устах.

Я остановился в дверном проеме. Сторонники Костоса стояли передо мной неровным полукругом, уверенные, точно знающие, как делаются дела.

— Ты пришел один?

Костос явно и громко выразил свое неудовольствие.

— Я решил, так лучше. Закройте дверь.

На расстоянии вытянутой руки за спиной у меня стальная дверь беззвучно скользнула вниз.

Только через несколько секунд они вновь обрели дар речи.

— Что все это значит?

Король Перен из Угала опомнился первым, остальные еще пребывали в шоке.

— Хотели поговорить без свидетелей? Разве нет?

Я подошел к ним. Некоторые попятились, сами не зная почему, — инстинкт, заставляющий овец сторониться волчьей тропы.

— Но сейчас…

Костос замахнулся могучей лапищей на стальную пластину за моей спиной.

Жезл Орланта выскользнул из рукава, я поймал его на лету и замахнулся на Костоса. Сказать, что его голова взорвалась, не будет преувеличением. Я видел, как медленно, словно время остановилось, жезл разбивает человеческий череп. В яркой дуге крови блестели осколки. Я убил короля Перена, прежде чем первая капля крови Костоса коснулась пола.

Еще два человека лишились голов, прежде чем остальные разбежались подальше. Оба старики, медлительные. Я начал с Костоса как с самого опасного, но остальные одиннадцать были вполне крепкими, и многие в Сотне получили то, что имели, силой.

— Это безумие!

— Он сошел с ума!

— Соберитесь. Здесь, с нами, он заперт в ловушке.

Это уже сказал Оннал, один из советников Костоса и прирожденный воин.

Многое в жизни — вопрос перспективы.

— Я бы сказал, это вы заперты в ловушке со мной.

Наставник Лундист научил меня сражаться с помощью палки. У него было несколько причин. Раз — часто случается, что меча нет, а хорошую палку найти нетрудно. Два — у него это просто на удивление здорово получалось. Я обычно не приписываю старику низменных мотивов, но всем нравится покрасоваться, а многие ли из тех, что давно меня знают, отказались бы от возможности хорошенько отделать меня палкой?

— Последняя и главная причина, — сказал он, — это необходимость привить дисциплину. Уроки боя на мечах тоже могут со временем помочь, но пока что я не вижу результата. Чтобы стать бойцом на палках, нужна гармония ума и тела.

Я лежал в глубине двора Лектерн, переводя дыхание и нянча ушибы.

— Кто учил вас, наставник? Как это у вас так получается?

— Еще раз!

И он налетел на меня, ясеневая палка мелькала, сливаясь в единое пятно.

Я перекатился туда-сюда — но не избежал ударов.

— Ой! — Пытался блокировать — и в итоге мне разбили пальцы. — Ох!

Пытался встать — и тупой конец палки ткнулся мне под кадык.

— Я учился у мастеров в Линге, при дворе, где мой отец был царским наставником. Мы с моим братом Лунтаром тренировались вместе много лет. Это учение Ли, сохранившееся с тех времен, когда Тысяча Солнц еще не поднялась над городом Пекин.

Я принял стойку, сунул жезл из железного дерева под мышку и подозвал Оннала жестом — просто согнув пальцы, как меня столько раз подзывал Лундист.

51

ИСТОРИЯ ЧЕЛЛЫ

Тантос отвел тело Кая от свежеумерших гвардейцев к имперским воротам. Челле казалось, что выстроить такие ворота и держать их открытыми — глупость. Если сейчас они были открыты, их вообще хоть когда-то закрывали?

Тела начали подниматься, неловко, подергиваясь, словно их тянули невидимые нити, теперь ими владели лишь самые низменные инстинкты их владельцев, только их грехи. Нежить не жалела своих сил, Мертвый Король приказал — и это был закон.

— Подержи ворота, — тихо сказала Челла.

Тантос обернулся и уставился на нее, его взгляд был подобен прикосновению скорби, неутолимой, нестерпимой. Это создание заставило ее чувствовать себя так, будто она потеряла ребенка, единым взглядом. Каково же вместить его в свою плоть?

Кай рухнул, когда Тантос выскользнул из него, высвободился единым движением, мерцая красным. Мгновение — и нежить была повсюду, растворилась в тени большого входа, поселилась в пустых пространствах. Лишь отважнейшие из людей рискнули бы войти туда из вечерних сумерек, и нечто большее, чем смелость, понадобилось бы, чтобы снова выйти наружу. По крайней мере, живым.

Челла сняла шнурок с шеи. Черный сосуд на нем висел у ее сердца половину пути, затаился, как паук, на долгие часы, и подскакивал, пока Йорг Анкрат овладевал ею. Она поспешила к Каю и по капле вылила содержимое ему в рот. Он блевал и смотрел на нее невидящими глазами. В сосуде была сукровица из окованной свинцом гробницы. Посланник Мертвого Короля нагнал ее на дороге возле Тироля. Трех коней загнал он, покуда скакал из Крата. Он не сказал ей, чья могила была осквернена, но Челла знала.

— Тебе следовало научиться летать. Взял бы с собой это хорошенькое ничтожество, Кай.

Она выплюнула эти слова, силясь возненавидеть его.

Зелье Мертвого Короля действовало быстро. Кай перестал задыхаться. Во взгляде появилась осмысленность. То, что в последний раз смотрело на Челлу глазами Артура Элгина, теперь взирало на нее из тела Кая. Мертвый Король был в состоянии завладеть практически любым телом, но не мог при этом проявить всю мощь. Ему требовалось некоторое время, чтобы приноровиться и дать мертвому достаточно силы и вершить любые ужасы по его воле. Однако некромант, должным образом подготовленный, был более крепким и подходящим обиталищем. И содержимое сосуда ускорило процесс сверх меры.

— Это дворец?

Он сел.

Когда ты среди нежити, трудно представить, что может быть хуже. Так вот, Мертвый Король еще хуже. Челла пыталась заговорить, но слова не шли из ее пересохшего рта.

Мертвый Король проигнорировал ее молчание. Вместо этого он принялся гнуть конечности Кая, сжимать пальцы в кулаки, заставил его лицо оскалиться, как череп.

— Это хорошо. Очень хорошо. — Он встал. — Я здесь в своей силе. Смерть в жизни. — Снова улыбка, полная внезапной нечестивой радости. — Больше! Больше, чем в моей силе! — Его голос был тих, но резал слух. — Я воссоздан. Я снова обрел тело. Я больше.

Повсюду закопошились мертвые. Сердца гвардейцев бились с нездоровым пылом, они принадлежали уже не тем расхлябанным созданиям, но существам более сильным, подобно быстрым мертвецам болот Кантанлонии. Работа, которая отняла бы у нее не один месяц, была здесь завершена за считаные секунды по воле ее господина.

На миг ликование Мертвого Короля коснулось и ее. Мощь, источаемая им, потрясала и страшила. Но радость покинула его быстрее, чем пришла, оставив лишь мрачную сосредоточенность.

— Вперед. — Мертвый Король встал. — Они внутри, и я возьму все?

Челла кивнула. Вокруг него витал ужас, смесь боли и утраты, предательства всего, что дорого. Она никогда прежде не видела, как он зверствует, никогда не слышала о деяниях более злых, чем уничтожение тех, кто ему противился, и все же знала без сомнения, что он — худший из них.

— Немедленно.

Это слово ранило ее. Она повиновалась без промедления и шагнула в широко распахнутые ворота, Мертвый Король за ней, и еще более двух сотен мертвых в золотой броне, с сияющими глазами, подгоняемые голодом Мертвого Короля.

— Пора, — сказал Мертвый Король ртом Кая. — Посетим Конгрессию. Убей голову — и тело твое. Мое.