Страница 15 из 22
Я припарковалась и побежала вверх по лестнице, прямо в комнату Олди.
─ Эрин? ─ позвала меня Джулианна. Я захлопнула дверь и прислонилась к ней, задыхаясь. Дверь шкафа Олди была закрыта, и я посмотрела на него, не зная, теперь, было ли это правильно или неправильно, что я должна прочитать журналы. Я должна была знать, что там было такого ужасного, что Уэстон не хотел, чтобы я продолжала читать.
Я подошла и распахнула дверь, вытащила тубу с журналами из шкафа на середину ее комнаты. Я вытащила их все, один за другим, пока не достала дневник, пролистывая описания мальчиков, которые ей нравились и ее мечты. После того, как я закончила читать этот дневник, я перешла к журналам для записей. Я хотела пролистать их до записей в пятом классе. Как раз тогда они перестали общаться со мной, но я заставила себя прочитать все по порядку.
На меня начала уже накатывать усталость, когда я открыла желтый, пластиковый журнал с названием "5 КЛАСС". Любое упоминание обо мне было, как раньше. Мы по-прежнему были друзьями. Она по-прежнему любила меня. В нескольких случаях она говорила о просьбе у родителей, чтобы Сонни и я присоединились к ним во время семейного отдыха, и Джулианна и Сэм рассматривали это. Я перевернула страницу на запись, которую я искала.
8 октября, 2008.
Я провела прошлую ночь с Сонни. Она плакала, пока не уснула. Ее родители спорили о чем-то, что произошло давным-давно. Она слышала, как ее папа говорил, что что-то было ошибкой. Каролин хочет сделать тест на ДНК. Она сказала, что Джина Истер была шлюхой. Тогда она сказала, что хочет развода. Сонни заставила меня пообещать, не рассказывать никому. Я ненавидела видеть, как плачет Сонни, так что я пообещала.
23 октября, 2008.
Сонни сказала, что Джина Истер была влюблена в ее отца, но ее отец не любил ее. Она слышала, как ее родители снова ссорились. Мы больше не разговариваем с Истер. Ее мама плохая. Ее мама заставила плакать маму Сонни. Мама Сонни сказала ее отцу выселяться. Я не скажу.
Большинство записей после этого были о том, насколько они ненавидели меня, и что означают те вещи, которые они делали и говорили мне. Родители Сонни никогда не получили развод, так что я предположила, что они разрешили эту проблему, но это было не так, пока я не добралась до журналов, которые полностью поняла.
У отца Сонни и Джины был роман. Джинна забеременела от Гарри.
Я закрыла журнал. Обе Эрин были сводными сестрами. Вот почему они ненавидели меня. Они думали, что Джина и я чуть было не подтолкнули родителей Сонни к разводу.
─ Джина, ─ прошептала я, переворачивая страницы.
Это то, о чем говорила Каролин в ресторане. Дочь Джины была напоминанием, объектом, на который Каролин могла направить свой гнев. После аварии Каролин поняла, что она приветствовала незаконнорожденного ребенка Гарри в своем доме, брала ее на отдых, покупала ей подарки на день рождения и Рождество. По странной иронии судьбы, Гарри помогал своей собственной дочери, даже когда он думал, что он игнорировал ее, чтобы спасти свой брак.
Мои мысли вернулись к Джине. Родители Сонни были немного старше ее. Он был совладельцем процветающего завода вне города. Ему должно было быть около тридцати, когда родилась Сонни ─ когда родились мы все.
Джина была даже не достаточно взрослой, чтобы купить алкоголь, когда она забеременела, и она никогда не говорила об этом человеке, который как мы обе думали, был моим отцом. Внезапное сочувствие настигло меня, заставляя чувствовать такую тяжесть. Я чувствовала себя застрявшей на полу. Я была так зла на нее, но правда была в том, что мы обе знали какого это, когда тебя все ненавидят. Когда у тебя никого нет. Чтобы рано узнать, что лучшей защитой будет закрыться от всех, даже от тех, кто пытается помочь. Она была слишком разбитой, чтобы быть моей матерью; не то чтобы она не хотела.
Чем дальше шли даты, тем меньше записей было о Джине, и больше о том, как они ненавидели меня. Чем старше становилась Олди, тем лучше она объясняла рассказы Сонни о ссорах Гарри и Каролин ─ обычно перед нашим днем рождения — и к средней школе, было ясно, что дочь Джины будет всегда напоминанием об измене мужа, и она ненавидела меня за это ─ это то, что делали обе Эрин.
Так же она говорила, что видела, как я смотрю на Уэстона, и как он смотрит на меня ─ десятки раз. Мой желудок начал болеть.
Раздался стук в дверь.
─ Эрин? ─ сказала Джулианна, перед тем как заглянуть.
Ее волосы не были мягкими и блестящими. Они были в клубках и запутанные в разных местах на ее голове. Ее лицо было блестящим и без макияжа, а ее розовая в цветочек пижама была под длинным и тонким халатом.
─ Ох, дорогая. Уже три часа утра. Может пора взять перерыв?
Именно тогда я поняла, что мои глаза, как сухие, колючие шарики под веками, а кожа вокруг них тяжелая и жесткая в то же время.
─ Я почти закончила.
─ O, ладно, ─ сказала она. ─ Уэстон звонил несколько раз ранее. Он сказал, что ты не отвечала на свой телефон.
─ Я думаю, он все еще в моей машине.
Ее губы выпрямились в плотную линию, и она выдавила сочувственную улыбку:
─ Ты чистая страница, Эрин. Может быть, ты не должна заполнять себя словами Олди.
─ Ты знала? О Джине?
Она кивнула:
─ Я думаю, каждый знал.
Я закрыла глаза:
─ Неудивительно, что Джина была зла. Она была одна, и все винили ее, и ненавидели, и все, что она видела во мне ─ это напоминание.
─ Не в тебе. Это была не ты. Ты была зачата в любви и больше ничего. Ты наша.
─ Все были неправы.
─ Да, они были неправы.
─ Нет. Они оставили ее со всей этой виной, а у него все еще была семья и репутация. Это не справедливо.
─ Нет, это не так. Мне жаль, что Сонни и Олди направили это на тебя.
─ Мне нужно увидеть ее. Я не знаю почему. Я еще не готова, но мне нужно поговорить с ней об этом.
Беспокойство промелькнуло в глазах Джулианны.
─ О, хорошо. Я, гм, я понимаю.
Мои глаза опустились к журналу на коленях, и Джулианна закрыла дверь. Я положила мой подбородок на кулак, когда перелистывала страницы журналов Олди из старшей школы. Она знала, что мне нравился Уэстон, и это было единственной причиной, почему она проводила с ним время. Она писала о потере девственности, но, к моему абсолютному удивлению, она потеряла ее не с Уэстоном. Она изменяла ему с Эриком Либерти. Мое лицо перекосилось от отвращения. Эрик был нескладный, прыщавым парнем, которого задерживали два раза, а затем и вовсе исключили из средней школы, и она была влюблена в него, а не в Уэстона.
Небо менялось за окном комнаты Олди. Я посмотрела на будильник Олди. Было почти шесть утра.
Я перевернула страницу, читая о первых неделях нашего последнего года.
13 октября.
Он в нетерпении от этой идеи. Сонни была той, кто пришел, с потрясающей идеей, чтобы он сделал ее картинку на уроке искусства. Когда Истер обнаружит, что это она, она поверит. Она на самом деле поверит, что нравится ему, и она поверит ему, когда он попросит ее пойти с ним на выпускной вечер. И тогда мы наконец-то опозорим эту сучку, в стиле Кэрри, на глазах у всех. Суп из дерьма на ней, и ее отвратительном платье из сэкондхэнда. Это будет эпично. :)
Страница за страницей, я читала о моих страданиях ее глазами, и как она наслаждалась причинением этого. Это была одна из немногих вещей, которая доставляла ей радость. Она ненавидела Блэквелл, свой дом, свою машину, а иногда и Сэма с Джулианной. Ее стремления включали в себя брак с Эриком и переезд в Сан-Франциско.
Ее первая запись в октябре заставила мою кровь стыть в жилах. Мои руки начали дрожать, и я закрыла журнал, оставляя его на полу вместе с остальными. Матрас издал едва слышимый звук, когда я врезалась в него, пряча голову в подушку. Так сильно, как хотела верить, что это неправда. Олди не стала бы врать в своем журнале.