Игра королев

Скотт от неожиданности выронил книгу, которую еще не читал.

— Я слышал голоса Мэта и женщины. Это графиня?

— Да, Маргарет Дуглас. — Подвижное лицо Лаймонда оставалось безмятежным. — Милая дама даже не подозревает, кто ее украл, и я решил: пусть еще помучается от любопытства часок или два. Когда ее приведут ко мне, ты спрячешься здесь и будешь слушать в темноте, у приоткрытой двери. Одному Богу известно, почему именно мне выпало на долю воспитывать тебя, но я должен преподать тебе жестокий урок реальной жизни.

Помедлив в дверях, он мягко добавил:

— Приятно позабавиться!

Скотт попытался читать. За исключением приглушенных голосов, доносившихся снизу, в Башне царила тишина; снаружи над холмами и долинами медленно сгущалась тьма.

В соседней комнате тоже было тихо: Уилл слышал потрескивание поленьев в камине и видел пламя через полуоткрытую дверь. Он понятия не имел, чем занят Лаймонд. Вдруг ему пришла на память откровенная фраза, сказанная в Аннане, и он подумал, передали ли ее леди Леннокс; Уилл спрашивал себя, зачем гордой аристократке, удивительно красивой женщине, этот дикий эксцентрик.

Когда Уилл подумал, что уже почти пора, он задул свечу и устроился так, чтобы ему все было видно. Подумав, снял сапоги и снова уселся ждать.

В тишине стук во входную дверь показался Скотту грохотом, а голос Мэтью, когда дверь распахнулась, звучал как труба Страшного Суда.

— Графиня Леннокс, — объявил он и удалился.

Маргарет Дуглас, очень испуганная, стояла посредине комнаты, закутавшись в плащ. Ее вид поразил Скотта: гордая львиная осанка, твердый подбородок, руки безупречной формы. Вдруг ее черные глаза вспыхнули, она всплеснула руками и вскрикнула:

— Фрэнсис!

Немногим людям удавалось видеть, как Скотту из его укрытия, чтобы радость так быстро сменилась страхом.

— Фрэнсис!

— Да, это я. Проходите, — вежливо пригласил Лаймонд, выходя на середину комнаты.

Он оделся так, как одевался редко на памяти Скотта: белая рубашка и рейтузы — стройная, бело-золотая фигура в свете пламени очага. Эффект был неожиданный и, конечно, умышленный.

На секунду замешкавшись, графиня Леннокс подошла к нему; ее голубое платье волочилось по заново настеленному полу. Волосы, мокрые от дождя, казались темнее.

— Меня привезли сюда по твоему приказу? Лучше бы ты сообщил мне заранее. Я так испугалась.

Лаймонд пододвинул ей стул и подождал, пока она усядется.

— Вам и полагается выглядеть сейчас немного испуганной. Это так уместно и женственно.

Черные глаза графини казались на редкость простодушными.

— Возможно. Но мой муж…

— Весьма равнодушен к вам. — Мелодичный голос звучал вкрадчиво.

— Напротив… В конце концов, я доверила ему защищать мое доброе имя, — ответила Маргарет, которая, безусловно, знала о происшедшем в Аннане. Она задумчиво добавила: — Мой супруг однажды спас тебе жизнь.

— Да, — согласился Лаймонд. — Но и я в Аннане пощадил его. О чем сейчас жалею. Думаю, он был бы хорош в смерти.

— Боже мой! — воскликнула Маргарет. — В чем тут дело? Что это: месть или ревность? А я всего лишь орудие в твоих руках?

— Зачем бы еще могли вы мне понадобиться?

Глаза ее вспыхнули, но голос оставался спокойным.

— Может быть, затем, чтобы оскорблять меня?

— Нет. Какого вы низкого о себе мнения, — нежно ответил Лаймонд. — Я захватил вас не для того, чтобы обменять на Леннокса. Вовсе нет. Я предложу вашему супругу обменять вас на вашего маленького сына.

Царственное величие наконец покинуло леди Леннокс, и она вскочила с воплем:

— Гарри! Только не ребенка, Фрэнсис, пожалуйста, только не ребенка. Такая месть бесчеловечна и лежит за границами здравого смысла. Даже ты не можешь быть столь жестоким, чтобы заставить невинного крошку страдать за… Мэтью не согласится на такой обмен!

— Еще как согласится. Он ведь всегда сможет завести других детей.

— Если только ты не обманешь его и пришлешь меня назад.

— Если только я не решу оставить при себе вас обоих. — Лаймонд просто светился от тихой радости. — Воздавать добром за зло не доставляет мне ни малейшего удовольствия. Вдобавок это и невыгодно. Я собираюсь предложить ребенка шотландскому правительству — или живым, что может оказаться несколько неловким, или мертвым, что гораздо удобнее, говоря языком дипломатии. Будучи католиком, этот ребенок значительно сильнее угрожает шотландскому престолу, нежели английскому. Я искренне полагаю, что вы не слишком доверяете лорду-протектору — это было бы просто глупо.

Скотт затрепетал от негодования в своем укрытии. Так вот каков был план. А если Маргарет Дуглас вернут в Англию, то кого же Лаймонд предложит лорду Грею обменять на Харви? Он ощутил прилив симпатии к леди Леннокс.

— Я заплачу много… — оцепенев, произнесла она. — Я заплачу намного больше шотландского правительства, чтобы спасти моего малыша.

Лаймонд одобрительно кивнул:

— Я мог бы раздобыть деньги таким способом, но лишился бы морального удовлетворения. Куда более заманчиво одним ударом пощекотать нервы графу Ленноксу и сослужить добрую службу правителю Аррану. Честно говоря, мне нелегко было бы отказаться от этой затеи.

Последовала короткая мучительная пауза.

Леди Леннокс бессильно взмахнула руками, и пелена слез застлала ей глаза, так что фигура Лаймонда, который стоял у камина в небрежной позе, немного наклонив голову, потеряла четкость очертаний.

— Мы слышали о тебе ужасные вещи. Как ты мог так измениться за пять лет?

— Просто я всегда был волком в овечьей шкуре. Как некогда Петроний 3), я медленно убиваю себя.

Она покачала головой, лицо ее было мокрым от слез.

— Тот, кто умеет жить, не ищет смерти и забвения и не прячется в норе, как дикий зверь. Одна несчастная случайность, одна-единственная превратность судьбы! Тебе следовало бы с честью пройти испытание — и кем бы ты тогда мог стать?

Он пожал плечами и облокотился на каминную полку.

— Как знать? Может, мне нравится быть самым диким и опасным зверем в королевстве.

Ее волосы рассыпались по плечам, плащ сполз, но она ни на что не обращала внимания. Задетая его тоном, Маргарет воскликнула:

— Ты обвиняешь меня! Ты обвиняешь меня в том, что произошло с тобой!

— Обвиняю — в чем? Из двух зол мне удалось избежать обоих, даже дочери графа Эксетера…

Она сжала руки:

— Мы должны были послать тебя во Францию ради твоей же безопасности. Вспомни-ка хорошенько: твои друзья хотели прикончить тебя. Мы были вынуждены удалить тебя из Лондона. Я и не знала, что тебя увезли. Это король…

— …отправил меня на поправку в английскую крепость Кале, где по изумительно несчастной случайности я попал в руки французов. Но ничего этого не случилось бы, если бы не одно крайне несвоевременное послание.

Маргарет прикусила губу:

— Я слышала. Один шотландец нашел то, что наш человек забыл по ошибке. После того, как монастырь был взорван.

Синие глаза Лаймонда неотрывно смотрели на нее.

— Забыл по ошибке?

— Ну да! Командир отряда, разрушившего монастырь, взял письмо, чтобы следовать твоим указаниям, но был убит, а письмо лежало рядом с его телом… Что еще могло случиться? А ты что подумал? Клянусь тебе, с нашей стороны никакой двойной игры не было.

— Вы так же можете поклясться и за своего дядю?

— Короля? — Маргарет была поражена. — Но он не мог. Он способен был прибегнуть к насилию, но не…

— Что же вы замолчали? — язвительно усмехнулся Лаймонд. — К чему он был не способен прибегнуть? Король Генрих Английский обладал всеми добродетелями и всеми пороками и, дабы уравновесить то и другое, делал козлов отпущения из половины своих придворных. Если бы ему нужно было лишить меня доброго имени, он не остановился бы ни перед чем.

Лаймонд прервался: повинуясь внезапному порыву, Маргарет положила руки ему на плечи, сминая плотный шелк.

— Как мы можем узнать теперь, столько времени спустя, что тогда произошло? Не стоит нести на себе бремя юношеских трагедий через всю жизнь и оставаться смертельными врагами.