Страница 60 из 132
Он перебирал в памяти события минувших дней, начиная с самых первых дней войны. Взять хотя бы историю со 155 транспортами, рыболовными траулерами, мотоботами, собравшимися, как на грех, в Кольском заливе. Они оказались там, где больше всего опасность налетов гитлеровской авиации. Что делать? Оставить торговые суда - значит обречь их на верную гибель. Выводить их без охранения - принять на себя ответственность за все, что может случиться с ними на переходе. Решали часы, минуты. Нужно было действовать. Действовать на свой страх и риск. Головко решил отправить суда по одному, по два с большими интервалами. Они пойдут, прижимаясь к берегу, безо всякого охранения. А как отвлечь внимание противника? Осенила мысль: поднять в воздух всю авиацию, бомбить вражеские аэродромы. Истребители завяжут воздушные бои. И за это время перегнать суда торгового флота в Белое море. Вроде и неплохой план. Но Головко беспокоило другое: самолетов мало, потерять их - значит оставить Северный флот совсем не защищенным с воздуха. Опять мучительные думы и размышления. И окончательное решение - приказ, подписанный уверенной рукой.
В это время в кабинет вошел контр-адмирал С. Г. Кучеров. Он положил на стол папку с телеграммами и донесениями. Арсений Григорьевич бегло просмотрел бумаги и, отложив папку в сторону, сказал:
- Это потом, успеется. Сейчас давайте займемся другим. Сегодня в ночь из Кольского залива должна уйти, по крайней мере, треть судов. Вам поручаю проверить подготовку. Берите катер и отправляйтесь туда немедленно, - и, посмотрев на часы, продолжал: - В вашем распоряжении максимум три часа. За это время надо дойти туда, собрать капитанов, поговорить с ними, проверить, в каком состоянии суда. Словом, дел уйма…
И уже на прощание, крепко пожимая руку начальнику штаба, Головко добавил:
- Надеюсь на вас, как на самого себя. Жду сообщений.
Едва они успели расстаться, как появился командующий Военно-Воздушными Силами Северного флота Александр Алексеевич Кузнецов. Прежде всего Арсений Григорьевич поинтересовался, сколько самолетов находится в строю и сколько может подняться в воздух. Командующий ВВС назвал цифру. Примерно так получалось и по подсчетам Головко. Он вел свою бухгалтерию сбитых вражеских самолетов и наших боевых потерь.
- Маловато, черт возьми, - с досадой произнес Головко. - Единственная надежда на летчиков. Они должны спасать положение.
Кузнецов достал из планшета карту, развернул ее и продолжал:
- Главный удар бомбардировщиков намечается по аэродрому в Луостари. Вспомогательные - по этим двум небольшим аэродромам.
Головко с недоумением посмотрел на него:
- Вы сами говорили мне, что у вас мало самолетов. Стоит ли распылять силы? Может быть, лучше нанести концентрированный удар сперва только по Луостари, но основательно?
Генерал раздумывал, прислушиваясь к словам комфлотом.
- Учтите, я не настаиваю. Вы командующий, и ваше право - принимать решение. Мой голос совещательный, не больше, - тактично заметил Головко.
Быстро обо всем договорились, и Кузнецов, собрав карты, вышел из кабинета.
Вскоре начальник штаба Кучеров докладывал по телефону:
- Все приказания выполнены. Через час первые десять судов выходят в море.
Так и пошли корабли по одному, по два без охранения. Морские истребители вылетали наперехват вражеских воздушных разведчиков, пунктуально, в одно и то же время совершавших облет прибрежной полосы. Бомбардировщики бомбили крупный аэродром противника в Луостари. Главные его силы в воздухе были скованы, поглощены отражением ударов с воздуха.
Трое суток длилась эта операция, и все это время Головко работал на флагманском командном пункте (ФКП) в гранитной скале, нависшей над бухтой, в своей малюсенькой каюте, где помещались письменный стол, сейф, этажерка с телефонами и за шторой солдатская железная койка.
Он не смыкал глаз и только пил крепкий чай стакан за стаканом.
За трое суток весь торговый и рыболовный флот перебазировался в Белое море и верно служил на протяжении всей войны.
Сейчас, глядя за корму на клубы тяжелой, как свинец, воды, взбудораженной винтами, выбрасывающей прозрачно-белые облака пены, Головко думал о том, что предстоит в ближайшие часы.
Холодное море хмурилось, окутывалось дымкой, ветер свистел и рвал короткий узенький вымпел. На душе было так же мрачно, как и на море. Уже который день Мурманск захлебывается в пламени и дыму.
29 июня началось наступление гитлеровцев с целью осуществить блицкриг и здесь, в Заполярье. Острие своих ударов они направляли на Мурманск, Полярный, полуострова Рыбачий и Средний. Перевес в силах был на их стороне. Еще бы! Вся Европа работает на них: везде побывали, все захватили, всех ограбили. «Герои Нарвика» с эмблемой эдельвейса на рукавах, наступая, были полны уверенности в своих силах, не сомневаясь, что и Мурманск, и Полярный падут к их ногам. Создалось критическое, больше того - смертельно опасное положение. Мало сил, не хватает оружия, и нет опыта борьбы с таким врагом. На помощь рассчитывать не приходится: и на других фронтах положение трудное.
И тогда Головко стало ясно, что Северный флот должен бросить моряков на сухопутье. Непрерывно поддерживая связь с сухопутным командованием и видя, что с каждым часом положение становится все более угрожающим, он вызвал к себе Николаева и Торика и коротко сказал:
- Есть только одно решение: создать из моряков добровольческие отряды и послать их на сухопутье. Всем политработникам немедленно отправиться на корабли и в части, объяснить положение и бросить клич, как бывало в годы гражданской войны.
Этот разговор происходил рано утром, а в полдень во всех соединениях шли митинги, слышались бурные, страстные речи и заверения в том, что моряки жизни своей не пожалеют, чтобы разгромить врага. Благородная идея защиты Родины в самые ее трагические дни подняла волну патриотических чувств.
Генерал- майор Торик, проводивший митинг в бригаде подводных лодок, сказал:
- Кто готов пойти на фронт - прошу поднять руки, И в ответ все подняли руки. Бригада целиком изъявила готовность идти в бой. Начальник политуправления, озадаченный этим обстоятельством, звонит Головко, докладывает, спрашивает, как быть, и слышит в ответ:
- Это хорошо, но кто будет воевать на море? Вы вместе с командованием бригады решите, кого можно отпустить без большого ущерба для дела, и к вечеру представьте мне список.
Так к исходу дня тысячи моряков-добровольцев со всего флота стали сухопутными бойцами…
Только что закончился Военный совет. За длинным столом, кроме хорошо знакомых людей, Головко видел командиров, прибывших с сухопутья. Многое можно было понять, глядя на их осунувшиеся лица, еще больше можно было прочесть в их утомленных глазах.
Во время заседания звонили телефоны. Командующий снимал трубку, и лицо его становилось все более мрачным. Ему докладывали операторы штаба флота, начальник разведотдела. Притом одна новость была горше другой… Все понимали, что если наша оборона будет прорвана, дорога на Мурманск открыта. Головко поднялся и объявил:
- В целях содействия четырнадцатой армии, по согласованию с командармом Фроловым, сегодня в ночь высадим десант в тыл противника. Высадку произведем вот здесь, - он провел указкой в районе Большой Западной Лицы и, посмотрев на часы, добавил: - Времени нет. Начальник штаба остается на месте. Работники оперативного отдела пойдут со мной, членом Военного совета и начальником политуправления.
И вот катер командующего с каждой минутой приближается к полоске земли, где людям предстоит первое испытание. Сможет ли морской десантный отряд незаметно высадиться и продержаться в тылу врага, пока фронт не получит подкрепление? Эта тревожная мысль ни на минуту не оставляла Головко. Он знал, что такое десант, как важно после первой высадки непрерывно наращивать силы, подвозить технику, боеприпасы. А эти бойцы не могут ждать помощи. Они могут рассчитывать только на себя…
Катер подошел к скалистому берегу, куда еще раньше пришли «морские охотники», чтобы принять десант.