Страница 48 из 132
Душенов ни одного дня не мог прожить без книг. У него дома и в штабе всегда высилась на письменном столе гора книг. И он, улучив свободную минутку, читал. Читал и классику, и специальную военную литературу, и приключения, и научные документальные книги о природе и море. Он давал себе легкие передышки в работе, на полчаса углубляясь в книгу. Вчитывался сразу, моментально, с первой же строчки. Ему не нужно было время, чтобы восстановить в памяти прочитанное, чтобы вжиться в текст. Хорошо помогала натренированная память. Помимо всего, находил время писать статьи для «Морского сборника».
Когда Душенов переезжал с места на место, в чемоданах с собой он вез только самую необходимую утварь и множество разных книг. Поэтому его неприятно поразило отсутствие книг на флагманском корабле, тем более что здесь много молодых людей. А они, как правило, любознательны и жадны до знаний. Хотелось вслух выразить свое удивление, но удержался: жизнь научила не делать поспешных выводов.
Он вышел на палубу. Рядом с ним оказался Захар. Некоторое время они молча оглядывали далеко раскинувшийся порт, лес мачт рыболовных траулеров, угловатые горы деревянной тары на берегу. Воздух был предельно насыщен запахом тары.
- А почему вы так прочно осели здесь? Что с Полярным? - спросил Душенов о главной базе флотилии.
- Строится. Знаешь, как у нас? Сто лет будут строить.
- А прибрать строительство к рукам ты не пробовал?
- Пробовал… - неуверенно сказал Захар и, почуя укор, перешел в наступление. - Вот ты, поди, думаешь: безрукий руководитель! Ничего за два года не сделал. А строители меня во как держат! Не дают Полярного! И судоремонтный завод черт знает какими темпами строят. Что тут будешь делать? На море штормы десять - двенадцать баллов, попробуй выйди вот с таким флотом. Обратно придут одни железки. А ремонтировать где? Где? Я тебя спрашиваю! Пишу, кричу на всех собраниях: дайте судоремонтную базу! А меня только обещаниями кормят: будет завод. А когда он будет черт знает!
Захар отвернулся.
Душенов посмотрел на квадратные плечи друга и миролюбиво сказал:
- Чудак ты, вздумал один гору свернуть. Забыл, что есть обком партии? Если партия возьмется - любое дело можно поднять… - И, помолчав, добавил: - Послушай, Захар, случись война, если у нас не будет хороших баз, если мы не научимся плавать, тогда тонуть будем сами, без помощи противника…
Захар мотнул головой, но ничего не ответил.
К ним подошел невысокий моряк с черными цыганскими глазами в густых ресницах, с широкой золотой нашивкой на рукаве, отрекомендовался:
- Член Военного совета Байрачный. - Он энергично пожал Душенову руку. - С приездом! Как вам, нравится у нас, товарищ командующий?
Он говорил медленно и раздельно, будто после каждого слова ставил точку. Душенов ощущал себя рядом с членом Военного совета Гулливером и немного отодвинулся.
Высокий, большой, он почти всегда возвышался над людьми, стоявшими рядом, и от этого чувствовал себя неловко.
- Нравится, - ответил он. - Воздух свежий, море мятежное - что еще надо нашему брату? - Он окинул взглядом подвижную сухопарую фигуру Байрачного и неожиданно спросил: - Вы спортом занимаетесь?
- Занимаюсь. Правда, несколько своеобразным спортом - играю в шахматы.
- Шахматы - это тоже своего рода спорт, - вежливо заметил Душенов. - Отличная тренировка для ума.
Сам я, к сожалению, не силен, а то бы составил с вами партию.
Байрамному пришлось по душе такое признание.
- Было бы желание. Научим! Ничего мудреного нет… Когда будете принимать дела?
- Через неделю, думаю, не раньше. Надо осмотреться. Что ты скажешь, Захар?
Он с умыслом обратился к Захару по имени, чтобы подчеркнуть близость их отношений.
Байрачный это оценил: еле заметно кивнул, прикрыв глаза густыми черными ресницами.
- Не знаю, дело ваше, хозяйское…
Душенов подумал: «Цыган или не цыган?» Байрачный сразу ему понравился.
Все трое вернулись в салон.- Пока сервировали стол к обеду, Байрачный отозвал Захара в сторону и в чем-то убеждал его. Душенов подошел к карте. Его всегда привлекали географические карты. Еще мальчишкой он любил рассматривать синеву морей, тонкие контуры берегов, мысы, островки, бухты, и никто никогда бы не догадался, какие картины встают при этом в его воображении. Сейчас он видел большой кружочек с надписью «Мурманск», потом перевел взгляд на Полярное и подумал: «Закрытая бухта, как будто самой природой создана для подводных лодок». Он все внимательнее вглядывался в голубую полосу Кольского залива. А вот, судя по рисунку, место, пригодное для главной базы будущего флота: открытая глубоководная гавань, удобный рейд. И рядом море. Чего лучше! Он прочел мелкую надпись: Ваенга.
Его позвали к столу. Обычно он был приятным собеседником и умел поддержать разговор, но на этот раз больше молчал. Из головы не выходило странное и вместе с тем притягательное слово: Ваенга.
«Здесь будет город заложен»
По земле, как говорят поморы, стлался морок. Пасмурно и мрачно. Скалистые гранитные сопки были скованы льдом, только рыжели их обнаженные вершины, да рыскал над ними сквозной ветер-морянка. Ударит в кипаки{1}, возьмет повыше и летит дальше, свистя и завывая, над сопками…
Над океаном висела плотная стена тумана. Временами в нее врывались стремительные вихри снежных зарядов.
Эскадренный миноносец осторожно шел вдоль берегов Кольского залива. Вскоре и берег утонул в тумане. И впереди, по бортам, за кормой, - не стало видно ни зги.
Ходовой мостик был затянут парусиной, чтобы люди, находившиеся в укрытии, не заледенели. Но мороз забирался под парусину и ложился инеем на рукавицы, воротники, брови людей. Зато парусина не пропускала ветер, и он трепал поверху, бился, свистел, но достать до людей не мог. А людей на мостике было трое: Душенов, командир миноносца, очень высокий, голубоглазый и белобородый Говорков и Юра, который накануне получил в школе пятерку по математике и в виде поощрения получил разрешение участвовать в походе.
Мальчик держал бинокль, всматривался в берег, и трудно было поверить, что он может что-нибудь разглядеть в густом молочном тумане.
Потянувшись к Говоркову, мальчик доверительно сказал:
- Когда кончу школу, буду моряком, как папа… И вы…
Говорков смотрел на сурового, затянутого в кожаный реглан Душенова и думал: какая трогательная дружба между отцом и сыном.
Юра поднял бинокль к глазам и сообщил:
- Вижу Зеленый Мыс! Папа, а это что за огонь там на пригорке?
- Наблюдательный пост СНИСа, - ответил Душенов. - Вышка и прожектор. Мы там были с тобой недели две назад. Забыл?
- А-а-а… макароны по-флотски, - засмеялся Юра и опустил бинокль.
- Точно, были там макароны по-флотски. - Бегло взглянув на Говоркова, Душенов спрятал улыбку.
- Здорово вкусные макароны, папа…
От разговора о макаронах у Говоркова засосало под ложечкой. И не потому, что на него пахнуло вкусным запахом флотского камбуза. Он вспомнил, как месяц назад вместе с Душеновым тоже ел макароны по-флотски.
…Тогда был шторм и сильная качка. Корабль клало на борт так, что не хватало сил удержаться на ногах. Волна накрывала полубак и оттуда с ревом неслась по палубе чуть не до самого ходового мостика. Говорков так же, как и сейчас, стоял на мостике рядом с Душс-ковым. Часа через три командующий посмотрел на свои ручные часы, ярко светившиеся в темноте, и сказал:
- Не плохо бы похарчиться.
«Закусывать в такой обстановке?» - подумал Говорков и решил, что командующий рисуется. Хочет показать, будто шторм ему нипочем…
Он вызвал вестового и приказал принести еду прямо сюда, на мостик. Им подали второе, и Говорков исподтишка наблюдал, как плотно и крепко держался командующий на ногах и спокойно уничтожал макароны по-флотски. Нет, кажется, Душенов не рисовался. Его действительно качка не берет.
И вдруг - толчок, удар, скрежет… Тарелки вылетели из рук Душенова и Говоркова и белыми дисками завертелись под ногами. Корабль ложился на левый борт. Беда!