Перевал

— Эй, Шалва, уходи, — заплетающимся языком бормотал он. — Ты, тезка, тоже исчезни.

Внезапный удар в затылок свалил Кутипова на пол.

И Шалва и Борис Севидов сразу куда-то исчезли, и с ними все исчезло: и стол с вином, и кушанья, и сама Лейла, — все исчезло мгновенно.

— Готов? — спросил Борис.

— Готов.

— А ты не слишком сильно шмякнул его? — встревожился Борис. — Ведь он нам живым нужен.

— В самый раз, — ответил Шалва, потирая кулак. — До туристской тропы очухается.

— До старой кошары ты, Борис, дорогу помнишь, — говорила Лейла. — Там вас встретит мой отец. Он проводит к партизанам.

— Почему ты не идешь с нами, Лейла? — спросил Борис. — Кажется, пока все складывается удачно.

— Не могу. Я уже сегодня должна быть в Нальчике. Фашисты собирают на курбанбайрам всяких продажных псов. Бургомистры аулов посылают туда своих представителей. Митинг должен состояться в бывшем Доме профсоюзов. Мы должны помешать фашистам.

— А что будем делать с машиной? — спросил Шалва. — Вдруг немцы наткнутся?

— Придется в пропасть сбросить. Жаль, конечно, такое добро, но что делать… — сказал Борис.

Кутипов не очнулся, как предполагал Шалва, у туристской тропы. Нокаут и спиртные пары надолго лишили его сознания. И теперь Шалва с Борисом, выбиваясь из сил, тащили Кутипова на себе по гребню, ведущему к вершине Чарык. Они не решались свернуть с узкой ишачьей тропы, чтобы не нарваться на немецких егерей.

Утро в горах было морозное. На гребне, при ясном, безоблачном небе, дул сильный ветер. Но к полудню он утих. Солнце начало пригревать. Борис и Шалва медленно брели со своей тяжелой ношей, углубившись в рощу крупного бука.

Хижины в условном месте не оказалось. От нее осталось несколько бревен да часть глинобитной стены, торчало несколько кольев.

Они усадили Кутипова на бревно, привалили спиной к стене, чтобы тот не упал, и, обессиленные, сели рядом. Хотелось спать. Сколько придется ждать отца Лейлы? И когда очухается Кутипов?.. От хижины были видны горы, засыпанные снегом. Словно укрытые белой попоной, они замерли в таинственной тишине. Казалось, замерла и война. Можно бы часок вздремнуть. Но Кутипов открыл глаза. Некоторое время он бессмысленно смотрел то на Шалву, то на Бориса. Потом дернулся, тряхнул головой, огляделся и тихим, уставшим голосом спросил:

— Что это? Где я?

— В горах Кавказа, — ответил Шалва.

— Что за спектакль? Что это значит? — Кутипов попытался встать, но, схватившись за голову, опустился на бревно.

— Это значит, господин предатель, что мы идем к партизанам.

Только теперь Кутипов понял, что произошло. Он как-то сразу обмяк, привалился к стене я закрыл глаза.

— И это за все, что я для тебя сделал, Шалва? — не открывая глаз, проговорил Кутипов. — Ну, этот генеральский брат… черт с ним, охмурил он всех нас, дураков. А ты? Ведь ты служил мне, Шалва. Большевики тебя по головке не погладят, можешь мне поверить.

— Я служу своему народу, и мне нечего бояться, потому что я и сам большевик.

— Но зачем я вам нужен? — спросил Кутипов.

— Скоро узнаешь, — ответил Борис Севидов.

— Могли бы выкрасть немца. Я бы помог вам поймать важную птицу.

Из леса вышел сухой, сгорбленный старик в бараньей шапке. Опираясь на ярлыгу[5], он вел за повод угрюмого мула, такого же, очевидно, старого, как и он сам. Борис узнал в старике Чокку Залиханова.

— Скорее, воллаги[6], скорее! Товарищи вашу добычу ждут.

Кутипов исподлобья смотрел на старика.

— Ну чего так смотришь, оседлавший холеру? Давай лезь в мешок.

— Куда? — не понял Кутипов.

— Зачем в мешок? — удивился Борис.

— Так нада, — доставая из сумки полосатый матрац, отвечал Чокка, — повезем на муле, как барана. На, Борис, тряпку, заткни ему рот, чтобы не кричал. Немцы услышать могут.

Кутипов, мыча что-то, попытался сопротивляться.

— Молчи, сын поганой свиньи, — приговаривал старый Чокка. — Да пусть твоя мать отдаст собаке грудь, которой выкормила тебя, предатель.

Они с трудом втиснули Кутипова в мешок, уложили поперек на спину мула и двинулись в путь.

— Далеко нам? — шагая рядом с Чоккой Залихановым, спросил Шалва.

— За ночь дойдем.

— А не задохнется?

— Пускай ноздрями дышит. Лишь бы не кричал. Тихо нада.

— Да, у вас здесь тихо, — проговорил Борис Севидов. — Я думал, близко фронт, бои, а тут — тишина.

— Фронт есть, — отвечал Чокка Залиханов. — И бои есть, только дальше. У нас громкие были, сейчас тихие. Громкие бои где-то у Туапсе…

Глава девятая

1

Генерал Хофер получил приказ Конрада как можно быстрее прорваться к Черному морю. Но для этого Хоферу надо было прежде пройти Лесную Щель — узкую теснину, зажатую с двух сторон лесистыми горами.

По сведениям разведки, Лесную Щель обороняли части дивизии генерала Севидова, переброшенные сюда с эльбрусского направления. Какой-то странный военный рок вновь свел Хофера с генералом Севидовым.

Генерал Хофер попытался преодолеть Лесную Щель штурмом. Артиллерия всей дивизии била по теснине. На крутых склонах пылал лес. Дым почти не рассеивался. Используя эту естественную дымовую завесу, Хофер бросил полк Рейнхардта в атаку. Но егеря были встречены мощным огнем пулеметов и вынуждены были отойти. Обозленный Рейнхардт повторял атаку за атакой, но всякой раз его испытанные горные стрелки откатывались. Так продолжалось несколько дней. Тогда Хофер прекратил бесполезные атаки. В ожидании подкрепления, которое обещал генерал Конрад, Хофер выслал в горы крупный отряд егерей, дав им задание обойти теснину горными тропами, проникнуть в тыл русских и затем с подходом свежих сил одновременно ударить по защитникам Лесной Щели. Отряд егерей возглавил капитан Ганс Штауфендорф.

Генерал Севидов вызвал к себе альпинистов. В блиндаже на столе, сколоченном из грубых, нетесаных досок, была расстелена карта Западного Кавказа.

— Итак, товарищи альпинисты, прошу ближе. Илья Кузьмич, — обратился генерал к начальнику штаба, — объясните товарищам спортсменам обстановку.

Подполковник Батюнин, медленно водя карандашом по карте, начал доклад. Казалось, генерал Севидов впервые знакомится с обстановкой, так внимательно он слушал начальника штаба, да и тот, докладывая, больше обращался к комдиву.

— Полки Терещенко и Каргина удерживают оборону левее теснины на пологих скатах хребта, Лесную Щель обороняет один полк майора Ратникова. И дело даже не в том, что какой-то отряд егерей прорвется к морю. Опасность в том, что такой отряд может зайти в тыл Ратникову. Чем это грозит? Хофер ударит с севера и прорвется к Туапсе. Масштабы дальнейшей катастрофы трудно представить. Прорвавшись к Туапсе, гитлеровцы отрежут наши войска, защищающие Новороссийск, прорвутся в Закавказье. Надо удержать Лесную Щель любой ценой. Нынешнее затишье в Лесной Щели не должно нас успокаивать. Ясно, Хофер что-то готовит. Ведь почти целую неделю штурмовали егеря Лесную Щель, оставили в теснине сотни трупов. И вдруг притих Хофер. Чего он ждет?

— Вот именно, — согласился генерал, глядя на альпинистов. — Чего он ждет? Хофер понимает, что в лоб ему не преодолеть Лесную Щель. Значит, будет искать обходные пути. Я до войны в этом районе не был. А вы, насколько мне известно, исходили Западный Кавказ вдоль и поперек. Так вот, где, по вашему мнению, немцы могут пройти к морю, минуя Лесную Щель?

Альпинисты склонились над картой, внимательно рассматривая район боевых действий дивизии.

Севидов достал портсигар, закурил папиросу.

— Так как вы считаете, есть у Хофера шансы обойти теснину?

— Есть, товарищ генерал, два прохода к морю, минуя Лесную Щель, — ответил Степан Рокотов. — Один — севернее горы Шексы. Но там могут пройти только опытные альпинисты, к тому же хорошо знающие местность. Там очень крутой подъем заканчивается отвесными скалами. Другой, более удобный проход — восточнее Варваринского перевала. Через него может пройти большой отряд с оружием, минометами и даже с легкими пушками.

5

Ярлыга — длинная пастушечья палка.

6

Воллаги — друзья.