Страница 18 из 33
- Все. Пошли, я его в конуре бочкой прикрыл. Хотел пристукнуть, да пожалел. Кобель-то не виноват, что хозяин сука… Пошли.
Сквозь ставни пробивается свет. Николай тихонько влез на завалинку, заглянул в щель.
Комната, стол полон бутылок, спиной к окну человек, уронивший на стол голову.
Больше ничего не видно.
Королев повернулся к леснику:
- Давай, Иван Егорыч!
Старик поднялся на крыльцо, стукнул в дверь. Нет, не слышат. Теперь он со всей силы бьет кулаком по двери.
В сенях завозились.
- Чего там надо? - давится матершиной хозяин. - Ну кто там еще?
- Я, Семеныч, Иван-лесник, отвори, дело есть.
- Что еще за дела по ночам?
- Спешное. Ко мне солдат советский зашел, говорит, из плена бежал.
- А, вот оно что… Постой, я сейчас.
Стучит в сенях щеколда.
Один из разведчиков встал у самой двери, в его руке тускло блеснул кинжал.
Дверь распахнулась, удар, и хозяин мягко осел на пол.
Путь свободен. Теперь в дом. За столом трое. Расстегнутые чужие мундиры, пьяные морды.
Один потянулся к поясу с кобурой, валявшемуся на стуле.
- Кто такие? В чем дело? Да знаете, кто я?..
Так вот он какой, предатель. Остекленевшие глаза, пьяный мокрый рот, красная рожа.
- Руки на стол, сволочи!
Полицейские начали медленно трезветь. Наконец-то они поняли, с кем имеют дело.
Королев достает приговор.
"Именем советского народа…"
Он вскинул автомат, увидел глаза, полные животного ужаса, разорванный криком рот. Палец сам нажал на спусковой крючок.
В отряд вернулись на рассвете. Николай вошел в палатку командира, положил взятые у изменников документы, оружие.
- Товарищ командир, приговор приведен в исполнение.
Приближалась зима. Ветер становился злым, колючим. По утрам лужи подернуты льдом. Все покрыто инеем - палатки, шинели, приклады автоматов. Трудно в лесу зимой. Тем более что постоянного лагеря у медведевцев не было. Они кочевали с места на место. За ними по пятам шли каратели.
Однажды разведчики, вернувшись с очередного задания, принесли в отряд объявление, которое гитлеровцы расклеивали в деревнях.
В нем черным по белому было написано, что партизанский отряд, действовавший на Брянщине, уничтожен карателями.
- Вот видишь, комиссар, - Медведев усмехнулся, - оказывается, нас-то уже нет. Похоронили нас господа фашисты. Ну что ж, мы им о себе напомним. Николай, зови командиров.
К Хотимску подошли в сумерках. Город, охваченный трещинами противотанковых рвов, лежал перед ними тихий и темный. Только ветер стучал железом на крышах, да иногда слышался отрывистый собачий лай.
Наконец, совсем стемнело. Партизаны ждали. Еще раньше ушли в город разведчики, они должны перерезать телефонные провода.
Вот и они.
- Вперед, - командует Медведев.
После лесных тропинок непривычно шагать по городским улицам. Кажется, что стук сапог далеко разносится в тишине.
- Скорее, скорее!
Медведев почти бежит, зажав в руке тяжелый маузер.
Еще один поворот, а там городская площадь.
Еще немного…
- Та-та-та-та-та-та-та-та.
Ударил вдоль улицы пулемет. Ему отвечают партизанские автоматы. Где-то впереди раз, другой, третий рванули гранаты. Это группа охвата ворвалась на площадь с другой стороны.
Николай, прижавшись к земле, короткими очередями бил по пулеметным вспышкам.
Рядом сухо щелкал маузер командира.
А пулемет не унимался. Плел и плел смертоносную строчку, поливал улицы и дома горячим металлом. Каждая минута решала исход боя.
Время и внезапность - союзники партизан.
- Николай, - Медведев повернулся к Королеву, - уничтожить. Понял?
- Есть.
Королев сбросил тяжелую шинель, остался в одной меховой безрукавке.
- Быстрее! - словно стеганул голос командира.
Гранаты в карманы, автомат на шею и бегом вдоль забора.
Вон, кажется, тот самый дом. Не доходя до него, Николай плечом высадил доску забора, пролез во двор.
Из будки молча, без лая, бросилась большая лохматая дворняжка. Он на ходу отпихнул ее сапогом, ломая плетень, выскочил на огороды.
Вот он, наконец, пулемет. Теперь хорошо видны вспышки из окна. Прячась за сараями, Королев крался по двору. Луна как назло выскочила из облаков, прилипла фонарем на небе.
Николай проверил запалы в гранатах.
До дверей несколько метров. Теперь некогда маскироваться. Рывком, ожидая очереди из окна, пересек двор. Вот крыльцо, ступеньки…
Навстречу человек без шинели и каски. Николай не видел его глаз, не видел лица. Только рука и вскинутый пистолет. Словно на ринге, пошел нырком под эту руку. Над головой ударил выстрел.
Левой в челюсть. Раз!
Нокаут.
Перепрыгнул. К дверям. Скорее! Пахнущая порохом темнота. Широко размахнувшись, бросил гранату. Дрогнул пол, тяжело заскрипели стены, горячий воздух на минуту нажал на уши. И сразу же тишина.
Потом внутрь дома веером из автомата полдиска. При свете вспышек увидел пулемет, задравший к небу тупое рыло, трое на полу - мертвые.
- Ура-а-а!!!
Это мимо бегут партизаны.
На площади горит комендатура. Стоят, подняв руки, пленные. Все. Хотимск взят.
Собрать документы, повалить телеграфные столбы, расклеить по городу листовки - дело получаса. И опять отряд уходит в лес. Его провожает зарево над городом. Горят тюрьма, комендатура, полиция. Валяются на снегу трупы предателей и гитлеровцев.
С каждым днем отряд доставлял все больше и больше неприятностей оккупантам.
Взлетали мосты, летели под откос эшелоны, горели на дорогах десятки немецких машин.
Вражеское командование не на шутку было обеспокоено действиями отряда Медведева. Особенно после того, как партизанам удалось взорвать железнодорожный мост на линии Брянск - Сухиничи. В результате образовалась пробка, наша авиация, предупрежденная заранее, в щепки разнесла несколько вражеских эшелонов с техникой и живой силой. Важная стратегическая артерия гитлеровцев была надолго прервана.
В ту ночь мела пурга. Снег бешено крутился вокруг деревьев, наметал сугробы, закидывал костры. Партизаны почти не спали. Ночь тянулась удивительно долго. Ближе к рассвету ветер утих. Стало слышно, как трещат на морозе деревья. Задымились костры. Повара начали готовить немудреный завтрак. Николай стоял у заснеженной сосны и слушал лес, который жил какой-то своей особой, мирной, жизнью. Казалось, что и войны никакой нет. Просто есть тишина, синий предрассветный снег. Стук дятла и треск коры.
Взрыв гранаты был неожиданным. Он гулко раскатился по студеному лесу. И сейчас же ему ответили автоматы, зло и сердито.
- Отряд, в ружье! Тревога!
К Медведеву подбежал боец из секрета.
- Товарищ командир! Немцы! Каратели! Окружают!
- Николай! За мной! - скомандовал Медведев и побежал, на ходу расстегивая кобуру маузера.
Увязая в снегу, они добрались до гребня оврага, залегли за толстые стволы поваленных деревьев. Лежать было неудобно, снег залеплял лицо, скрипел на зубах. Николай поудобнее устроил свой автомат, вставил в гранаты запалы.
"На этот раз бой будет тяжелым. Но ничего, приходилось бывать в переделках и пострашнее".
Внезапно Дмитрий Николаевич толкнул его в бок. Николай поднял голову. Вот они!
На другой стороне оврага появились черные шинели. Впереди офицер.
Сухо щелкает маузер командира. Эсэсовец катится на дно оврага. И сразу же взметнулся снег, прошитый автоматными очередями. Рассыпавшись цепью, в рост, прижав к животу автоматы, идут фашисты. Летит снег, падают срубленные свинцом ветки.
Сзади заговорили партизанские пулеметы, автоматы, винтовки. Королев, плотно прижав приклад к щеке, ловил на мушку фигурки врагов. Странное ощущение… Все время кажется, что он стреляет мимо. Все время в прорези люди в длинных черных шинелях. Но ничего, патронов хватит…
Отряд постепенно начал отходить.
Внезапно совсем рядом с Николаем разорвалась мина. Потом целый сноп черно-красного пламени. Осколки били по деревьям, срезая кору.