Впереди - полоса

Впереди - полоса

Самофалов Леонид

Впереди - полоса

Проделав пилотаж в зоне, Алексей Баталин осмотрелся. Впереди - заснеженные пики, слева - зеленая долина, в долине петляет речка - быстрая, холодная, белая от пены. Вдалеке на зелени - серый штрих бетонной полосы, за ней угадывается скопление домов - городок.

- Двести пятый, я одиннадцатый.

- Одиннадцатый, я двести пятый, - послышался в наушниках голос руководителя полетов. - Разрешаю посадку.

С потерей высоты долина становится шире, но горы остаются такими же громадными.

После третьего разворота он выпустил шасси, убрал ручку управления двигателем - в обиходе РУД - на упор малого газа. Убрал резковато. Обороты быстро уменьшаются. И вдруг оборвался звук работающего двигателя! В следующую секунду Баталин уже докладывал:

- Двести пятый, остановился двигатель.

Он не отрывал глаз от стрелки высотометра, а правая ладонь, сжимая ручку управления, действовала как бы сама по себе и задавала машине наиболее выгодный угол планирования.

«Спокойно! Без паники! Высота еще есть. Надо попытаться запустить двигатель».

- Баталин! - раздался в наушниках голос руководителя полетов. - Переключи…

Потом Алексей пытался осмыслить, сам он сделал все необходимые переключения или следовал командам с земли. Очень уж совпадали его собственные действия с командами!

Стрелка указателя оборотов дрогнула, пошла вправо, до слуха донесся нарастающий свист: двигатель запустился. Обороты плавно возрастают, стрелка приближается к отметке «40».

Взлетно- посадочная полоса. Удар о бетонку тяжеловат. Ничего, обошлось. Бежим по полосе…

* * *

Тягач отбуксировал машину Баталина. Набежали специалисты. Механики по авиационному оборудованию быстренько извлекли опломбированную бортовую систему автоматической регистрации параметров полета. Было слышно, как техник самолета Владимир Торгашин и механик Анатолий Драчев о чем-то спорили, слов не разобрать. Двигатель перед запуском они проверили, после запуска прослушали. Кто ж виноват, что он остановился.

- Черт его знает, товарищ лейтенант, - с досадой проговорил Торгашин. - Думали-думали, ничего не придумали.

- Я слышал, как вы думали.

- Не должен был он останавливаться!

- Это вы в цель, - ответил Баталин. - Прямо в яблочко. Он вообще не должен никогда останавливаться, пока не остановишь.

Подошел заместитель командира эскадрильи по инженерно-авиационной службе капитан технической службы Сливкин в сдвинутой на затылок фуражке. Рыжие волосы Сливкина слиплись на лбу.

- Ну что? - обратился он к технику и механику.

- Ничего, Григорий Денисович. - Торгашин развел руками. - Если и есть что, так снаружи не видно. Разбирать надо.

- Разбирать погодите! Команды не было. А в журнале летчик расписывался перед вылетом?

- Обязательно, Григорий Денисович. Без этого они не взлетают.

Сливкин повеселел и обернулся к Баталину.

- Поди, что-нибудь не так делал, а, лейтенант?

- Делал как надо, - холодно произнес Алексей.

- Тогда и волноваться нечего. У нас все в порядке, у тебя все в порядке. Блеск! А ты чего, лейтенант, в костюме паришься? Иди переодевайся - в штаб все равно вызовут. Сейчас прибористы графики там всякие чертят, на линейках подсчитывают - ищут. Чего на припеке-то сидеть?

* * *

Переодевшись, Алексей направился к стартовому командному пункту, где летчики в тени невысоких деревьев дожидались своей очереди на вылет. Тарас Лапшин подвинулся на длинной низкой скамейке.

- Садись.

- Благодарствую.

Тарас повернул к нему остренькое свое лицо, усеянное крупными веснушками.

- Нашли отчего?

О предпосылке к летному происшествию знал уже весь аэродром: динамики развешаны повсюду.

- Ищут, - отозвался Баталин.

- Если так долго ищут, значит, ты не виноват, - задумчиво произнес Лапшин.

Он был уверен: произошла какая-то чертовщина, машина сама «взбрыкнула», а может быть, и скрытый заводской дефект. Об этом в училище говорили на занятиях. Летаешь себе, летаешь, вдруг - неожиданное «взбрыкивание».

Летчики не прислушивались к беседе молодых пилотов. Из динамика над головой слышались распоряжения руководителя полетов, командира второй эскадрильи майора Алдонина.

* * *

Внешний осмотр двигателя ничего не дал. Командир полка Сердюков приказал разобрать на «одиннадцатке» силовую установку.

- Выходит, полеты прекращаем? - спросил старший штурман полка подполковник Якунин.

- Нет, летаем. Мы и так еле в план укладываемся. Не знаю даже, как будем выглядеть в соревновании с этой предпосылкой!

В одном из помещений командно-диспетчерского пункта специалисты анализировали записи бортовой регистрирующей аппаратуры - САРПП. Мнения разделились. Одни утверждали: виноват летчик, другие возражали.

- Все ясно, - заявил руководитель группы дешифровщиков капитан Омелин, молодой мужчина с залысинами до макушки. - Пилот второпях переместил РУД за положение «стоп». Вот и все!

- Из чего это видно? - спросил командир первой эскадрильи майор Попов.

Скулы у Попова были шире лба, нос немного удлинен и загнут книзу. Волосы цвета соломы распадались на стороны, как их ни зачесывай.

- Смотрите сами. - И капитан принялся водить пальцем по линиям графика. - Вот эта нисходящая - линия записи оборотов. В этой точке - обозначим ее точкой «а» - она изламывается. Видите?

- Почти незаметно.

- Но ведь есть! Что тут отрицать?

- Я ничего не отрицаю, - ровным голосом ответил Попов. - Я только говорю: излом почти незаметен.

Капитан загорячился.

- Ваш летчик поставил РУД на «стоп» или даже за «стоп». Сработал гидрозамедлитель, обороты уменьшились до нуля. Вот и все!

- Не вижу истоков вашего «выходит», - по-прежнему не повышая голоса, произнес Попов. - Так и я могу объяснить: в силовую установку перестало поступать топливо, обороты уменьшились до нуля. Где же причина?

- Э, нет, товарищ майор! - Омелин усмехнулся. - Мое «выходит» подкреплено объективными данными. Вы обычно шасси выпускаете перед третьим разворотом, не так ли?

- Обычно. Но не во всех случаях.

- А какая при этом выдерживается скорость?

- Не свыше пятисот пятидесяти.

- Вот то-то! - капитан с торжеством поднял палец. - А у вашего летчика она была равна семистам! Отсюда выходит: времени до посадки в обрез, необходимо резко снижать обороты. В спешке РУД переводится не в положение малого газа, а на «стоп». Но ваш лейтенант этого не видит, потому что выпускает тормозные щитки.

- Совершенно с вами согласен, - послышался от двери голос подполковника Кострицына, заместителя командира полка. - Я запрашивал дальний привод, там подтверждают: один из истребителей шел к полосе на повышенной скорости.

Попов не заметил, как вошел подполковник.

- Кто именно подтверждает? - спросил он, не оборачиваясь к Кострицыну.

- Ефрейтор Юрчишин.

- Хорошо, - сказал Попов. - Я с ним поговорю.

- То есть, - подполковник впился взглядом в комэска, - вы намерены ревизовать мои слова?

- Я намерен отыскать истинную причину остановки двигателя. Но для этого мне нужны факты. Не сомневаюсь, что Юрчишин говорит правду, но мне нужно расспросить его подробнее.

- Шерлок Холмс! На версию других выдвигаете свою?

- Сравнение неудачное, - парировал Попов.

Кострицын обратился к Омелину:

- Распорядитесь принести записи «одиннадцатой» в предыдущих полетах.