Страница 53 из 122
Все стремления направьте к быстрейшему получению нефти…»
Ч А С Т Ь Т Р Е Т Ь Я
ГЛАВА ПЕРВАЯ
От причалов Эллинга, Порта и Форпоста один за другим снимались боевые корабли и без обычных сирен и протяжных гудков уходили вниз по Волге.
Небо было покрыто низкими облаками. Туман курился над рекой, и сквозь него еле различались огни на бакенах, бударки рыбаков. Город еще спал. В пустынных прибрежных улицах слышались только гулкие шаги ночных патрулей.
Когда первые лучи восходящего солнца позолотили широкие просторы Волги, флотилия уже была далеко от Астрахани. Впереди шел флагманский корабль «Карл Либкнехт», за ним в кильватере - эскадренные миноносцы «Москвитянин», «Расторопный», «Дельный», «Деятельный», вооруженные пароходы «Демосфен», «Ревель», транспорт «Тумен», ледокол «Каспий», истребитель «Счастливый», посыльное судно «Гельсингфорс». Замыкая флотилию, бороздили волжские воды плавучие батареи, водоналивные баржи и угольные шаланды.
Флотилия шла по правому рукаву Волги, Бахтемирскому каналу.
Чем дальше от Астрахани, тем живописнее становились берега Волги. Они то удалялись, то подступали чуть ли не к самому борту флагмана. Колыхался густой, высокий камыш. От легкого дуновения ветерка клонился к самой воде чакан. В просветах камыша и чакана виднелись поселки, приземистые рыбацкие дома, рыбаки, хлопочущие у своих бударок и реюшек. Гудящим роем проносились над зарослями чакана стаи гусей и уток. То тут, то там, сверкая чешуей, плескались, выпрыгивали из воды и, перевернувшись в воздухе, гулко шлепались в реку рыбы. Над самой водой с клекотом проносились белокрылые чайки, и над протоками, то падая в воду, то поднимаясь, метались угольно-черные бакланы.
Уже затемно вышли на двенадцатифутовый рейд. Волны глухо рокотали у борта миноносца. Команда разошлась по кубрикам, десантники Ульянцева расположились на палубе. Никто не спал. Балтийцы вспоминали Питер, Кронштадт, боевых друзей; черноморцы - Севастополь… В отряде было человек десять волжан из отряда Рогова. Они рассказывали об охоте в низовьях Волги и на тюленьих островах на Каспии. Так бы, возможно, и прошла ночь в рассказах и воспоминаниях, если бы на корме вдруг не забили тревогу.
В темной ночи с юго-запада навстречу флотилии приближалась сверкающая линия огней.
Киров стоял на капитанском мостике и молча следил за огнями.
- Англичане, - наконец нарушил молчание командир корабля. - Что бы вы посоветовали?.. Может быть, погасить огни и повернуть назад?.. На эту встречу мы не рассчитывали.
- Для меня одно очевидно, - ответил Киров. - В Порт-Петровске знают о нашем походе. Решили встретить и дать бой! Или же идут на высадку десанта под Астраханью.
Флотилия приняла боевой порядок, погасила огни. Огни же вражеских кораблей то расходились в стороны, то вытягивались в одну линию. Вспыхнули лучи прожекторов. Раздался первый выстрел.
Англичанам ответили наши тяжелые орудия плавучих батарей, за ними - флагман и «Москвитянин».
Вражеский снаряд разворотил борт угольной шаланды. Шлюпки с ближних кораблей спасали тонувших. Повреждены были одна из плавучих батарей и миноносец «Расторопный».
Однако бой продолжался недолго: англичане вскоре прекратили огонь и ушли в сторону Порт-Петровска.
Наша флотилия повернула в противоположную сторону - на восток, к полуострову Мангышлак, для выполнения второй задачи: занять форт Александровский как маневренную базу.
Утром сквозь молочную пелену тумана показалась узкая береговая полоса. На миноносце все пришло в движение. Матросы выкатывали пулеметы. Занимали свои места у орудий комендоры.
К Кирову подошел командир миноносца, протянул бинокль:
- Берег. Видите, мигает огонь на маяке?..
- Да, вижу. - Киров вернул бинокль. Он совсем не был расположен к беседе. Внешне оставаясь спокойным, он в глубине души сильно переживал за судьбу экспедиции в Дагестан. «Удалось ли там поднять восстание? Каковы результаты? Наладили ли они связь с Орджоникидзе?» - тысячи разных мыслей тревожили его.
Когда миноносец прошел мимо маяка, показался форт Александровский. У причалов стояли две морские баржи и небольшой пароходик. На волнах покачивались рыбницы, реюшки для сетного лова рыбы.
В глубине форта были видны жилые здания, старая, развалившаяся крепость и совсем в стороне, на пустыре, домик радиостанции. Рядом высилась радиомачта.
- Удобна ли бухта для стоянки флотилии? - спросил Киров.
- Да, да! - закивал головой командир миноносца. - Прекрасная бухта! Здесь всегда тихо, с юга видите песчаную косу? Она надежно защищает бухту от нордового ветра.
В спущенные на воду шлюпки садились десантники и торопливо отваливали. В одну из шлюпок прыгнул и Киров. Как только причалили к берегу, он выхватил маузер и кинулся к домику радиостанции. За ним бежали матросы.
Утро было тихое. В лучах солнца блестели стекла домика.
Рукояткой маузера Киров постучал в дверь. Никто не ответил. Там, видимо, еще спали. В это время где-то у казарм залаяли собаки, раздались выстрелы.
- Ульянцев начал! - Киров снова нетерпеливо постучал в дверь.
На этот раз за дверью послышался недовольный голос:
- Какого черта спать не дают!
- Открой, братец. Спешная депеша, - сказал Киров.
Скрипнула дверь. На пороге показался заспанный радист. На него направили винтовки. Долго он протирал глаза, ничего не мог понять, потом, видимо, сообразил, в чем дело, поднял руки.
Киров вошел в домик. Он состоял из четырех комнат. В первой находилась рация; у окна стояли мольберт, стол, заваленный красками, кистями, эскизами, много картин в беспорядке развешано по стенам.
Во второй комнате на койках-раскладушках прямо в верхней одежде и в сапогах спали двое; на столе стояла батарея пустых бутылок, тарелки с жареной и вареной рыбой. Здесь ночью, наверное, пировали. Матросы разбудили спящих. Те вскочили и схватились за оружие. Но им скрутили руки, отняли пистолеты и связали.
- Кто будете? - спросил Киров первого из связанных.
- Подпоручик Михайлов, начальник станции! - прокричал тот в бешенстве.
- Вы?..
- Прапорщик Сергиевский!.. Инженер по эксплуатации!.. - Прапорщик задыхался от возмущения, пробовал освободить руки. - Собственно говоря, по какому это праву вы врываетесь на станцию и чините беззаконие?
- По праву революции! - строго сказал Киров. - Все вы проспали, господин прапорщик.
Арестованных Киров приказал увести на флагман.
В соседней комнате всхлипывала женщина и плакал ребенок.
- Ваши плачут? - обратился Киров к насмерть перепуганному радисту. - Успокойте их. Заодно приведите себя в порядок.
Радист юркнул за дверь, плач в комнате прекратился.
Вскоре радист вернулся одетым и причесанным. Сергей Миронович уже сидел за столом, матросы вытаскивали из ящиков запыленные журналы с текстами принятых и переданных радиограмм…
- Садитесь, - сказал Киров радисту. - Ваша фамилия?
- Калиновский, Аркадий Калиновский.
- Моя - Киров… Посмотрите в окно: в бухте стоят наши боевые корабли.
- Вы красные?
Киров стал листать журналы.
- Мы большевики. Скажите… каков характер вашей работы, с кем держите связь? Вообще расскажите подробно о работе станции.
Калиновский искоса посмотрел в окно, не зная, что отвечать и как себя держать с большевиками. Ведь он служил у белых, у Деникина! Правда, он был мобилизован, как и тысячи других, но разве это меняло существо дела: он деникинец, а значит, враг.
Из затруднительного положения его выручил Сергей Миронович.
- Кто это тут рисует у вас? - спросил он.
- Я… а что, плохо?
- Нет, почему же… - Киров встал, бегло просмотрел картины на стене. - По-моему, совсем даже неплохо. Вам, видимо, больше удаются пейзажи.
- Правильно! Я пейзажист! - Радист вскочил, побежал к себе в комнату, принес альбом, начал было рассказывать о своем увлечении живописью.