Страница 85 из 105
Фуршетные столы, по-европейски изящные, совершенно по-русски ломились от пышных яств. Хотя повар и протестовал против такой безвкусицы, но Жанна самолично настояла на нескольких килограммах черной икры и лобстерах, надеясь, что этот гастрономический шик произведет должное впечатление на европейцев, которых специально заманивали на банкет, надеясь на новые инвестиционные контракты. Жанна хорошо помнила скупость и расчетливость жителей старушки Европы. Они не считали зазорным экономить даже на еде и на одежде и были падки на халяву еще больше, чем ее соотечественники.
Она бродила по бурлящему людьми холлу и улыбалась каким-то своим затаенным мыслям. Ее почти никто не знал, с ней почти никто не здоровался, и с ней никто не собирался обсуждать деловые планы. В то же время вокруг Морозова весь вечер клубились черные пиджачные пары. Формально презентацию устраивала фирма «Русский Мороз», — фирма, к которой Жанна и ее охранное агентство имели весьма опосредованное отношение. Но на самом деле… На самом деле она чувствовала себя королевой праздника! Ведь именно она была той тайной пружиной, которая заставила миллионы огней сиять, цветы услаждать взор, а деловых людей стремиться сюда, лелея в глубине души самые смелые коммерческие планы. Если бы не она, то ничего этого не было бы! Она придумала все это, организовала, воплотила в жизнь. И она достойна того, чтобы рано или поздно назвать эту империю своей. Скоро все эти люди поймут, кто на самом деле является хозяином этого роскошного празднества. И тогда они будут умолять, как о милости, о коротком разговоре, а она…
Хищно прищуренный взгляд остановился на молодой женщине в длинном сверкающем платье с открытой спиной. Она стояла подле Морозова, его строгий деловой костюм оттенял блеск ее платья. Они о чем-то беседовали с узкоглазым и низеньким японским бизнесменом, довольно смеялись.
«Кто это»? — Жанна нахмурилась. И сразу же поняла — это она… И мгновенно ее сердце сжалось в знакомом спазме ненависти. Брови грозно сошлись на переносице, а губы угрожающе сжались.
Она!..
Она принадлежала к той породе женщин, которых Жанна ненавидела всю жизнь. Сытые, благополучные, самодовольные, считающие, что весь подлунный мир создан специально для них, что весь земной шар крутится лишь для их услаждения. Им все в жизни достается легко — богатство, деньги, хорошие мужья, умные дети, ласковые родители… Про таких говорят: при рождении ангел в макушку поцеловал. Они ничего не делают, чтобы завоевать свое место под солнцем. Место под солнцем и так ждет не дождется их, оно предназначено им еще до рождения. Эти женщины не борются за право обладать тем, что имеют, не обдирают локти в жестокой борьбе, не разбивают себе носы в драках. Их тело не украшают шрамы, а их души не изуродованы ненавистью. Они всех любят, и их все за это любят. Они чистенькие, на них ни пятнышка, они вне подозрений, они вне несчастий и вне жизненных бед. У них нет проблем! Несчастия обходят их стороной, болезни не берут, разве что легкая простуда или насморк… Они даже не напрягаются, чтобы удержаться на плаву! Несет их течение, не давая утонуть, не давая прибиться к берегу и угодить в тихую болотистую заводь со стоячей водой…
В глазах резко потемнело. Жанна изо всех сил сжала кулаки, так что костяшки пальцев побелели. Ее лицо посерело, а губы еще больше сжались. Почему этим белоручкам и неженкам всегда везет? Почему она, Жанна, с детства узнала все самые черные стороны действительности, прошла тюремную школу, пережила попытку самоубийства, обман и предательство окружающих, почему она карабкалась по отвесному склону, выбираясь из жизненной пропасти, обламывая ногти и теряя зубы, чтобы хоть что-то завоевать в этой жизни, а эта белокожая стерва и пальцем не пошевелила, чтобы завоевать свое благополучие? Можно поклясться, что муж от нее без ума, зовет дома киской или лапуленькой, в зубах приносит тапочки, как отлично выученный пес, и заваливает подарками! А Жанну любимый человек предал, и сейчас она вынуждена терпеть и потакать безобразным выходкам самого последнего бандита и порою даже поставлять ему девочек в постель, давно забыв о собственной гордости во имя далеко идущего расчета!
Можно поклясться, ее ангельски хорошенький сын радует маму отличными оценками в школе, учителя английского восхищаются его оксфордским произношением, и он дарит своей маме милые каракули на Рождество и на день рождения! А сын Жанны где-то за океаном, у чужих людей, и никогда не видел своей матери. Сколько сейчас ему? Тоже лет шесть или семь…
Можно поклясться, прислуга этой счастливицы в сверкающем платье боготворит свою хозяйку, не может нарадоваться на нее, а та тихо потакает мелкому воровству продуктов из холодильника и даже дарит домработнице на Новый год пушистый оренбургский платок или что-то в этом роде. А у Жанны домработницы никогда не задерживаются, вечно попадаются на воровстве. Агентства по найму прислуги присылают одни отбросы…
Кроме того, эта холеная красавица с удивленно распахнутыми серыми глазами и мягкими каштановыми волосами может позволить себе платье с открытой спиной, чтобы продемонстрировать всем свою гладкую, без единого изъяна кожу и великолепную фигуру, которая вылеплена тренировками в спортзале в течение нескольких лет по индивидуальным рекомендациям тренера. А Жанна стоит среди празднично одетой толпы в наглухо, до самой шеи закрытом платье, чтобы скрыть от постороннего глаза уродливые шрамы, полученные ею в заведении старого Рувима… И хотя она на целых пять лет моложе этой домохозяйки — Жанне всего двадцать пять, а Морозовой все тридцать, — а выглядит намного старше. Почему? За что?
Вот такая же холеная стерва с ангельски невинным лицом отшвырнула ее, как докучливого кутенка, в тот теплый и удушливый вечер в Салониках, когда она умоляла о помощи на пороге балет-шоу «Астрея», а за ней гнался охранник, чтобы бросить ее в подвал… Как она похожа на ту красотку со своим мужем! Похожа прежде всего твердой уверенностью в собственной неуязвимости и в своем полном праве отмахнуться от чужих проблем. Пять лет прошло, а она все еще не забыла ту женщину…
А ведь что ей стоило… Что им стоило помочь ей! Что им стоило укрыть ее на ночь в отеле, позвонить в посольство, дать несколько долларов на дорогу… И тогда не было бы турецкого плена, не было бы заведения дядюшки Рувима, не было бы этих ужасных шрамов по всему телу… И тогда бы сейчас Жанна стояла рядом с ней — красивая, сияющая, счастливая своим первым успехом…
А ведь она и радоваться-то теперь толком не умеет — разучилась!
Именно в тот вечер Жанна приняла окончательное решение. Она никому не поведала о нем, ей было достаточно самой себя. Она может все, она всесильна! У нее есть сила воли и дьявольски изощренный ум. Она разрушит жизнь этой женщины! Она уничтожит империю ее мужа, сломает их налаженное, благополучное, удачливое существование. Деньги она заберет себе, она их заслужила, а эту семью пустит по миру, пусть наконец познают радость добывания хлеба насущного тяжким подневольным трудом! Она тоже имеет право пожить в свое удовольствие!
Светло улыбнувшись молодой женщине, которая вопросительной улыбкой ответила на ее пристальный взгляд, Жанна отвернулась. И тут же в ее уме зароились новые мысли, планы, идеи…
«Наталья Морозова! — улыбаясь, обратилась она к своей сопернице с воображаемой речью. — Скоро тебя не будет! Скоро ты будешь ничто! Скоро ты просто перестанешь существовать!»
Твердой походкой она вышла из зала. Больше с Натальей Морозовой она не встречалась, пока не выполнила свое обещание.
А теперь шестое чувство твердило ей, что ее соперница где-то рядом. Верных признаков тому не было, но Жанна и не нуждалась в верных признаках. Было смутное подозрение, которое постепенно переросло в твердую уверенность: она здесь, она близко, она совсем рядом. И даже более того: она тоже вышла на охоту!
Эта женщина в кафе, приславшая бутылку дорогого шампанского… Сын Морозова, будто бы сбежавший из детдома… Сообщение Жеки, что разыскиваемая особа звонила своей приятельнице… Все это складывалось в четкую картинку, которая еще больше подтверждала ее интуитивные догадки! А потом глупо и бессмысленно ушли на тот свет Штурман, Фрол, Шмель и вот теперь — Пепел!