Страница 82 из 105
И вообще, в последнее время ему казалось, что кто-то очень сильно им интересуется. Этот тип или не слишком умелый сыщик, раз действует так топорно, или ему наплевать на маскировку. Может, он работает демонстративно, чтобы запугать его, дать ему понять, что он на мушке?
Но кто его взял на эту мушку и зачем — Пепел не понимал. Может быть, это дело рук своих, может, это Жанна таким образом пытается держать его на коротком поводке? Или менты так топорно за ним следят? Но зачем перерыли его вещи? Что хотели там найти? Разве что нераспечатанную пачку презервативов…
И он уже собирался было сменить в очередной раз хату, выехав без предупреждения, но не успел…
В тот день он наконец решил: все, хватит, надо перебираться в гостиницу! Там он поживет немного, пока все не успокоится, а потом подыщет себе новое жилье. Пепел в последний раз зашел домой, за вещами. Он остановил машину возле самого подъезда, потом, держа одну руку наготове в кармане, поднялся по лестнице, не заметив пару внимательных глаз, пристально следивших за ним из-за поворота лестницы поверх очков с толстыми линзами.
Ему понадобилось не более десяти минут, чтобы собрать в сумку свои шмотки и выйти из квартиры. Он не видел, что внимательные глаза, следившие за площадкой перед дверью, исчезли, а вместо них уставился на него черный глаз пистолетного дула.
Но, когда он уже запирал квартиру, несколькими этажами выше внезапно хлопнула дверь, загремели вниз быстрые шаги — и черный ствол неохотно опустился вниз и скрылся под полой рваного старушечьего пальто.
Пепел быстро сбежал по лестнице. Сейчас, думал он, на новую хату, бросить вещи… А потом на Тверскую — найти девчонку, с которой вместе он отметит новоселье, чтобы сегодняшним вечером ему не было так одиноко. Он возьмет новенькую, с огромной грудью, молдаванку из Дубоссар, которая была у него на той неделе. Сутенер у нее — армянин, он ее обирает до нитки и ставит в самом невыгодном месте, далеко от переулков и проходных дворов, куда можно удрать в случае милицейской облавы. Она ничего, эта молдаванка, хорошенькая, свеженькая. Говорит, что ей восемнадцать, но, наверное, врет…
Пепел хлопнул дверью подъезда и вышел на улицу. Смеркалось. Кружился тающий на лету снег, горел фонарь во дворе, заливая пространство вокруг мертвящим светом…
Сумку он бросил в багажник. Небрежно хлопнул крышкой. Его мысли все еще крутились вокруг хорошенькой молдаванки с большой грудью и сутенера-армянина, как вдруг вечернюю тишину вспорола резкая автоматная очередь. Огоньки выстрелов расцвели из-за кустов, где притаилась ржавая машина с заляпанным грязью номером. Из полуопущенного окна вырвались короткие вспышки.
Но ничего этого Пепел уже не видел. Он медленно оседал в весеннюю, припорошенную снегом грязь. Зато за сценой расстрела из подъездного окна ошеломленно наблюдала та самая старушка, которая так бдительно следила за ним последнее время. Ее широко раскрытые глаза изумленно глядели поверх очков, а бледное лицо маячило за темными стеклами, как непропеченный блин.
В ту же секунду, рванув с места, засыпанная снегом машина вылетела из кустов и помчалась в сторону оживленной магистрали.
Вечером в «Дорожном патруле» сообщили о расстреле охранника из агентства «Элида» по кличке Пепел во дворе собственного дома. Было и еще одно любопытное дорожно-транспортное происшествие — числившуюся в угоне «девятку» нашли разбитой на мелководье реки. Очевидно, водитель, пробив ограждение, вылетел на лед и, пока машина медленно тонула, успел выбраться из автомобиля и скрыться в неизвестном направлении. Диктор сообщил, что в автомобиле найдены стреляные гильзы от неизвестного оружия, ведется розыск водителя.
Судя по всему, это была та самая машина, из которой расстреляли Пепла. «Но кто стрелял в него?» — сидя в кресле перед телевизором, думала та самая любопытная «старушка», которая к тому времени превратилась в значительно более молодую женщину с серьезным взглядом светлых глаз.
Кто посмел опередить ее?
— Она здесь, я чувствую, что она здесь! — прошептала Жанна куда-то в темноту.
Опустив голову и сжав виски ладонями, она задумчиво застыла за столом кабинета. В полузакрытых глазах светилась упорная мысль, тело замерло напряженной тетивой лука, готового выстрелить.
Внезапно густую тишину разорвал сухой треск: крепко сжатый кулак с силой опустился на стол. Лицо исказилось яростью. Вскочив на ноги, Жанна зашагала по кабинету.
Как она ненавидела эту богатую тварь! Как она ждала встречи с ней, мечтала о ее смерти! Она ненавидела ее как олицетворение беззаботной беспечальной жизни, как воплощение сказки о Золушке, внезапно ставшей реальностью. Она была готова отрубить себе палец, если б знала, что сможет этим причинить ей боль. Эта ненависть питалась своими, невидимыми на поверхности, уходящими в глубину прошлого корнями…
После посещения родной Выдры Жанна вернулась в Москву. Противоречивые чувства раздирали ее душу. С одной стороны, ей казалось, что начинается совершенно новая жизнь, и хотелось начать эту жизнь с белого листа. С другой стороны, странное патологическое бессилие лишало ее сил и желаний. За плечами был жестокий опыт так называемой школы жизни, но из этой школы она вынесла лишь испепеляющую ненависть ко всему человечеству в сердце и шрамы на теле. Она отомстила людям, которые когда-то сделали ей больно, но разве об этом она мечтала? Весь мир нуждался в ее отмщении!
В столице Жанна сняла небольшую тихую квартирку возле метро. У нее не было ни знакомых, ни друзей, она была одна как перст, однако одиночество казалось ей чаемым затишьем после затяжных жизненных бурь. Она подумывала, чем бы ей заняться, на каком поприще ее ждет успех, куда направить силы, чтобы приложить свой капитал к достойному полю деятельности.
В принципе Жанна ничего не умела делать. На зоне ее научили шить рукавицы и телогрейки, но прелести ручного труда породили в ней стойкое отвращение к подобным занятиям. Торгово-закупочный бизнес? Можно было, конечно, арендовать торговые площади возле метро, купить на Западе пару трейлеров дешевых тряпок и несколько раз обернуть капитал, получив при этом неплохую прибыль, но отчего-то ей претило этим заниматься. Руководить десятком строптивых продавщиц и вечно пьяными грузчиками — в этом не было ни азарта, ни опасности. Кроме того, это занятие не обещало больших барышей.
В одно прекрасное осеннее утро, когда намерзший за ночь ледок задорно хрупал в лужах, ее внезапно осенило… Просматривая очередной номер утренней газеты, она наткнулась на небольшую заметку, в которой ее цепкий глаз сразу же отметил знакомое имя: Лучников.
— Неужели тот самый Лучок? — удивилась Жанна. — Надо же, еще жив…
С Лучком она познакомилась два года назад сразу после своего освобождения из мест не столь отдаленных. Толик Бешеный тогда верховодил в столице бригадой провинциальных бандитов и считался одним из близких Сибиряку людей. Сибиряк, вор-законник, с которым Жанна познакомилась на «банкете» в Бутырке, все еще мотал срок в Пермской колонии строгого режима, а его подручный тем временем беспредельничал в столице, ложась то под одного криминального авторитета, то под другого. Под его началом кормилось два десятка отъявленных головорезов. У банды Лучка в то время не было определенной территориальной закрепленности, и они совершали набеги на чужие фирмы по всему городу.
Еще два года назад Лучников предлагал девушке свою помощь, но она отказалась (тогда ей больше не хотелось быть ничьей наложницей) — и, как потом выяснилось, зря… Хоть Лучок, хоть его хозяин Сибиряк — все это было бы лучше, чем портовый бордель отставного капитана Рувима. Хотя, кто знает…
Лучников был единственным знакомым Жанны в столице. Она рассчитывала, что авторитет Сибиряка, «запавшего» на красивую зечку во время достопамятного «банкета» в Бутырках, все еще распространялся на нее и Лучок посодействует ей в будущих делах.