Страница 62 из 105
Что такое была «Астрея» еще пять лет назад? Грязная забегаловка в квартале красных фонарей Лададики, где вечно терлись чумазые шлюхи из Марокко и Румынии. А теперь это роскошное заведение с европейской кухней, европейским сервисом и европейскими ценами. И сотворил все это чудо Тео Ставракис! И русские девушки! После перестройки из бывшего Союза побежал сначала робкий ручеек, а потом широкая река красивых и дешевых женщин. Русские были выносливы, как лошади, красивы, как мадонны, и тихи, как Эгейское море в штиль. Им можно было бы и не платить вовсе (ведь у них по приезде забирали загранпаспорта будто бы для оформления вида на жительство, а потом говорили, что паспорта им не нужны, ведь визы в них давно просрочены), но Ставракис-старший все же платил своим танцовщицам.
Девушкам платили по триста долларов. На словах. Но ведь и еда, и косметика, и содержание «балерин» стоили больших денег! Поэтому примерно половину этой суммы Ставракисы забирали себе «за содержание». Оставшиеся деньги хранились лично у главы фирмы в семейном сейфе. В принципе любая девушка могла бы забрать свои деньги и что-нибудь купить на них, однако отчего-то эти странные русские девушки предпочитали исчезать из «Астреи» незаметно, без денег и документов. О, эта загадочная русская душа!..
Кое-что девушкам перепадало и от клиентов. Мужчины, остававшиеся в комнатах на ночь, осыпали танцовщиц щедрым дождем из долларов и драхм. Семьдесят пять процентов этого дождя забирал себе хозяин заведения, делясь ими с охранниками. На оставшиеся гроши работницам предлагалось, как говорится, ни в чем себе не отказывать. И это еще по-божески! Ведь в других, менее элитных «шоу», койки девушек, представляющих живой товар, всю ночь «утюжили» и грязные портовые рабочие с иностранных кораблей, стоящих на погрузке в порту, и чумазые крестьяне, спустившиеся с гор в Салоники продать урожай олив и овечий сыр, и мелкие полицейские чины, и таможенники, бесплатно удовлетворявшие свои желания за счет заведения. По сравнению с этими «помойками» балет-шоу Ставракиса было действительно экстра-класса! Публика собиралась в нем довольно разношерстная — преуспевающие служащие, бизнесмены средней руки, обеспеченные туристы, падкие до экзотики. Мелкую заезжую шваль отпугивали высокие цены.
Заведение Ставракиса открывалось в девять, но девушки выходили на подиум только в одиннадцать и до трех часов ночи махали ногами перед блестящими от пота лицами распаленных мужчин. Один номер сменял другой, музыка становилась все живее, а девушки — все обнаженнее. В задних комнатах за сценой танцовщицы подкрашивались и переодевались, чтобы, выбежав на подмостки, скинуть с себя все до последней нитки, вызывая восторженный рев зала.
Иногда понравившихся девушек через официанта приглашали спуститься в зал. За столиком задачей «балерин» было раскрутить клиентов на дорогие напитки. Иногда кто-нибудь из посетителей предлагал перейти к более близкому знакомству, и тогда парочка поднималась в комнату танцовщицы, где гость, если желал того, мог остаться до утра. Отказаться от навязчивого внимания клиентов было нельзя — официанты и охранники сразу же доложат хозяину, что девушка не желает работать. И тогда… Тогда все будет по заведенному сценарию! Вызовут на воспитание Пашу из Ростова и Сему из Череповца. Потом мокрое полотенце — и понеслась душа в рай.
Несомненным плюсом «Астреи», по сравнению с другими подобными «шоу», было то, что здесь действовала защита девушек от излишне возбудимых клиентов, внезапно возжелавших «горяченького», чего-нибудь «экстраординарного» в сексе. Стоило только нажать кнопку вызова возле изголовья постели, как мгновенно в дверях возникали «двое из ларца — одинаковых с лица», Паша из Ростова и Сема из Череповца. Хозяин не любил, чтобы портили его рабочую силу, ведь следующей ночью танцовщицам снова на сцену, в них должен бушевать огонь страсти, и выглядеть они должны как белокожие богини из Северного королевства — никакие синяки на теле не допускались!
Именно такой синяк на бедре в данный момент замазывала тональным кремом белокурая Тася. Она стояла перед зеркалом в одном белье, поставив сухощавую ногу на туалетный столик, втирала в желто-фиолетовую кожу крем и ругалась. А когда Тася ругалась, она забывала о приличиях и орала своим звонким голосом во всю ивановскую…
— Слушай, тише, а? — болезненно морщась от резкого голоса подруги, попросила Жанна. Она примеряла на себя платиновый парик для номера «Снежная королева» (танец в белых одеждах, сверкающих серебристыми блестками, в боа из снежных перьев неизвестной птицы и в короне на голове. К концу номера на танцовщице остается только одна корона.). — Хочешь опять выяснить отношения с Семой?
— А мне плевать! — горячилась Тася, натягивая колготки, в которых ее ноги блестели, точно у целлулоидной куклы. — Я не обязана перед ним расстилаться! Сволочь! Какой-то паршивый надзиратель будет мне указывать! Ты слышала, а? А мои двадцать пять процентов? Где мои законные двадцать пять процентов, я его спрашиваю? И знаешь, что он мне ответил?
— Что? — равнодушно осведомилась Жанна, покрывая лицо густым слоем белил.
— Он расстегнул свою ширинку, достал свой член и сказал: «Вот твои двадцать пять процентов». А если хочешь, говорит, будут и все сто!
— А ты?
— А я что… Не сомневайся, я ему тоже ответила достойно. Развернулась, задрала юбку и показала ему голую задницу. Говорю, а это видел?
— А он? — Жанна улыбалась через силу. Над враждой Таси и охранника Семы смеялась вся «Астрея». До сих пор усилиями обеих сторон война продолжалась в рамках приличия. Теперь же она грозила выйти из рамок — Сема забрал у Таси даже мизер, причитающийся ей с клиента, мотивировав это тем, что на нее слишком долго не было спроса и она не работала в полную силу.
Тася тяжело вздохнула:
— Он… Он заржал и сказал, что так часто это видел, что ему уже давным-давно надоело. А я в ответ обещала пожаловаться хозяину. И знаешь, что он мне на это заявил?
— Ну?
— Что много здесь, в «Астрее», таких хитрожопых было. Только все они куда-то со временем деваются. А он, Сема, остается.
Девушки замолчали.
— Думаешь, он их… — Жанна выразительно не закончила фразу.
— Не знаю, — поняла ее с полуслова Тася, — Люся из Харькова мне однажды рассказывала. — Она снизила голос до интимного шепота. — Ну, ты сама знаешь, Люся у нас старожилка, все про всех знает… Это происходит так: девушка идет в магазин или просто прогуливается, а потом внезапно исчезает. В заведение не возвращается. И трупа ее нигде нет. Хозяин — молчок, ни в полицию, никуда не заявляет. Зачем ему лишние хлопоты, вдруг полиция вздумает прикрыть заведение? Да и кто девушку искать будет? Родных никого, друзей нет… Никого это не колышет! Через неделю на место выбывшей прибывает из России другая…
— Так неужели их всех…
— Говорят, — глаза Таси испуганно заблестели, — говорят, что хозяин просто продает строптивую девушку туркам или арабам по сходной цене, а те увозят ее в бордель в Турцию или в Африку. И все, концы в воду, как говорится. Оттуда, сама знаешь, не возвращаются…
— Знаю, — мрачно подтвердила Жанна. — Но хозяин несколько раз предупреждал нас, чтобы поодиночке не ходили по городу, особенно вечером. Затолкают в машину — и поминай как звали. Думаешь, они заранее с ним договариваются?
— А как же! — уверенно подтвердила Тася. — Рука руку моет. Это он просто старается, чтобы другие с его товара не разбогатели. У них же цивилизованный бизнес! Один продал, другой купил. Это ведь только мы бесправные, безденежные, бездокументные…
Дверь в гримерку отворилась. На пороге, довольно скаля зубы, стоял жирноватый парень, пугающий не столько своей силой, сколько весом. Этот был Сема из Череповца. На фоне хрупких девушек он выглядел как дикая горилла из голливудского блокбастера.
— Ну что, готовы? — спросил Сема, ухмыляясь во весь рот. — Шевелите своими задницами, слишком долго копаетесь. Если опоздаете к выходу, обе ничего не получите за этот месяц.