Страница 30 из 52
КАК СЕРЖАНТ СМИРНОВ НА ФРОНТ БЕЖАЛ
Парня встретила славная
Фронтовая семья.
М. Исаковский
Лучше всего эту историю передать устами самого сержанта Смирнова. Так, как он рассказывал ее нам в полку…
- Выписали меня из тылового госпиталя после лечения, вручили предписание явиться в запасной полк. Врач-старичок (сестра рассказывала: два его сына погибли на фронте) напоследок пощупал лиловые рубцы от осколков, подбодрил: «Через недельку-другую синюшник пройдет и рубчики разгладятся. Для войны, сержант, ты годен».
Раз годен, думаю, так что же мне по тылам слоняться? Да и заикнулся насчет родного полка, который как раз со Вторым Украинским фронтом выходил на венгерские равнины. Врач поднял на меня усталые глаза и говорит:
- Не положено, сержант. Для солдата каждый полк - родной. Если начнем мы прямо в полки и дивизии давать предписания, вы же все дороги забьете…
Что верно, то верно: каждый фронтовик после ранения норовит возвратиться в свою боевую семью. А я и подавно. Шутка ли: со своим 229-м гвардейским стрелковым шел от Волги, почти вышел к государственным границам родной державы. И тут меня горячим осколком… Высотку мы брали. А она вся в дзотах, огневых точках. Я отделению командую: «За Родину! За партию! Вперед!» И сам, конечно, показываю пример. Тут-то снаряд и брызнул осколками.
Потом, уже в медсанбате, узнал: высотку мы взяли, меня даже к ордену представили. Гуляет где-то по штабам мой орден. Может, и в госпиталь придет. А меня и след простыл.
Вышел я из госпитальных ворот, забросил за спину «сидорок» с трехдневным сухим пайком и сменой белья и думаю: как же дальше быть? Запасной полк по левую руку, дорога ведет прямо в тыл. По правую руку фанерные стрелки указывают: столько-то километров до Берлина, Будапешта, Вены и других ближних европейских столиц.
Дело было под вечер, солнце спряталось за огромную тяжелую тучу. Смотрю на нее и думаю: где-то мои однополчане? Небось, фашистского зверя в его берлоге бьют. В воздухе уже победой пахнет! И так явственно услышал я тот запах, что, кажется, пешком пошел бы к своим!
Вдруг слышу за спиной:
- Куда, служивый, путь-дорогу держишь? Решаешь, куда лучше повернуть: на фронт или в тыл?
Я прямо- таки онемел. Смотрю, пожилой старшина глядит на меня. Глаза у него веселые, понимающие.
- Ну как, угадал? - смеется.- Потому что сам такое пережил. У фронтовика после госпиталя все мысли о том, как в свою часть попасть.
Тут я и решил: семь бед - один ответ. Дальше фронта не пошлют, меньше винтовки не дадут. Прикинул: до линии фронта верст триста с гаком. А там выйти бы только на свою гвардейскую дивизию. Там я, почитай, дома. Там в обиду не дадут, мое командование направит куда нужно бумагу: так, мол, и так, сержант Смирнов Дим Димыч снова воюет: просим не считать его без вести пропавшим.
Дим Димычем меня звали в роте. Выговаривать вроде лучше, чем Дмитрий Дмитриевич. Хотя по отчеству меня и величать еще рано: двадцать первый всего. Два из них воюю. Ростом хоть и не вышел, а смелость солдатская при мне. Имею два ордена и три медали. Родом из Донбасса, из города Авдеевки. Жаль, не пришлось участвовать в его освобождении. Но зато помогал ломать хребет врагу на Курской дуге, освобождал Белгород,
Харьков, форсировал Днепр. И все - со своим стрелковым гвардейским полком. Как же мне не стремиться опять в 229-й, если я в нем кровь пролил?
Однако солдату-одиночке на дороге к фронту много рогаток поставлено. Это я сразу понял по тому, как строго документы проверяют. Особенно придирчива военно-дорожная комендатура.
Но на первых порах мне везло в прямом и переносном смысле. Километров двести отмахал по железной дороге на тормозной площадке вагона. На одной из станций офицер посмотрел мои документы, спросил, куда держу путь, Я и назвал фронтовой запасной полк. А где он находился, уточнять не стал: сегодня он мог быть в одном месте, завтра - в другом.
После железной дороги пришлось добираться на попутках. А для машин на всех прифронтовых перекрестках стоят контрольно-пропускные пункты, КПП. На первом же из них мне сообщили:
- Не туда, сержант, едешь. Тебе в тыл надо, а ты к фронту навострился. Ну-ка, объясни?
Чувствую: «горю»… Лейтенант, видать, добрый служака, с хитрецой. Смотрит понимающе мне в глаза, словно говорит: «Что, попался, голубчик?»
- Все правильно, товарищ лейтенант,- отвечаю как можно спокойнее.- Снялся с того места мой запасной, передвинулся ближе к фронту, разместился по соседству с Н-ской дивизией.
- Откуда тебе это известно? - насторожился лейтенант.
- Вчера вечером на продпункте встретил сослуживца капитана Одинцова. Вот он и дал справку, где надо полк искать.
Одинцова я, конечно, придумал. Вижу, вроде заколебался лейтенант. Значит, надо ковать железо.
- Капитан говорит: «Подожди денек, справлюсь с делами, вместе поедем». А чего ждать? Я и так измучился после госпиталя на путях-дорогах. Быстрее бы к своим пробиться.
Решил лейтенант: не к теще на блины едет сержант. Там, на переднем крае, в таких особая нужда. Когда доставал я красноармейскую книжку, грудь приоткрыл, чтобы, значит, заметил офицер блеск благородного металла. Вижу, смягчился вроде.
- Ладно,- говорит,- ищи свой полк. Желаю удачи.
Посадил он меня на попутную машину и даже сказал, где лучше сойти.
Только рано я радовался. Не успел на следующем перекрестке соскочить на землю, как попал на очередной КПП. Слышу - артиллерия ухает, значит, передний край совсем недалеко! Глядь, передо мной вырос старшина. Ну точно с плаката сошел: дородный, плечистый, с черными усами. На груди и наград много, и ленточек за ранения хватает.
- Эй, сержант, предъяви-ка документы! Посмотрел их, покрутил в руках и сказал, растягивая слова:
- Та-а-к-с… Значит, родной полк ищешь?
- Так точно, товарищ старшина! - бросаю ладонь к пилотке.- Вот он, голосок подает! - Пытаюсь шуткой смягчить сурового начальника КПП и киваю в сторону недалекого грома.
- По-нят-но,- подытожил старшина, разгладив усы.- Не ты первый, не ты последний. Скоро таких целый взвод наберется. Вот вместе и отправитесь на передовую. Желание ваше, как видишь, будет исполнено.
Эх, думаю, крупно не повезло. Что предпринять? Решил идти напролом.
- Эт-то что же такое получается? Спешу в свою родную часть, а меня вроде в штрафную, как того дезертира? Часть-то моя совсем рядом…
Вижу, бью мимо цели. Видимо, старшина к таким атакам привык, не реагирует. Кивнул двум солдатам с автоматами:
- Покажите сержанту, где переночевать. Да на довольствие поставьте.
Захожу в домик у дороги, а там уже человек двадцать: стрелки, артиллеристы, танкисты, саперы… Кто от части отстал, а кто из медсанбата. Но на КПП для всех один приказ и один закон.
- Нашего полку прибыло! - пошутил один из артиллеристов, увидев меня.- Люблю пехоту. Ел сегодня, сержант?
- Нет,- докладываю.- И сухари на исходе.
- Ничего, подхарчим. Бери котелок и иди на кухню. Она через три дома налево. А вещмешок здесь оставь…
Отвязал я котелок от вещмешка и вышел. Кухню нашел быстро, подкрепился перловой кашей. А что, думаю, если рисковать, так уж до конца! «Сидорок» мой пусть остается здесь, богатства в нем как кот наплакал. Теперь к переднему краю можно на голос выйти: ночью слышно, как пулеметы лают. Эх, была не была, а добрая ночь - солдату союзник.
До самого утра шел но дороге. Дважды натыкался на шлагбаумы и аккуратненько их обходил. А к утру вижу - дымит кухня. Подхожу поближе, смотрю: повар орудует черпаком.
Увидел меня с котелком, отозвался басом:
- Рано, рано… Еще каша не упрела…
- Да мне не каша твоя нужна,- говорю,- 229-й полк ищу.
- Как раз на него и вышел. Минбатарея здесь.
Хлопнул я котелком о землю да как закричу: