Разговор. Сестре он молвит, Уту сестре молвит: «Иннин! „Трава пряденья“ прелесть излучает, Инанна! „Трава пряденья“ прелесть излучает! Зерно в борозде прелесть [излуча]ет! Сестрица! Знатное льняное одеянье прелесть источает! Инанна! Знатное льняное одеянье прелесть источает! Царь [. . . . . . . . .]! Иннин! „Траву пряденья“ принесу тебе! Инанна! „Траву пряденья“ принесу тебе!» «Братец! Когда „траву пряденья“ ты мне принесешь, Кто для меня ее отобьет? Стебли ее для меня кто отобьет?» «Сестрица моя! Того, кто отобьет, я тебе приведу! Инанна! Того, кто отобьет, я тебе приведу!» «Братец! Когда приведешь ты того, кто отобьет, Кто для меня их спрядет? Кто для меня их спрядет? Стебли ее — кто для меня их спрядет?» «Сестрица моя! Того, кто спрядет, я тебе приведу! Инанна! Того, кто спрядет, я тебе приведу!» «Братец! Когда приведешь ты того, кто спрядет, Кто для меня их раздвоит? Кто для меня их раздвоит? Стебли эти — кто для меня их раздвоит?» «Сестрица моя! Того, кто раздвоит, я тебе приведу! Инанна! Того, кто раздвоит, я тебе приведу!»
Далее несколько непонятных технологических терминов. «Братец! Когда приведешь ты того, кто окрасит (?), Кто ляжет со мною? Кто ляжет со мною?» «С тобою да ляжет, с тобою да ляжет С тобою супруг твой воистину ляжет! Ама-ушумгаль-анна с тобою да ляжет! Приятель Энлиля с тобою да ляжет! Отпрыск праведного лона с тобою да ляжет! Семя престола с тобою да ляжет!» «О нет! Человек моего сердца, человек моего сердца, Человек, о котором мне сердце сказало, Без лопаты зерно он в груды сгребает! Зерно в закромах его постоянно! Землепашец — зерно его в грудах несметных! Пастух же в загоны овец загоняет».
Восемь строк разбито. Братец ее, юноша Уту, К светлой Инанне обращает слово: «Сестрица моя! Пастух да возьмет тебя в жены! Дева Инанна! Почему ты не хочешь? Масло его превосходно, молоко его превосходно! Все, что рука пастуха производит, — прекрасно! Инанна! Пастух да возьмет тебя в жены! Увешанная камнями — почему ты не хочешь? Масло его превосходно, с ним вместе есть его будешь! Полог царей — почему ты не хочешь?» «Меня? Никогда пастух не возьмет меня в жены! Одеяньем новым никогда не покроет! Чтобы [. . . . . .] — не промолвлю ни слова! Деву — меня — да возьмет землепашец! Землепашец, растящий обильные травы, Землепашец, растящий обильные злаки!»
Четырнадцать строк разбито. «Землепашец меня, землепашец меня — в чем превосходит? Энкимду, хозяин канав и борозд, Чем — землепашец — меня превосходит? Если он даст мне муки своей черной — Дам землепашцу овец своих черных. Если он даст мне муки своей белой — Дам землепашцу овец своих белых. Если он даст мне лучшего пива — Дам землепашцу молока я густого. Если он даст мне сладкого пива — Дам землепашцу моей простокваши. Если он даст мне цеженого пива — Дам землепашцу молока я парного (?). Если он даст мне легкого пива — Молока землепашцу дам с целебной травою. Если он даст мне плодов своих сладких — Дам землепашцу молоко
итирда. Если он даст мне хлебов своих вкусных — Дам землепашцу сыров я сладчайших. Если он даст мне мелкой фасоли — Дам землепашцу я сыров своих мелких. Больше, чем съест, больше, чем выпьет, Масла дам я ему в избытке! Молока дам я ему в избытке! Чем землепашец меня превосходит?» Просияли, просияли, края увлажненной земли просияли, Пастух по увлажненной земле […], Пастух по увлажненной земле овец провел, К пастуху, по увлажненной земле овец проведшему, К пастуху землепашец подходит, Землепашец Энкимду подходит, К Думузи хозяин канав подходит, В степи пастух спор с ним заводит, Пастух Думузи в степи спор с ним заводит. «Нам с тобой, пастух, нам с тобой пастух, нам с тобой — К чему нам сражаться? Твои овцы на увлажненной земле пусть кормятся! Твои овцы по нивам моим пусть проходят! На хлебных полях Урука пусть зерно подъедают! Твои ягнята, твои козлята из канала Исуругаль пусть пьют воду!» «Я — пастух, и на моей свадьбе Пусть землепашец станет мне другом! Землепашец Энкимду — другом, землепашец — другом Воистину пусть мне станет!» «Я принесу тебе пшеницы! Я принесу тебе фасоли! Чечевицы,
бирунна тебе принесу я! Дева! Все, что тебе приносить полагается, — Дева Инанна! —
шегин, гусаль я тебе принесу!» Спор пастуха с землепашцем. Дева Инанна! Хвала тебе сладка! Для исполнения.
Перед нами нестандартная, неканоническая версия священного брака. Во всех известных нам циклах свадебно-обрядовых песен в честь Инанны и Думузи последний считается предопределенным женихом Инанны. Нигде более она не выбирает себе пару, тем более не отвергает кандидатуру Думузи. Стало быть, прав первый издатель текста Я. Ван Дейк, утверждавший, что подобная история могла разыгрываться перед каким-либо правителем III династии Ура и иметь светский характер (хотя и восходящий к ритуальному канону раннединастического священного брака). Об этом же говорит и отсутствие космогонического зачина, который заменен народной песней о тканье льняной одежды. Песня эта замаскирована под диалог между Уту и Инанной — братом и сестрой. В целом вся часть, связанная с процессом тканья, таит в себе намек на брачные отношения. Расцветшая «трава пряденья» (скорее всего, лен) — женская прелесть Инанны — должна подвергнуться различным действиям со стороны ее жениха. И отсюда, как мы видим, прямо следует вопрос о женихе: «Кто ляжет со мною? Кто ляжет со мною?» Брат советует сестре выбрать Думузи, мотивируя свой совет святостью этого божества и его близостью к богам, а также изобилием молочных продуктов в хозяйстве Думузи. Здесь нужно особо оговорить тот факт, что в шумерском пантеоне Уту почитался еще и как бог справедливого суда, — это значит, что его совет продиктован заботой об истине. Инанна ведет себя как капризная и довольно прагматичная женщина. Она предпочитает земледельца Энкимду, потому что «зерно в закромах его постоянно», то есть Инанна в своем выборе руководствуется соображениями только материального плана. Уту возмущается, но упрямая сестра стоит на своем, и решение этого спора теперь возможно только через поединок между претендентами.