Страница 108 из 112
440
Более обстоятельно см. работы ВП СССР «Краткий курс…», «Мёртвая вода», а также — Величко М.В., Ефимов В.В., Иманов Г.М. Экономика и ноосфера. Научно-методологические основы государственного управления социально-экономическим развитием в условиях глобализации. Ноосферный (этико-экологический) подход. — Санкт-Петербург: АНО ВПО «Смольный институт РАО, кафедра «Психологии, акмеологии, ноосферологии и педагогики». Изд-во МФИН, 2012. — 168 с. См. также интернет-публикации по ссылкам: http://mirmer.ru/mediateka/literatura/doc_details/42------; http://m3ra.ru/2012/06/22/economy-noosphere/.
441
См. упомянутую в предыдущей сноске работу: «Экономика и ноосфера».
442
База прейскуранта — малочисленная группа товаров, значительный рост цен на которые влечёт за собой рост себестоимости производства (и соответственно — цен) всех остальных продуктов.
443
Тем, кто возражает против сказанного и настаивает на том, что «плоская шкала» налогов — решает все задачи экономической политики, предлагаем заблокировать руль в своём автомобиле и попробовать доехать на нём куда-нибудь (только не надо выключать зажигание во время движения по дорогам, чтобы не нанести вреда окружающим).
444
«Бесструктурное управление» — термин ДОТУ.
445
Это не только деятельность инквизиции и пресловутая статья 58 в уголовных кодексах советских республик сталинских времён, но и идеологически мотивированные запреты на профессии в «неоспоримо демократической» (для либералов) ФРГ и аналогичные прямые и опосредованные ограничения прав в других обществах.
446
Матфей, 5:20. В синодальном переводе смысл искажён: «говорю вам, если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Небесное».
447
В системе библейской кривды в этом случае совесть гасится и вседозволенность действует в пределах «права силы», как то описано в разделе 1.
448
Не редко возникающая в России ситуация: вождение автомобиля в состоянии алкогольного опьянения с целью доставки в медучреждение внезапно заболевшего или получившего травмы человека где-нибудь в сельской глубинке. Тупое соблюдение норм ПДД, запрещающих вождение в состоянии опьянения, без прав и т.п., и ожидание скорой помощи в таких ситуациях может повлечь за собой смерть внезапно заболевшего или получившего травмы. Когда такое происходит, то некоторые водители, доехав до ближайшего поста ГИБДД или встретив патрульную машину, передают управление гаишникам. Те в ряде случаев «закрывают глаза» на факт вождения в состоянии опьянения и оказывают необходимую помощь в доставке заболевшего к медикам.
449
Дело Веры Засулич, сюжет фильма «Ворошиловский стрелок», деятельность многих борцов за освобождение от классового и национального угнетения и эксплуатации «человека человеком», партизанские движения — относятся к этой категории случаев.
450
Т.е. судить врача, рискнувшего каких-то в чрезвычайных обстоятельствах провести некую чрезвычайную нестандартную операцию, в праве только профессионально состоявшиеся врачи и т.п. Юристы — профессионалы-кабинетчики — не в праве его судить, вынося вердикт со ссылками на мнения экспертов и статьи законодательства. Капитанов теплоходов «Арбат» и «Дунайский 66», прошедших мимо места гибели пассажирского теплохода «Булгария» (10 июля 2011 г.), в праве судить только судоводители с соответствующим опытом, которые обладают знаниями и навыками, позволяющими адекватно оценить обстановку и реальные возможности действия в ней. Объяснения каждым из капитанов своих действия таковы:
«Арбат», как видно по его фотографиям в интернете, вообще не имеет шлюпок (в его комплектацию входят только спасательные плоты и моторная лодка, не обладающая мореходностью и вместимостью, позволяющими использовать её для спасения людей с поверхности воды в шторм: ему нечем было спасать людей с поверхности воды), но именно «Арбат» уведомил по радио диспетчерскую службу и «Дунайский 66» о трагедии, и его сообщение было первым.
«Дунайский 66» это — буксир-толкач, шедший с составом барж, в силу чего не обладал манёвренностью, позволяющей безопасно осуществить спасение людей с поверхности воды (на нём была одна шлюпка, которую на ходу не спустишь на воду, и ему для остановки, постановки барж на якорь, разъединения с ними — требовалось более часа, а за это время успевала подойти и спустить шлюпки «Арабелла»).
Капитаны названных судов и «Арабеллы» договорились по радио, что помощь будет оказывать «Арабелла», но если бы рядом не оказалось более пригодной к оказанию помощи «Арабеллы», то «Арбат» и «Дунайский 66» безусловно начали бы оказывать помощь самостоятельно. И «Арабелла» спасла 79 человек.
Тем не менее, чтобы продемонстрировать некомпетентной эмоционально возбудившейся толпе «неотвратимость наказания» и дабы замазать истинные причины трагедии и увести от ответственности собственников «Булгарии» (ООО «Камское речное пароходство», председатель его Совета директоров — Михаил Антонов, как сообщалось, один из российских второстортных «олигархов», член «Единой России», владевший на момент катастрофы практически всеми акциями пароходства), — юридическая система, устроила судилище в отношении капитанов «Арбата» и «Дунайского 66» и признала их виновными. Справедливость этого вердикта вызывает сомнения у всякого, кто хоть немного понимает в морском деле.
Иначе говоря, судить профессионала в праве только профессионал, знающий дело: различие подходов и вердиктов будет разительным. Жизненный пример на эту тему, найденный в интернете:
«Мне довелось прожить несколько недель (в купе поезда, каюте, гостинице) с очень интересным человеком. Дважды Герой Советского Союза (в действительности однократно: наше замечание при цитировании), один из самых популярных и любимых в армии военачальников (я никогда не слышал о нем никаких отзывов, кроме очень хороших), генерал-полковник Иван Михайлович Чистяков выступал перед военными и их семьями, а мы — артисты затем давали концерт. На сцене Иван Михайлович, в основном, повторял то, что было написано о нем в книгах, а мне он часто рассказывал истории, которые тогда напечатать было нельзя, да, наверное, и рассказывать не рекомендовалось. И если я уже, признаюсь, забыл: с какого именно плацдарма и в котором часу утра началось то или иное наступление (можно посмотреть в книге), то вот все эти истории помню, как будто бы опять слышу голос рассказчика: «Приносит мне председатель трибунала бумагу: «Подпишите, Иван Михайлович! Завтра в 09:00 хотим новобранца у Вас тут перед строем расстрелять». — За что, спрашиваю, расстрелять? — «Бежал с поля боя. Всем другим трусам в назидание». А я эти расстрелы, скажу тебе, терпеть не мог. Я же понимаю, что этот молокосос вчера за материну юбку держался, дальше соседней деревни никогда не путешествовал. А тут его вдруг схватили, привезли на фронт, не обучив как следует, и сразу под огонь. Я ведь тоже (даже в книжке своей об этом пишу) с поля боя по молодости бегал. И не раз, пока дядя (я под его началом был) своими руками пристрелить не пообещал — и я был уверен, что пристрелит. Это же стра-а-ашно! Взрывы, огонь, вокруг тебя людей убивают, они кричат: с разорванными животами, с оторванными ногами-руками... Вроде и мысли в голове о бегстве не было, а ноги тебя сами несут, и все дальше и дальше. Ох, как же трудно со своим страхом справиться! Огромная воля нужна, самообладание, а они с опытом только приходят. С ними люди не родятся. И вот этого мальчишку завтра в 09:00 возле моего КП убьют перед строем... Спрашиваю председателя трибунала: «А вы разобрались во всех деталях его воинского преступления? » Тот мне: «А чего тут разбираться? Бежал — значит, расстрел, о чем тут еще можно разговаривать? Все ясно». Говорю: «А вот мне не ясно из твоей бумаги: куда он бежал? Направо бежал, налево бежал? А, может быть, он на врага бежал и хотел других за собой увлечь! А ну, сажай свой трибунал в машину и следуй за мной — поедем в эту часть разбираться». А чтобы в эту часть проехать, нужно было обязательно пересечь лощину, которая немцем простреливалась. Ну мы уже приспособились и знали, что если скорость резко менять, то немецкий артиллерист не сможет правильно снаряд положить: один обычно разрывается позади тебя, другой впереди, а третий он не успевает — ты уже проскочил. Ну вот выскочили мы из-за бугра и вперед. Бах-бах, — пронесло и на этот раз. Остановились в перелеске, ждем — а трибунала-то нашего нет, не едут и не едут. Спрашиваю шофера: «Ты точно видел, что немец мимо попал?» — «Точно, — говорит — оба разрыва даже не на дороге были! » Подождали мы их с полчаса и поехали дальше сами. Ну все я там выяснил, насчет новобранца: бежал в тыл, кричал «Мама», сеял панику и т.д. Поехали обратно. Приезжаем на КП. «Что случилось с трибуналом?», — спрашиваю. — «Ничего не случилось», — мне говорят. «Они сейчас в столовой чай пьют». Вызываю командира комендантского взвода, приказываю немедленно доставить трибунал ко мне. Через пять минут приводят ко мне эту троицу. Один еще печенье дожевывает. Спрашиваю: «Куда вы делись? Почему не ехали за мной, как я приказал?» — «Так ведь обстрел начался, товарищ генерал-полковник, поэтому мы назад и повернули». Говорю им: «Обстрел начался, значит, бой начался. А вы меня бросили в этом бою, струсили. Кто из вас законы военного времени знает? Что полагается за оставление командира в бою и бегство с поля боя?» Побелели. Молчат. Приказываю командиру комендантского взвода: «Отберите у этих дезертиров оружие! Под усиленную охрану, а завтра в 09:00 расстреляйте всех этих троих перед строем!» Тот: «Есть! Сдать оружие! На выход!» В 3 часа ночи звонит Хрущев (член Военного Совета нашего фронта). «Иван Михайлович, ты что вправду собираешься завтра трибунал расстреливать? Не делай этого. Они там уже Сталину собрались докладывать. Я тебе прямо завтра других пришлю взамен этого трибунала». «Ну уж нет, — я Хрущеву говорю. — Мне теперь никаких других не нужно! Только этих же хочу». Тот засмеялся, говорит: «Ладно, держи их у себя, раз хочешь». И вот аж до самого конца войны мне ни одного смертного приговора больше на подпись не приносили».