Катерники

«…Мы клянемся, - хором повторяли катерники, - в том, что не пожалеем сил, а если понадобится, то и самой жизни, и с честью выполним почетную задачу. Порт Линахамари в губе Печенга станет советским».

Вечером 12 октября в 20-40 два катера с первым броском десанта отошли от причала в Пумманках. Их напутствовал сам командующий флотом:

- Война подходит к концу. Берегите людей.

И это не было просто словами. Мало кто знал о том, что сто девяносто бойцов объединенного разведывательного отряда под командованием капитана И. П. Барченко-Емельянова и лейтенанта В. Н. Леонова скрытным броском по скалистой тундре вышли в тыл полуострова Крестовый, штурмом захватили зенитную батарею и после суток ожесточенного боя принудили обер-лейтенанта Готвельта к капитуляции. Разведчики отодрали «с пятки чулка» тот из репьев, который не давал десанту ступить и шагу. Командующий флотом принял окончательное решение о прорыве в этот порт, только получив донесение об окончательном захвате Крестового.

Катера шли на скрытом подводном выхлопе, без огней. Из-за бортовых окон-иллюминаторов Малякшин не включал электрическое освещение машинного отсека. Тренированные мотористы вполне управлялись и так, а стрелки и циферблаты нужных приборов светились сами. Страха у старшины не было, но внутри его застрял жутковатый холодок. Он и раньше появлялся перед каждым боем, исчезая начисто с первым же выстрелом. Страха не было, но ботинки Малякшин все-таки снял и остался в одних носках: уже если придется бросаться за борт с гибнущего катера, то ботинки станут мешать.

Часа полтора двигатели работали ровно, на среднем ходу. Было четыре минуты одиннадцатого, когда в щель открытого машинного люка просочился дрожащий полусвет, а двигатели тотчас сбросили обороты до самого малого. Высунувшись, Андрей увидел развешанные «фонари» - яркие осветительные снаряды на парашютах. Но торпедный катер заметен в море прежде всего по буруну - трехметровому валу вздыбленной пены. На самом малом ходу бурун исчезал, враг успокаивался, и можно было следовать дальше. Над вражескими батареями то и дело пролетали наши ночные бомбардировщики, отвлекая внимание их наблюдателей. Вот почему головным катерам удалось приблизиться к берегу на расстояние двух километров, когда вспыхнул прожектор с полуострова Нурменсетти, с переднего края «чулка».

И сразу вступили в действие их батареи береговой обороны, а наша артиллерия с полуострова Средний открыла огонь на их подавление. Немцы были вынуждены отвечать. Многослойный огонь перед входом в «чулок» поредел. Вздымавшиеся всплески напоминали уже не лес, а мелколесье.

Снаряды падали около пяти катеров второй волны, которые приближались к берегу зигзагом, а Сто шестнадцатый и Сто четырнадцатый ринулись на прорыв. Внимание береговой обороны противника сосредоточилось на второй группе десанта, которую принимали за первую. По ТКА-114 враги не стреляли двадцать шесть минут, а когда опомнились, катер уже стоял во вражеском порту у назначенного заранее причала.

Андрей Малякшин не видел, как это произошло. Часы показывали 23-06. У Андрея впечатление было такое, как будто подошли к пирсу в собственной базе. Вот только показалась странной продолжительная работа двигателей на холостом ходу. Оставив за старшего Сашу Косулина, Малякшин поднялся в ходовую рубку. Но там никого не было: ни капитан-лейтенанта Успенского, ни старшины команды мотористов, который заменил главного старшину Ивана Варламова. Над бухтой плыло на парашютах множество «фонарей». Их пронзительный свет струился в воде. Вода была на диво спокойной. В ней зеркально опрокинулась гавань и все, что творилось на берегу. А берег полыхал. С железным лязгом и дробным грохотом берег посылал на пирсы каскады огня. Трассы наклонялись над мачтой катера, несясь дальше, попадая в воду и вздымаясь всплесками.

- Какая иллюминация!… И фонтаны не хуже, чем в Петергофе… - Кто сказал это, Малякшин не знал, а голос запомнился. Голос был совершенно спокойным, с лукавинкой, и его тон лучше слов заставил понять, что все трассы, все снаряды летят поверху. Пушечные стволы не могли опуститься ниже, потому что нахальная высадка десанта прямо на причалы Линахамари никак не ожидалась врагом. Если не достают огнем, следовало ожидать контратаки. Едва Малякшин подумал об этом, как снизу, из кладовой, вылез молодой боцман Леонид Светлаков. Передавая Андрею автомат и мешок с патронами, он объяснил, что команда Сто четырнадцатого заняла оборону причала до подхода остальных катеров.

Малякшин полуползком спустился на берег по крутой наклонной доске. Так было ближе, чем по настилу причала. Только тут он вспомнил, что надо бы обуться. Но не станешь из-за такого пустяка возвращаться на катер? К тому же ночь выдалась теплой. Вполне можно было воевать и в одних носках.

Справа от пирса на скале стояли три огромных резервуара с горючим. Шальным снарядом у одного снесло крышу и подожгло. Теперь и без осветительных снарядов стало видно, как в гавань ворвались пять крупных торпедных катеров. На каждом из них было по пятьдесят одному десантнику. Стреляя из автоматических пушек, катера разошлись веером. В них упирались лучи прожекторов, к ним рванулись разноцветные трассы. Но катера второй волны С. Г. Коршуновича гасили прожектора ответным огнем, подавляли вражеские пушки и укрывались дымом. Вскоре Девкина Заводь утонула во мгле, и уже ничего нельзя было разобрать, кроме грохота близкой рукопашной схватки.

Один час и пять минут, больше всех остальных катеров, находился под огнем ТКА-114. Его команда, охраняя причал номер три, выжидала, пока высадится весь десант - триста пятьдесят восемь человек - и будут выгружены две с половиной тонны оружия и боеприпасов. Десант был невелик, но действовал не числом, а натиском. В 02-47 на командный пункт штаба флота, расположенный на высоте 200 полуострова Средний, доставили перехваченную радиограмму командира тяжелой артиллерийской батареи с Нурменсетти:

«Гавань Линахамари в руках врага. Подрывы (пушек) в большинстве случаев произведены. Батарея Вехнера разрушена».

По поводу взрыва пушек вражеский артиллерист втирал очки своему начальству. Очень много техники убегающие фашисты оставили нетронутой. Но главное он скрыть не мог. Радиоперехват подтверждал победу, хотя береговые батареи у входа «в чулок» еще стреляли по уходящим катерам, лаяли, как шавки из подворотни.

ТКА- 114 выходил из Девкиной Заводи в 00-11 следующих суток. Шли медленно, в сплошном дыму, больше всего опасаясь случайного столкновения с кем-либо из своих. Находясь на своем посту у среднего мотора, Малякшин почувствовал удар со скрежетом, и сразу после того его вызвали в ходовую рубку. За штурвалом стоял командир капитан-лейтенант Успенский, а за «газами», то есть за рукоятями управления двигателями, не было никого.

- Надо проверить рулевое управление, - сказал командир.

Старшина первой статьи Малякшин подумал, что перебиты тонкие стальные тросики, которые тянулись от штурвала за корму, где были закреплены на противоположных концах трех металлических полукругов или, точнее, секторов. Поворот штурвала с одной стороны натягивал тросики, с другой - ослаблял. Сектора, разворачиваясь, вращали опущенные под воду оси на жестких креплениях. К каждой из трех осей были намертво прикреплены плоскости, по-морскому - «перья» рулей. Малякшин все тщательно проверил и не нашел обрыва.

- Ладно, - сказал Успенский. - Оставайтесь за «газами».

- А где старшина команды?

- Ранен, - скупо обронил командир.

В узком каменном «чулке» почти при нулевой видимости катер не слушался руля. А батареи противника, те, что еще уцелели, продолжали стрелять. Ослепленные дымом, они палили по заранее пристрелянным рубежам. На фарватере, то есть основном пути кораблей, густо падали снаряды.

Помогая капитан-лейтенанту Успенскому, Малякшин включал один двигатель обычным порядком, а другой - на задний ход. Винты, вращаясь в разные стороны - «враздрай», - действовали вроде руля, и катер кое-как продвигался вперед. Переключать моторы приходилось часто, а между тем в машинном отделении осталось всего два человека - Саша Косулин и Коля Рымарев. Для заднего хода им надо было изо всех сил прижимать рычаг специального устройства - муфты. Конструкция муфты была неудачной, и сил у матросов не хватило. Скоро в муфтах сгорели от трения тормозные ленты. Гребные винты торпедного катера теперь вращались только на передний ход.