Страница 38 из 49
- Нелетная погодка, - вздохнул Гриша.
- Тем лучше для нас, - ответила Мариана. - Опасности наткнуться на кого-нибудь меньше.
Ее прервал голос парашютиста-инструктора:
- Готово!
- Вы хорошо проверили парашюты? - спросила его Мариана.
- Как всегда, - ответил инструктор весело. - Ну, орлы, кто себя плохо чувствует?
- Все хорошо себя чувствуют, “трудиться” вам не придется, - ответила за всех Мариана. Она-то знала, что означает этот вопрос. Инструктор помогал тем, кто в самую последнюю минуту не решался прыгать. Не зря его прозвали “толкачом”.
- В районе действия идут дожди, - сообщил инструктор.
- Ничего, нам, партизанам, не привыкать к дождю. Мы дружим с открытым небом. Лишь бы дождь не помешал самолету, - сказал Андрей.
Инструктор, присев возле разведчиков, стал рассказывать, как один парашютист, перед тем как прыгать, стал читать молитву в самолете. Все рассмеялись. Только Оля не откликнулась на смех.
- Бывают же такие трусливые люди. Я вот ничего не боюсь, - расхвастался Гриша.
- Знаем мы тебя, помолчи лучше, - разозлилась Оля, - терпеть не могу хвастунов…
Андрей тихо запел свою любимую “Сулико”:
…Сердцу без любви нелегко.
Где же ты, моя Сулико…
Он нарочно затянул песню, чтобы замять готовую вспыхнуть между Олей и Гришей ссору. Но Гриша сказал со смехом, разгадав хитрость друга:
- Ты, Андрей, лучше про пташку спой.
Андрей не заставил себя просить, хотя и понял шутку.
…Пташкин, пташкин, пташкин - попугай.
Пташкин, пташкин - один бедолай…
запел он с сильным восточным акцентом.
Все рассмеялись.
- Я вижу, у нас целая самодеятельность, - заметила Мариана. - Андрей и впрямь неплохо поет.
- Коля - по конферансу, Андрей - по сольному пению, а Гриша с Ольгой по… ссоре вполне могут первенство занять, - подытожил весело инструктор.
- Да будет вам, - запротестовал Гриша. - Можно подумать, что мы в самом деле ссоримся. Мы как-нибудь с Ольгой не раз в разведку ходили и не подводили друг друга. Правда, Ольга?
- Ладно, не оправдывайся, - неохотно отозвалась Ольга.
“Суровая, видать с характером девушка”, - подумала Мариана.
Инструктор взглянул на светящийся циферблат часов:
- Ну, хлопцы. Собирайтесь. Пора.
Ребята сразу посерьезнели. Они заботливо поправляли друг у друга мешки, подтягивали ремни. Мариана еще раз предупредила: не растерять главного - радиопитания.
В одном самолете с ними находилось еще несколько человек. Это партизаны летели к себе в отряд. Они оживленно разговаривали, то и дело смеялись. Через час после вылета им была подана команда, и партизаны спрыгнули. Самолет, вновь набрав высоту, продолжал курс дальше, на запад.
А сейчас наступал черед разведчиков.
Все приготовились к прыжку.
В этот момент самолет сильно встряхнуло.
- Будьте наготове! - послышался голос из кабины самолета. - Нас нащупывают зенитки…
Мариана положила руку на кольцо парашюта. Ей уже были знакомы подобные “встряски”. Поэтому она не очень волновалась, а просто приготовилась к прыжку.
Самолет выровнялся и пошел спокойнее. Вскоре послышалось знакомое “Приготовиться”.
- Ду-ду-у-у-у - прозвучала во второй раз сирена. Разведчики стали в очередь у дверей. По правилам радист прыгает первым. Мариана стояла у самой двери, за ней держался Гриша. Затем Андрей и Оля, замыкал строй Николай.
- Не мешкайте. Шагайте друг за другом, а то растеряемся. Не забывайте о ногах. Во время приземления не становитесь на пятки. Не забывайте сигналы, - напоминала Мариана, крича во весь голос и заслоняя рот ладонью.
На минуту ей показалось, что Гриша присел. Она повернулась к нему и не поверила глазам: он крестился.
“Бедняга, - подумала она, - трусит ведь, а на аэродроме гоголем ходил…”
Не успела Мариана сказать и слова, как загорелась сигнальная лампочка. По команде “Пошел” разведчики один за другим оторвались от самолета…
Пять зонтов раскрылось в небе, Мариана быстро пересчитала их, и, успокоившись, начала маневрировать стропами, стараясь повернуться спиной к ветру. Сейчас только одна мысль занимала ее: удачно приземлиться и быстрее собраться всем вместе… Но тут мимо нее с большой скоростью пролетел вниз чей-то парашют. Мариана не помнила - показалось ей или так на самом деле было, но парашют, как выражаются парашютисты, летел колбасой.
“Что могло случиться, - встревожилась Мариана. - Не может быть, чтобы кто-нибудь обогнал меня. У меня груз тяжелее, чем у остальных, да и спрыгнула я первой…”
Резким ветром разведчиков уносило в разные стороны, и проследить за всем было невозможно. Мариана опускалась прямо на село. Как она ни старалась свернуть на окраину, ничего не получалось. Вот парашют с треском зацепился за что-то около дома. Не успела Мариана отцепить ремни, как на пороге появилась закутанная в белое фигура. Хозяин дома, как выяснилось потом. В окне тоже показалось лицо, и в то же мгновенье дверь захлопнулась, щелкнула задвижка. Хозяйка с перепугу заперла дверь, оставив старика снаружи.
Было холодно. Старик забарабанил в дверь.
- Открой, Стефа, это я. Стефа, открой! - он то ли с испугу, то ли от холода подпрыгивал то на одной ноге, то на другой. Осмелев, он посмотрел на “чудо”, свалившееся с неба, и перекрестился:
- Шесть десятков лет живу на земле, а ни разу не видел, чтобы с неба на парасольке кобеты * слетали. Откуда вас бог послал? - спросил он.
- Впустите меня в дом, там все расскажу.
- Разве не видишь: баба перелякалась, не отпирает.
Он опять начал звать старуху, заглядывая в замочную скважину.
- Открывай, - говорю тебе, - это паненка, а не дьявол.
- Паненка, говоришь? - недоверчиво переспросила старуха.
- Паненка, паненка. Война ведь идет, всякое бывает, открывай, - повторил старик. - Да открывай, не ломать же дверь…
Как только старик и Мариана вошли в хату, девушка сказала старикам, что она партизанка, направленная польским войском.
- Смотрите, панове, - предупредила она стариков, - если об этом хоть словом обмолвитесь, дом будет подожжен… Я не одна, нас много, - предупредила Мариана.
- Матка боска ченстоховска! Зачем жечь? Мы не желаем зла партизанам… - заверил клятвенно хозяин.
- Немцы есть в селе?
- У нас нет, а у соседей есть.
- У каких соседей? - спросила парашютистка.
- У наших, у наших… В соседней хате, - пояснил старик, жестикулируя.
- Много их?
- Солдат полсотни, пожалуй, будет и всех их прокормить надо. Ничего уже у нас не осталось, - начал жаловаться старик.
- О, Езус, и когда эта напасть кончится, - подхватила старуха. - Прошу тебя, пани, не обижай нас, стариков, уходи от нас… Мы еще жить хотим.
- Ладно. Я тоже жить хочу, потерпите. Объясните лучше, что за немцы в селе.
- Немцы, как немцы… Фашисты, - уточнил старик.
- Что они делают в селе, спрашиваю?
- А-а-а, - протянул старик, стараясь уйти от прямого ответа.
- За продуктами они. Говорю же, что все позабирали, - вмешалась старуха. - Уходи, пани. Не смотри, что обозники. Они тоже умеют убивать и вешать. Пожалей ты нас, стариков…
- Да не бойтесь вы так, пани, - прикрикнула Мариана. - Лучше спрячьте подальше парашют, да не вздумайте шить из него что-нибудь сейчас. А то вам не сдобровать тогда. И повторяю: вы ничего не видели и не слышали. К вам никто не приходил. Ясно?
- Ясно, ясно, пани, да хранит вас матка боска, - сказали старики почти в один голос, крестясь по-своему.
Мариана вышла из дому.
“Как же приземлились остальные? Кто же эго молнией пролетел мимо нее?” Выйдя в поле, Мариана несколько раз подала сигнал, но никто не откликнулся. Разведчица засвистела три раза. Молчание… Особенно тревожилась Мариана за Олю. Но вот вдали она заметила едва видневшееся белое пятно.
“Наконец- то, -обрадовалась разведчица. - Но почему не собран парашют? Неужели покалечился кто-нибудь?”
Мариана бросилась бежать прямо по мокрой пашне, увязая по щиколотки в грязи. Рация, батареи, рюкзак - все это давило плечи и затрудняло ходьбу.