Страница 44 из 48
Враг молчал. Наши смельчаки прошли, не встретив сопротивления на первом рубеже, и углубились в тыл противника. Но здесь натолкнулись на второй эшелон немецкой обороны. Завязался бой.
Гитлеровцы вскоре поняли, что на высоту прорвалась небольшая группа советских бойцов. Убедившись в своем численном превосходстве, они решили отрезать ее, окружить и уничтожить. Фашистов было более двух батальонов. Они наседали со всех сторон.
- Будем биться до последнего патрона, до последнего вздоха! - сказал парторг Белоконов.
Все, как клятву, повторили его слова.
Дрались яростно, по-богатырски. Подпускали фашистов на близкое расстояние и били по ним в упор. Когда стало ясно, что долго так не продержаться, Порошин начал подавать ракетой сигналы, вызывая на себя огонь нашей артиллерии и минометов. Взрывы снарядов и мин сотрясали высоту.
Бой продолжался всю ночь. Г, И. Лапин в письме к автору этих строк так рассказывал о той ночи:
«Я не могу описать действия каждого. Был я рядовым солдатом и не мог видеть все поле боя. Да и некогда было. Мы разделились на пары: один ведет огонь, другой заряжает диски к автоматам, а потом - наоборот.
Помню, как оторвало руку Борису Давыдовичу Кигелю. Отказавшись от перевязки, он вел бой одной рукой. И только когда этот герой был смертельно ранен, его автомат замолк.
Помню, как был ранен в левую руку Николай Иванович Галенкин. Он бил по врагу одной правой рукой. Потом его ранило в живот. Он собрал все силы, поднялся и пошел на врага, ведя огонь. По нему стреляют из автоматов, а он идет и идет, наводя страх на фашистов. Лишь поравнявшись с их рядами, Галенкин упал замертво.
Разрывной пулей ранило в ногу Дмитрия Ильича Яруту. Сделав себе перевязку обмоткой, он продолжал стрелять. Заряжал диски, передавал их товарищам. Получив второе ранение, на этот раз смертельное, он сказал мне:
- Ильич, останешься в живых - возьми мой партбилет, - и скончался. Я с ним был на правом фланге. Так бились и все остальные.
Наконец нас осталось совсем мало: Николай Дани-ленко, Александр Артамонов, Константин Власов, я и еще кто-то. Расстреляв свои патроны и бросив последнюю гранату, я подполз к убитому Дмитрию Яруте, из его автомата убил еще нескольких гитлеровцев, находившихся в 6 - 7 метрах. Взял у Яруты партбилет, положил рядом со своим. В это время разорвался снаряд. Меня оглушило и отбросило.
Очнулся я под терновым кустом, в густой траве. Было уже светло. Кругом враг, слышна немецкая речь. Справа от куста - миномет, слева - пулемет. А впереди траншея, из которой гитлеровцы вели огонь. Бой шел сильный. К середине дня он стал затихать и вскоре совсем прекратился. Не имея патронов и гранат, я снял штык с винтовки и решил драться им, если на меня нападут. Но фашисты или не замечали меня, или считали убитым.
Так я пролежал весь день, а ночью выполз к своим. Доложил командиру роты обо всем. Он по телефону сообщил командиру полка. Утром наши подразделения пошли в наступление и овладели высотой. Я увидел тела своих боевых товарищей. Фашистские изверги издевались даже над мертвыми. У каждого в голове было по два-три пулевых отверстия, черепа проломлены прикладами. Казалось, они и мертвые сражались с врагом. Однако и битых фашистов больше сотни лежало на поле боя.
Похоронили мы своих товарищей в братской могиле с воинскими почестями. На могиле дали клятву мстить захватчикам до полного их разгрома. На памятнике написали: «За Родину!».
Так геройски дрались за Безымянную, высоту воины-коммунисты одного из подразделений нашей части».
Свое письмо Г. И. Лапин закончил словами из той же песни:
Мне часто снятся все ребята -
Друзья моих военных дней…
Как будто вновь я вместе с ними
Стою на огненной черте
У незнакомого поселка,
На Безымянной высоте.
Все восемнадцать героев боя за высоту тогда же были награждены орденами Отечественной войны I степени. Из них шестнадцать - посмертно.
Бойцы 139-й стрелковой дивизии как знамя пронесли через всю войну память о своих боевых друзьях из группы Евгения Порошина. С возгласами «За порошинцев!» сражались они за Рославль и Могилев, Кенигсберг и Гданьск. И в Берлине, на почерневшей от огня и дыма стене рейхстага, кто - то размашисто написал: «За порошинцев».
Герасим Ильич Лапин после демобилизации из рядов Советской Армии трудился на шахтах. За долголетнюю и безупречную работу был награжден медалью «За трудовое отличие».
Любопытно сложилась судьба другого оставшегося в живых героя высоты Безымянной - Константина Николаевича Власова. Его тогда посчитали погибшим.
Как- то в начале 1965 года подполковник В. И. Плотников, воевавший позже в той же дивизии и многое сделавший для установления подробностей подвига героев боя, приехал к жене Власова и привез ей награду мужа. Разговор он начал издалека, чтобы не ранить сердце женщины: служил ли кто из ее близких в армии, писал ли что? Женщина ответила: служил муж, и пришла на него похоронная, но оказалось, что он жив.
- Да вы сами можете поговорить с ним. Он только что пришел с работы и лег отдыхать…
Так «воскрес» спустя 22 года еще один из славной группы порошинцев.
Что же случилось тогда с Власовым?
* * *
В ту ночь, когда у Власова кончились патроны и гранаты, он подполз к убитому Порошину и взял оставшиеся у него четыре гранаты. Три из них связал ремнем и хотел вывести из строя вражескую пулеметную точку. Но за ним увязались четыре гитлеровца. Тогда он метнул связку в них. Последнюю же гранату сберег для себя. И когда его окружили фашисты, он вытащил чеку. Однако взрыватель не сработал.
Власова взяли в плен. Пятьдесят дней находился он в лагере. При перевозке пленных организовал побег. С помощью спрятанного им ножа узники пропилили в вагоне отверстие, и пятьдесят военнопленных бежали в лес, Власов с группой товарищей присоединился к партизанскому отряду «Мститель», действовавшему в районе между Бобруйском, Минском и Слуцком. Пришел он к партизанам с партийным билетом, который сохранил даже в плену. В боях с фашистами был ранен. После войны вернулся домой в Новосибирск, поступил на металлургический завод.
* * *
В октябре 1966 года на месте подвига восемнадцати героев на высоте Безымянной был открыт памятник. На торжественный митинг по этому случаю собрались делегации из разных областей, родственники погибших, пионеры. Прибыли и участники боя - Г. И. Лапин и К. Н. Власов, а также бывший командир 139-й стрелковой дивизии генерал-майор И. К. Кириллов.
Памятник героям-сибирякам венчает скульптурная группа: два воина с автоматами, склонившие головы над прахом однополчан. А на постаменте высечены слова: «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов. На этой высоте 13 сентября 1943 года героически погибли воины-сибиряки 718-го стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии. Помните их имена…». Далее идут фамилии погибших героев и слова из песни «На Безымянной высоте».
* * *
Три с лишним месяца отделяют от этого подвига другой, не менее легендарный подвиг, совершенный группой советских воинов недалеко от города Витебска.
Произошло это в декабре 1943 года. Части 158-й Лиозненской стрелковой дивизии под командованием генерал-майора И. С. Безуглого, ведя непрерывные наступательные бои, подошли к укрепленному рубежу гитлеровцев у автомагистрали Смоленск - Витебск. Фашисты упорно сопротивлялись, стремясь во что бы то ни стало удержать свой хваленый «Медвежий вал».
Утром 25 декабря подразделения 875-го стрелкового полка, которым командовал подполковник Т. Ф. Токарев, прорвали линию обороны врага у деревни Ковширы. Дальнейшему продвижению мешал опорный пункт, оборудованный гитлеровцами на высоте Безымянной. Взять высоту было приказано четвертой роте под командованием лейтенанта И. Е. Бесхлебного.