Страница 3 из 10
Роммель, как и Гитлер и все немецкое руководство, полагал, что вторжение может начаться одновременно с наступлением на Восточном фронте или сразу после начала летнего наступления Красной армии. Они знали, что советское наступление не начнется раньше конца июня по причине поздней весны.
На западе уже несколько дней стояла плохая погода, и прогноз обещал дальнейшее ухудшение. Данные на пять утра, подготовленные главным метеорологом люфтваффе в Париже полковником Вальтером Штобе, прогнозировали усиление облачности, сильный ветер и дождь. Даже сейчас над проливом скорость ветра составляла от 20 до 30 миль в час, и Роммелю представлялось маловероятным, чтобы союзники рискнули начать операцию в течение ближайших дней.
Даже в Ла-Рош-Гийон погода за ночь изменилась. Напротив стола, за которым работал Роммель, находилось два окна, доходящие до пола, которые выходили в сад, где росли розы. Но сейчас сад нельзя было бы назвать розовым – повсюду валялись лепестки роз и сломанные ветки. Перед рассветом с Ла-Манша налетел шторм, который захватил французское побережье.
Роммель открыл дверь кабинета и вышел в коридор.
– Доброе утро, Ланг, – сказал Роммель, как будто еще не виделся со своим адъютантом. – Все готово к отъезду?
Вместе они пошли завтракать.
Раздались звуки колокола церкви Святого Самсона. Казалось, каждая нота отстаивала свое право звучать в борьбе с завыванием ветра. Было шесть часов утра.
Глава 4
Между Роммелем и Лангом были простые неформальные отношения. Они были постоянно вместе на протяжении месяцев. Ланг начал служить у Роммеля в феврале, и не проходило дня, чтобы они не делали инспекционных поездок. Как правило, в половине пятого утра они уже мчались на максимальной скорости в какую-нибудь отдаленную часть. Часть могла находиться в Голландии, Бельгии, Нормандии или Бретани. Решительный и пунктуальный фельдмаршал не тратил попусту ни одной минуты. «Сейчас у меня есть только один враг, – говорил он Лангу, – и этот враг время». Чтобы выиграть время, Роммель не жалел ни себя, ни своих подчиненных. Так было начиная с ноября 1943 года, когда Роммель оказался во Франции.
Той осенью фон Рундштедт, отвечающий за оборону всей Западной Европы, обратился к Гитлеру с просьбой о подкреплении. Вместо этого, ему прислали делового, смелого и амбициозного Роммеля. Появление Роммеля с директивой проинспектировать береговую фортификацию, которую Гитлер пропагандировал как «Атлантический вал», с последующим докладом результатов поездки лично фюреру в OKW, не могло не уязвить самолюбия аристократичного шестидесятивосьмилетнего командующего Западным фронтом.
Униженный и расстроенный приездом более молодого Роммеля, фон Рундштедт обращался к нему Marschall Bubi (в переводе «маршал-пацан»). Рундштедт спросил фельдмаршала Вильгельма Кейтеля, не является ли Роммель его преемником. Кейтель ответил: «Не выдумывайте, при всех способностях Роммеля он не годится для такой работы».
Сразу по прибытии Роммель произвел беглый осмотр «Атлантического вала». То, что он увидел, потрясло его. Только в некоторых местах железобетонные оборонительные сооружения были готовы: в главных портах, устьях рек и выше Гавра до Голландии. В других местах сооружения находились на различных стадиях строительства, а в ряде мест строительство еще не начиналось. В целом «Атлантический вал» и в нынешнем состоянии представлял труднопреодолимое препятствие. Там, где работы завершили, на валу были установлены орудия крупного калибра. Но их количество не устраивало Роммеля. Для того чтобы отразить внезапное нападение, не хватало практически всего, а такое нападение, как помнил Роммель на основании событий годичной давности, когда он потерпел поражение от Монтгомери в Северной Африке, обязательно произойдет. Поэтому, на его взгляд, «Атлантический вал» был просто фарсом.
Два года назад вал едва ли существовал вообще.
Вплоть до 1942 года Гитлеру и всем нацистам победа казалась настолько очевидной, что строить фортификационные сооружения вдоль береговой линии необходимости не было. Свастика висела повсюду. Австрия и Чехословакия были заняты еще до начала войны. Польша была поделена между Германией и СССР в 1939 году. С начала войны не прошло года, а страны Западной Европы стали падать одна за одной, как гнилые яблоки. Дания была оккупирована за один день. Норвегия была покорена не сразу, но всего за шесть недель. Затем в течение мая и июня за двадцать семь дней без всяких дипломатических усилий гитлеровские части вторглись в Голландию, Бельгию, Люксембург и Францию; на глазах изумленного мира скинули британцев в море в Дюнкерке. После разгрома Франции оставалась одинокая Англия. Какая же была необходимость строить «вал»?
На Англию Гитлер не напал. Его генералы толкали его к этому, но Гитлер выжидал, полагая, что британцы сами попросят о мире. Время шло, и ситуация резко изменилась. С помощью США Британия стала постепенно приходить в себя. К тому времени, когда Гитлер уже глубоко вторгся в СССР, он обнаружил, что побережье Франции не является более трамплином для дальнейшего наступления. Побережье стало уязвимым местом в его обороне. К осени 1941 года он стал говорить своим генералам о необходимости превращения Европы в «неприступную крепость». А в декабре, когда США вступили в войну, фюрер объявил на весь мир, что создаст «…пояс из гигантских фортификационных сооружений, начинающихся от Киркенеса на норвежско-финской границе… до Пиренеев на французско-испанской границе… Это мое непреклонное решение – сделать здесь фронт непреодолимым для любого противника».
Это была похвальба. Не вдаваясь в подробности, видно, что длина береговой линии, начинающейся у Северного Ледовитого океана на севере и заканчивающейся в Бискайском заливе на юге, составляет почти 3 тысячи миль.
Даже напротив Британии, в самом узком месте пролива, защитных сооружений не было. Но для Гитлера оборонительная линия стала навязчивой идеей. Генерал-полковник Франц Гальдер, впоследствии начальник Генерального штаба, хорошо помнил, как Гитлер первый раз излагал свою фантастическую схему. Гальдер, который никогда не простит Гитлеру его отказ напасть на Англию, принял идею Гитлера прохладно. Он допускал строительство фортификационных ансамблей, «если они вообще нужны, вдали от береговой линии, вне досягаемости корабельной артиллерии», так как в противном случае войска будут скованны и прижаты. Гитлер метнулся к столу, на котором лежала карта, и целых пять минут исступленно кричал, колотя кулаком по карте: «Бомбы и снаряды будут падать здесь, здесь, здесь и здесь, перед валом, за валом, на вал, но внутри сооружений войска будут целы! Потом они выйдут из укрытий и вступят в бой!»
Гальдер ничего не сказал, но понял, как и другие генералы из Верховного командования, что, несмотря на опьяняющие победы рейха, фюрер боится второго фронта, боится вторжения.
Работы по укреплению береговой линии продвигались медленно. В 1942 году, когда ход войны уже начал меняться не в пользу Гитлера, британские коммандос стали совершать рейды на территорию «неприступной» Европы. Позже была проведена самая кровопролитная операция, в которой участвовало свыше пяти тысяч канадских десантников, высадившихся в Дьеппе. Это была прелюдия к вторжению. Оперативные службы союзников хотели выяснить, насколько надежно немцы защищают порты. Потери канадцев составили 3369 человек, из них 900 убитыми. Их рейд оказался катастрофически неудачным, но Гитлер был страшно напуган. Он громил своих генералов за то, что «Атлантический вал» еще не готов, и кричал, что строительство нужно вести с «фанатической» скоростью.
Так и стали делать. Тысячи подневольных рабочих трудились день и ночь. Были вылиты миллионы тонн раствора. Было израсходовано так много цемента, что во всей захваченной Гитлером Европе его не хватало для выполнения других работ. Заказы на стальные элементы конструкций невозможно было выполнить в предполагаемые сроки, и инженерам приходилось обходиться без них. Дело доходило до того, что у некоторых орудийных башен отсутствовал механизм поворота и орудия могли стрелять только в одном направлении. Материалов требовалось так много, что на строительство «Атлантического вала» были частично использованы материалы со старой французской линии Мажино и немецкой линии оборонительных сооружений (линии Зигфрида). К концу 1943 года, несмотря на то что сооружение вала было еще далеко до окончания, на строительстве работало более полумиллиона человек, и завершение вала превращалось в грозную реальность.