Страница 2 из 106
Когда посмотришь на нынешнего правителя пристально, сравнивая его с древними, то видишь, что Такатоки, крайне легкомысленный в своих поступках, не обращает внимания на людские насмешки; что не соблюдая правильного пути в управлении подданными, он не думает о горестях народа; что днём и ночью находя удовольствие лишь в собственных прихотях, он позорит предков, лежащих в земле; что забавляясь с утра до вечера вещами диковинными, он стремится при жизни достигнуть погибели для своего рода.
Скоро кончилась радость вэйского И-гуна, заставлявшего катать журавлей[37], горевал и циньский Ли Сы, что мечтал поохотиться с собаками[38]; ныне Такатоки стремился к тому же. Кто видел это, хмурил брови, кто слышал, — поджимал губы.
Императором в ту пору был Годайго-тэнно, второй сын экс-императора Гоуда[39], рождённый из августейшего чрева Даттэн-монъин[40]. В возрасте тридцати одного года он, по воле владетеля провинции Сагами, взошёл на августейший престол. Во время своего царствования он был во дворце твёрд в принципах трёх уз и шести добродетелей[41] и следовал пути Чжоу-гуна[42] и Конфуция, а вне дворца не пренебрегал делами управления тьмой дел и сотней служб[43], но подражал образцам времён Энги и Тэнряку[44], поэтому Четыре моря радовались, глядя на него, а весь народ, вернувшись на стезю добродетели, наслаждался.
Во всех учениях он поднимал то, что находилось в упадке, хвалил всякое благое дело, и потому именно теперь храмы и святилища, созерцание и монашеская дисциплина[45] стали процветать, а великие таланты Ясного и Тайного[46] и конфуцианского учений — все прониклись надеждами. И не было человека, который бы не гордился теми переменами и не восхвалял бы те добродетели, произнося: «Поистине, священный властитель, дарованный Небом, это мудрый государь на земле».
2
ОБ ОТМЕНЕ ЗАСТАВ
Эти заставы Четырёх границ и Семи дорог[47] были устроены для того, чтобы оповещать о строгих ограничениях в государстве и предупреждать происшествия тех времён. Однако теперь, под тем предлогом, что из-за исключительного права на пошлины заставы приносят вред торговым связям и доставляют хлопоты при перевозках годовой подати, они были закрыты совсем и повсюду, кроме Оцу и Кудзуха[48].
Кроме того, летом первого года правления под девизом Гэнко[49] великая засуха иссушила землю. За пределами столичных провинций[50] в окружности ста ри[51] не осталось зелёного ростка, а был только голый краснозём. Умершие от голода заполнили кладбища, голодные валились на землю. В том году один то[52] проса покупали за триста монет.
Слыша издалека о голоде в Поднебесной, государь был опечален мыслями о том, что собственные его добродетели неугодны Небу. «Если у меня нет добродетелей, — подумал он, — Небо должно винить в этом одного меня. Что за преступление совершила чернь, если она ввергнута в такие страдания?!» И его величество перестал вкушать свой утренний рис, повелев отдавать его людям, доведённым до крайности голоданием.
Но, считая, что и это ещё не может облегчить страдания народа, он призвал к себе главу Ведомства дознаний и повелел ему взять под наблюдение всех тогдашних богачей, которые скапливали рис, чтобы удвоить свои прибыли, распорядился соорудить временные постройки в районе Второй линии, Нидзё[53], где надсмотрщики сами давали бы разрешения, устанавливали цену и распоряжались продавать тот рис. Таким способом все торговцы получили прибыли, а всякий человек уподобился тому, кто имеет девятилетние запасы.
Когда случилось, что люди подавали жалобы, император, полагая, что положение народа неведомо знати, сам изволил выходить в Архивное ведомство, тут же выслушивать и выяснять жалобы и устанавливал правоту или неправоту, так что быстро прекратились тяжбы Юй и Жуй[54], розги сгнили, а в барабан увещевания ударять стало некому[55].
Поистине, это правление принесло порядок государству и успокоение народу; если же смотреть на него с точки зрения мудрости государя, её можно назвать талантом умения прославиться в поколениях, следуя за мудрецами. Одно лишь наводит грусть: высочайшая воля его немного напоминала то, как циньский Хуань осуществлял управление[56] и как чуский человек потерял лук[57]. Это означает, что, хоть и объединил он вначале Вселенную, но просвещённое его правление не продолжалось и трёх лет.
3
ОБ ИЗБРАНИИ ИМПЕРАТРИЦЫ. А ТАКЖЕ О ПРИДВОРНОЙ ДАМЕ, ГОСПОЖЕ САММИ
На третий день восьмой луны второго года правления под девизом Бумпо[58] дочь Первого министра князя Сайондзи Санэканэ[59] посвящена была в ранг императрицы и введена во дворец Кокидэн[60], дворец Щедрых наград. Тем самым уже пятое царствование женщины из этого дома назначались служить государю, из-за того, что ещё с годов правления под девизом Сёкю[61] все поколения владетелей провинции Сагами испытывали почтение к дому Сайондзи, — поэтому-то своим процветанием этот дом поражал слух и зрение Поднебесной. Не думал ли государь угодить желаниям Канто[62], особенно когда издавал высочайший указ об избрании императрицы?
Ей было дважды по восемь лет, когда она вошла в покои Яшмового дворца, чтобы прислуживать перед дверьми с золотыми петухами[63]. И весь её облик — украшение из молодых персиков, наводящих грусть о весне, плакучая ива под ветром, — был таким, что Мао Цянь и Си Ши стыдились бы за свои лица, а Цзян Шу и Цин Цинь закрыли бы свои зеркала[64]. Поэтому и государь в мыслях своих решил, наверное, что она равных себе не имеет.
Однако же тоньше лепестка государева милость: ей всю жизнь пришлось понапрасну ждать, чтобы её приблизили к яшмовому его лику. Укрывшись в глубине дворца, она вздыхала о том, что никак не меркнет весенний день, и погружалась в печаль оттого, что длинна осенняя ночь.
Когда никого не оставалось в расписанных золотом покоях, она думала о том, как справедливо писал Бо Лэ-тянь[65], что «тень от света единственного фонаря на стене, стук дождя в окно во тьме, пронизанной свистом ветра», когда исчезнет уже аромат в сосуде для возжигания благовоний, — всё это вызывает слёзы, и что
Человеком рождаясь, женщиной не родись.
Для неё от другого зависят всю жизнь
И страдания, и наслажденья…
37
Прим.37 Свиток 1:
По преданию, И-гун, правитель древнекитайского княжества Вэй (VII в. до н. э.) очень любил журавлей и даже заставлял катать их в экипажах для знатных сановников. В 695 г. до н. э., когда на его княжество напали северные варвары, воины отказались сражаться против них, заявив; «Заставь воевать своих журавлей». И-гун потерпел поражение и был убит.
38
Прим.38 Свиток 1:
Министр государства Цинь Ли Сы (III в. до н. э.) в результате клеветническою доноса был приговорён к смерти. Перед смертью он сказал своему сыну, что с удовольствием поохотился бы с собаками на зайцев, но сделать это уже невозможно.
39
Прим.39 Свиток 1:
Гоуда (1267–1324) был императором Японии в 1275–1287 гг.
40
Прим.40 виток 1:
Даттэн-монъин — монашеское имя супруги императора Гоуда, урождённой Фудзивара Тадако.
41
Прим.41 Свиток 1:
По конфуцианской морали узы, связывающие человека, — это отношения господина и подданного, отца и сына, мужа и жены, а добродетели, которыми должен обладать человек, — это милосердие, справедливость, соблюдение церемоний (почтительность), мудрость и честность.
42
Прим.42 Свиток 1:
Чжоу-гун — младший брат 1-го императора династии Чжоу У-вана (1121–1115 гг. до н. э.), идеальный муж древности, известный заслугами перед династией и готовностью к самопожертвованию для процветания страны.
43
Прим.43 Свиток 1:
«Дела управления тьмой дел и сотней служб» — долг императора по управлению государством.
44
Прим.44 Свиток 1:
Энги и Тэнряку (901–922 и 947–956 гг. соответственно) — девизы годов правления, японский «золотой век прошлого».
45
Прим.45 Свиток 1:
«Храмы и святилища» — буддизм и синто. Созерцание и монашеская дисциплина — принципы, на которых строилась практика буддийских сект дзэн и рицу.
46
Прим.46 Свиток 1:
«Ясное учение» — здесь: учение буддийской секты тэндай, Тайное учение — учение секты сингон.
47
Прим.47 Свиток 1:
«Четыре заставы» — расположенные по сторонам света заставы Киото. Семь дорог расходились от семи ворот столицы.
48
Прим.48 Свиток 1:
Оцу и Кудзуха — города на берегу реки Едогава, 1-й в провинции Оми, 2-й в провинции Сэтцу.
49
Прим.49 Свиток 1:
1-й год Гэнко — 1331 г.
50
Прим.50 Свиток 1:
«Столичные провинции» — пять провинций вокруг Киото, «по 500 ри на четыре стороны от замка», облагавшиеся повинностями в пользу двора.
51
Прим.51 Свиток 1:
Ри — мера расстояний, 3,93 км.
52
Прим.52 Свиток 1:
То — мера ёмкости, 18 л.
53
Прим.53 Свиток 1:
Нидзё — название улицы и квартала в Киото, по соседству с императорским дворцом.
54
Прим.54 Свиток 1:
Юй и Жуй — древние китайские царства, враждовавшие между собой из-за территории.
55
Прим.55 Свиток 1:
В правление мифического китайского императора Яо (2377–2258 гг. до н. э.), как утверждает традиция, за воротами его дворца был выставлен барабан, в который мог ударить всякий, кто хотел высказать государю недовольство его поступками.
56
Прим.56 Свиток 1:
Традиция гласит, что Хуань-гун из династии Ци (479–501 гг. н. э.) управлял страной при помощи хитрости и военной силы, однако накормить подданных не мог.
57
Прим.57 Свиток 1:
По преданию, Гун-ван, государь княжества Чу (704–222 гг. до н. э.), однажды потерял свой лук. Один из его подданных собрался было искать пропажу, но Гун-ван запретил ему делать это. Конфуций высказал сожаление об этом.
58
Прим.58 Свиток 1:
2-й год правления под девизом Бумпо — 1318 г.
59
Прим.59 Свиток 1:
Сайондзи — часть Северной ветви рода Фудзивара. Дочь Санэканэ звали Кико.
60
Прим.60 Свиток 1:
Кокидэн — часть императорского дворцового комплекса, отведённая императрицам, старшим наложницам и их служанкам.
61
Прим.61 Свиток 1:
Годы Сёкю -1219-1222 гг.
62
Прим.62 Свиток 1:
Канто — восточные районы Японии, где располагалось сёгунское правительство. Здесь имеются в виду сиккэны Ходзё.
63
Прим.63 Свиток 1:
«Прислуживать перед дверьми с золотыми петухами» — быть фрейлиной императора.
64
Прим.64 Свиток 1:
Мао Цян, Си Щи, Цзян Шу и Цин Цинь — знаменитые красавицы древнего Китая.
65
Прим.65 Свиток 1:
Бо Лэ-тянь — псевдоним знаменитого китайского поэта Бо Цзюй-и (772–846).