Север Москвы

Дом и правда весь зарос мхом. От подвала до самой крыши, все пять его этажей укрывал зеленый ковер. По углам поверх мха тянулись вьюнки и дикий виноград, а двор перед домом напоминал джунгли. В зарослях играли дети. Скрипели качели. В лиственном гроте, будто под крышей, дремала женщина с коляской — то ли немолодая мама, то ли юная бабушка.

Мне стало грустно. Это был хороший, добрый дом. В нем наверняка жилось уютно... Но почти сразу мне пришла другая мысль: а почему эту квартиру до сих пор не сдали? Квартирный вопрос нынче суров как никогда. Хозяйка здесь не живет. Почему в квартиру просто не вселились самовольно?

Чуяло мое сердце, что нюансы еще не закончились. «Ладно, — подумала я. — Зато будет о чем рассказать».

— Первый этаж, — зачем-то пояснила Наталья.

Изнутри подъезд не выглядел привлекательным. Он напоминал пещеру. Было очень темно и холодно, даже холоднее, чем на улице. И повсюду рос мох. Стоячий воздух наполняли запахи перегноя. Наталья с удивительной ловкостью скользнула в какой-то закоулок и потянула меня за собой. Я нащупала ногой ступени. Чудилось, что мы идем по подземному ходу, точно какие-то спелеологи. Я даже удивилась, увидев наконец перед собой простую дверь в облупившейся рыжей краске.

Наталья вдавила кнопку звонка.

Отворили нам тотчас, словно хозяйка дежурила у двери. Может, и дежурила.

Она выглядела старше своих лет. Седая, неровно покрашенная, в заношенной одежде. За ее спиной горел тусклый желтый свет. То ли где-то лампочки не хватало, то ли сорокаваттные ввернули. Хозяйка робко заулыбалась. Она смотрела мимо Натальи, только на меня. У нее было такое лицо, словно она меня заранее боялась. Я подумала, что у меня, наверное, очень мрачный вид.

— Это вы Вика? — выговорила она.

— Да. — Я покопалась в памяти. — Здравствуйте, Валентина Петровна.

— Здравствуйте, здравствуйте... проходите, пожалуйста, не надо разуваться, тут не очень чисто, простите...

Наталья шагнула вперед. Я вошла следом.

— Проходите на кухню, пожалуйста... Я чаю налью.

Я пожала плечами — чаю, так чаю.

А хорошая была квартира. Пускай и маленькая, как нора. Ничего не имею против нор. Хорошо было бы сейчас влезть в берлогу и впасть в спячку... Мебели здесь исполнилось, должно быть, уже полвека. Кухонный шкаф выглядел антикварным. Холодильник — «ЗиС».

— Вы меня простите, — очень тихо сказала хозяйка, разливая чай в чашки со сколами. — Наталья сказала, что вы можете... помочь.

Помочь?

Я покосилась на Наталью. Та сидела прямо, сложив руки на коленях, и смотрела королевой.

— Наталья ведь вам рассказала... про ситуацию?

Я кивнула.

— Понимаете... — хозяйка встала возле плиты, руки ее судорожно стиснули подол длинной кофты. — Этот дом строил мой отец. Потом нам дали тут квартиру. Я... мы тут с самого начала жили. И потом, когда все поменялось... дом решил, что он наш. То есть... — она потупилась, — то есть мой и моей дочки. А всех остальных жильцов он принял, потому что я попросила... Но тут такое дело...

«Нюансы», — подумала я. Мне уже становилось интересно.

— Люба к бабушке уехала, — сказала Валентина Петровна. — А там... там — север. И дом... он очень скучает по ней. Он сердится, что ее так долго нет. А там — север... Я все искала, я хотела, чтобы оттуда кто-нибудь хотя бы какую-нибудь вещь привез... Хоть фотографию. Я сама не могу, а вы девушка молодая... Вы съездите, пожалуйста, расскажите мне, что там, как... а я дому расскажу... Сфотографируйте хоть, как там теперь. Мне вместо могилки будет.

Она умолкла и низко опустила голову. Всхлипнула, вытерла глаза, прикрыла рот рукой. Я подавила вздох. Мне было ее очень жалко. Но она хотела невозможного.

— Я вас хоть бесплатно поселю, — торопливо прибавила хозяйка. — Мне денег не надо, у меня пенсия... Дом бы только успокоить...

— Я понимаю, — сказала я. — Но там — север.

— А Наталья говорила... — хозяйка замялась и посмотрела на Наталью. Я тоже на нее посмотрела. Наталья облокотилась о стол и, казалось, чего-то ждала.

— Мне ведь не жалко! — порывисто воскликнула хозяйка и снова поникла и забормотала: — Дом сердится... Я сама не могу, а вы девушка молодая... Наталья сказала, у вас пистолет есть.

Я встала.

— Наташа, — сказала я, — пойдем выйдем. На два слова.

Что меня беспокоило, так это слышимость. В таких старых домах раньше было слышно каждое слово. Но домам это не нравится. Перерождаясь, они выращивают себе отличную звукоизоляцию. Я надеялась, что этот дом не стал исключением.

Я прошла в комнату и притворила дверь за Натальей.

— Наталья, — сказала я тяжело, — ты с ума сошла?

Она смотрела на меня как ни в чем не бывало. Но я видела — притворялась. Потом Наталья притворилась удивленной:

— Вика, но ведь у тебя в самом деле есть пистолет.

— Наталья. Наталья. Ты понимаешь, что если будешь на всех углах звонить про мой пистолет, однажды его у меня просто украдут? И хорошо, если меня саму из него при этом не застрелят. Или менты за ним явятся. Они эльфов боятся, а меня чего бояться?

Наталья покачала головой:

— Ты сама сказала, что Астра тебя еле терпит, — рассудительно возразила она. — Ты мой друг. Я решила тебе помочь. Я нашла вариант. Это еще не все. Я нашла человека, который довезет тебя до Алтуфьево. Триста метров от метро. Одна фотография. И все твои проблемы решены.

Ее железобетонная уверенность просто вымораживала.

Это Наталья. Она умеет решать проблемы. Она решит твою проблему так, что ты будешь орать благим матом и биться головой о стены. Но чисто формально не придерешься — прежняя проблема действительно решена. Теперь у тебя новые, неизведанные.

— Если мне негде жить, это не значит, что я хочу умереть.

— Вика, ты преувеличиваешь.

— На этих метрах может быть триста эльфов. Предлагаешь всех расстрелять?

— Эльфы не спускаются в метро. Если ты заметишь опасность, то сможешь просто вернуться в метро. И уехать. Тогда я попробую найти другой вариант.

Некоторое время я молчала. У меня не было слов.

— Вика? — Наталья заглянула мне в лицо.

— Офигенно, — сказала я.