Страница 6 из 76
- Я буду переводщь. И Вейганд учится - скоро все его будут понимать.
Русский язык Вейганд начал изучать самостоятельно еще на родине, но разговаривать там ему было не с кем. Только на Машинострое, куда фирма направила его с двумя сборщиками, ему повезло на учителя.
Игорь сразу понравился Курту. G ним интересно было говорить, тем более что учеба была «перекрестной». Вечерами часто ходили в городскую библиотеку: семь километров - туда, семь - обратно. По дороге разговаривали по-русски, а там, в отделе иностранной литературы, читали немецкие газеты, технические журналы, и тут уж помогал Вейганд.
Курт согласился возглавить сборщиков скиповой лебедки, если Игорь поделит с ним обязанности, и начальник цеха дал «добро» - в большой бригаде стало два бригадира. Игорь больше занимался с поставщиками деталей, инструментов, приспособлений; Курт обучал сборщиков сложным операциям, которые поначалу выполнял с немецкими рабочими.
Те двое, что приехали с Куртом в Советский Союз, тоже были сборщиками первой руки, не ленились в рабочее время, но что-то большее отдавать производству - нет! Курт вместе с русскими товарищами в ненастье идет на субботники достраивать цехи, разгружать уголь, а те и в добрую погоду исчезают, если бригада берется за неоплачиваемую работу. По утрам, появляясь в цехе, оба «спеца» едва заметно кивнут сборщикам и губ не разомкнут, а бравый тенорок Курта слышен и федоровцам за два пролета:
- Рот Фронт, Уральмаш!
Ребятам из бригады Толи Федорова нравился Курт Вейганд, но не нравилось то, что произошло у соседей в конце апреля, когда чуть ли не за одну ночь разрозненные узлы лебедки срослись во внушительную шестидесятитонную махину, по сравнению с которой трехтонный Брозиус выглядел карликом. Как же так? Что скажет завод, если бригада Вейганда - Мальгина настигнет их, федоровцев, или хуже того - обставит у самого первомайского финиша?… Сколько звенели плакаты, что первая уралмашевская машина ими собрана, что всего-то и осталось раз-другой выверить, опробовать пушку, и можно ее покрасить и провезти во главе заводских колонн по улицам и площадям праздничного Свердловска. А тут на соседнем пролете внезапный и неслыханный шум - электродвигатель погнал барабан гигантской машины. Со всех станочных и сборочных пролетов механического и других цехов бегут люди: лебедка заработала!
Не удержались и ревнивцы из бригады Толи Федорова - подошли посмотреть, пощупать, нет ли обмана…
Николай Плесконос, заметив изъян в подгонке одной Детали, обрадовался:
- Пригоночных работ хватит и на лето.
- Твое лето - наша ночь…
- Да не будет у вас к празднику лебедки, не будет! - И, размахивая полупудовыми кулачищами, Плесконос зашагал прочь.
К ночи федоровцы покрасили пушку, краном подняли ее на кузов трехтонки. Вася-маленький выводил на листе фанеры красные, с синей обводкой, буквы:
ПУШКА БРОЗИУСА
ПЕРВАЯ МАШИНА УРАЛМАШСТРОЯ
СОБРАНА КОМСОМОЛЬСКОЙ БРИГАДОЙ
АНАТОЛИЯ ФЕДОРОВА
- Можно и по домам - никто уж не обгонит.
Но едва успел Вася произнести эти слова, как увидел подбегающего Федорова.
- Живее, ребята! Помочь надо! Инструмент бери!
- К Игорю? - спросил Плесконос.
- Догадливый ты, Коля…
Последний штурм настолько увлек сборщиков лебедки, что они заметили соседей, лишь когда те пристроились рядом и взялись за работу. Плесконос оказался плечом к плечу с Мальгиным.
- Не боишься, Николай, что обгоним? - подковырнул Игорь.
- Вы и так и эдак отстали - пушечка вон, готовенькая… Чего ж не пособить…
Вместе с семьями пришли сборщики первомайским утром на площадь Первой пятилетки. Молодежь Машиностроя встретила победителей песней, точно как раз для них прилетевшей только что из Москвы:
Гудит, ломая скалы, Ударный труд, Прорвался песней алой Ударный труд.
Вслед за знаменосцами двигался трехтонный грузовик с пневматической пушкой. Одиннадцать сборщиков комсомольской ударной стояли. в кузове трехтонки по бокам простой, неказистой на вид, а для них - самой бесценной машины. Толя Федоров - впереди, возле кабины. Одна рука - на ее крыше, другая - на гладкой овальной поверхности пушки. И скажи ему сейчас: двигай, Анатолий, с пушкой прямиком Московским трактом до Красной площади - не было бы человека счастливей его.
С интервалом в шесть метров за грузовиком шагали с транспарантом Игорь Мальгин и Курт Вейганд. На транспаранте - огромная натруженная рука, сжатая в кулак, и надписи по бокам на немецком и русском: «Рот Фронт!»
Когда свернули с улицы Карла Либкнехта на центральную улицу Ленина, Игорь, Курт и с ними все сборщики интернациональной бригады запели революционный марш Ганса Эйслера:
Заводы, вставайте,
Шеренги смыкайте,
На битву шагайте,
шагайте,
шагайте!
3
Демонстрация свердловчан близилась к концу, когда в Москве начался военный парад.
Торжественным маршем по Красной площади прошли слушатели военных академий, моряки-балтийцы, пехота и кавалерия Московского гарнизона. Не успели еще конники скрыться за Василием Блаженным, как в небе загудели самолеты, а на земле - танки.
Быстрым ветром пронеслись по брусчатке танкетки, легкие «бетушки» и двадцатыпестерки. Потом, с двух сторон обойдя Исторический музей, к Мавзолею и Спасским воротам двинулись новые трехбашенные средние танки Т-28 и пятибашенные тяжелые танки Т-35. Земля, закованная в камень, затряслась под тяжкой, грохочущей поступью этих впервые появившихся на параде сухопутных дредноутов. Они двигались медленно и внушительно, сощурив смотровые щели на ликующие трибуны.
Лишь маленький островок с края правого крыла трибун оставался оледеневшим. Послы, консулы, военные атташе иностранных держав стояли тут в важной спесивости, как будто происходящее не имело к ним никакого отношения. И вдруг точно гром сорвал с них спесь - островок заволновался, качнулся в стороны и вперед. Куда девались неприступная важность, натренированная сдержанность особ дипломатического корпуса. Толкали друг друга локтями, щелкали фотоаппаратами, стараясь зафиксировать на пленках танки и со лба, и с боков.
Серго, стоявший на левом крыле Мавзолея рядом с Калининым, обратил внимание на дипломатический муравейник.
- Гляньте, Михаил Иванович, как их ошпарило. Начинают, видно, соображать, что шутить с большевиками нельзя… А Жезлов молодец - хорошо ведет свое войско.
ДОКЛАД РЕЙХСКАНЦЛЕРУ
1
Чрезмерное усердие перед Гитлером в Куммерсдорфе восстановило против Гудериана не только Беккера, но и военного министра фон Бломберга и генерала Рейхенау - они перестали вызывать его с докладами, при встречах едва отвечали на приветствия. Прежде подобная отчужденность главных армейских начальников больно ущемила бы самолюбие полковника, теперь же она его не особенно беспокоила. Он обнаружил прямую выгоду: меньше у начальства на глазах - больше можно заниматься планом. «Даже лучше, что они пока не будут ничего знать. Представлю план Гитлеру - только бы случай подвернулся».
Вечерами в тиши домашнего кабинета, наедине с книгами и записками, Гудериан обдумывал и шлифовал свой проект плана организации нового вермахта.
Ему было с кем советоваться - Клаузевиц, Мольтке, Шлиффен… Кто лучше, чем они, гении немецкой военной мысли, могут подсказать, как надо развивать вооруженные силы рейха? У фельдмаршала Мольтке - самого выдающегося начальника генерального штаба за целый век - глубокий ум стратега, полководца, выигравшего три войны. Он, а за ним Шлиффен на рубеже столетий предвидели скачок военной техники. Это они разработали основы блицкрига - войны, продиктованной особым географическим положением Германии и ограниченностью ее материальных ресурсов…