Страница 35 из 76
«Уважаемый Михаил Ильич!
Познакомился с докладной запиской. Обсуждал ее с танкостроителями и военными товарищами.
Одни считают ваши доводы убедительными. Другие их отвергают.
Надо поговорить.
Понедельник и вторник крайне перегружены.
Прошу приехать на дачу. Доверьтесь моему Волчку»,
Возле главного подъезда гостиницы «Москва» Михаила Ильича ожидал «кадиллак» - длинный лимузин с серебряным журавлем на капоте. Водитель раскрыл дверцу, показал на сиденье рядом с собой.
Улицы и площади, окружающие гостиницу, были еще в сугробах - не успевали убирать. Но накануне метель утихла, будто призывая Кошкина унять метельную сумятицу в душе.
- Как вас звать-величать?
- Николай Иванович.
- Волчок ваша фамилия?
- Нет, товарищ Серго так окрестил.
Достаточно было понаблюдать, как шофер ловко объезжает сугробы и автомобили, чтобы догадаться, почему Серго так называет шофера.
Видимо, Красная площадь навеяла воспоминания: шофер рассказал, что возил Свердлова, Калинина, а однажды сменил заболевшего Гиля и целый день был с Лениным.
У шлагбаума, на выезде из города, шофер притормозил - скопилось много машин.
- Второй десяток лет работаю с товарищем Серго, но чтобы обидел словом!… Было однажды, секретарь перепутал время вызова машины, и я опоздал в Сосновку на полчаса. Вижу: нарком нервничает. Ну, думаю, пропал… А он, заметив, как я перетрухнул, сказал только: «Нехорошо… Заседание ЦК…» «Постараюсь, Григорий Константинович», - говорю и как рванул! Двенадцать километров от (Зосновки до этой окраины пролетел пулей, но вот как ухитрился промчаться кривобокими улицами с милицией на перекрестках - не понимаю. И доставил… секунда в секунду, через семнадцать минут по наркомовским часам.
Кошкин обдумывал, что сказать наркому, а водитель продолжал свой рассказ:
- Как-то помощник попросил меня дня три не возить Серго в Сосновку: сюрприз, говорит… Сошлись на что угодно - на болезнь, на поломку машины. Но как я мог такое позволить, если никогда не болел? А кивать на машину - все равно что плюнуть себе в лицо… Выходит товарищ Серго из здания наркомата с военным - три шпалы в петлицах, командир приграничной дивизии. Серго торопит: «С ветерком! В Сосновке попотчуем друга. Покажи, на что горазд!»
…Во время обеда слышу стук в стену. Поднялся я тихонько, чтобы не помешать беседе, но Серго тоже услышал стук - и за мной. Входим в кладовку, видим: двое что-то сооружают из жести и дерева. Серго одного узнал: «Изобретатель?! Какого верблюда под ковром прячешь?»
Незадолго перед этим изобретатель демонстрировал в наркомате портативный звуковой киноаппарат. Увидев нас, отступил в угол, а Серго продолжает допрос: «Зачем притащил?» - «Подарок, товарищ нарком». - «Кому?» - «Вам, товарищ нарком». - «Мне?! От тебя, молодого специалиста, никак не ожидал».
Рабочий, пожилой, солидный, пришел на выручку инженеру: «Подарок завода, директора…» «Не завода, а директора, согласен, - перебил Серго. - Но если бы он спросил рабочий коллектив, можно ли за счет государства делать такие подарки отдельным людям, рабочие наставили бы фонарей и директору, и заодно тебе, уважаемый изобретатель…»
- И чем кончилось? - заинтересованно спросил Михаил Ильич.
- Пригласил инженера и рабочего пообедать и за столом убедил, что больше всех достойны редкого подарка солдаты приграничной дивизии, которые не то что звуковое - немое кино и то смотрят раз в три месяца. И гость наш с тремя шпалами на другой же день увез подарок…
Перед Сосновкой шофер вдруг пожаловался Кошкину, что Серго почти и не отдыхает на даче - всегда у пего здесь люди. То макеевского доменщика поселил на весь месячный отпуск, то ученого, то директора завода, а группами сколько сюда возил гостей!
- Если бы возможно было, - засмеялся шофер, - Серго, наверное, собрал бы в Сосновку всю свою индустриальную армию, все пять миллионов человек, и всех приветил бы, обласкал! А сам! Впервые в эту зиму появился тут вчера, да и то потому, наверное, что Тухачевский приехал, и разговор у них, видать, особо важный был.
2
Разговор Серго с Михаилом Николаевичем Тухачевским действительно был важный и касался штабной игры - предполагаемых военных действий на случай войны с фашистской Германией.
Игра проводилась генеральным штабом по предложению Тухачевского.
Перед тем как представить высшему командованию свой расчет противоборствующих сил, Тухачевский зашел к Серго обменяться мнениями о военно-промышленном потенциале Германии, ее людских ресурсах, темпах роста немецкой армии, особенно танковых и авиационных соединений. Доктрина немецкого генерального штаба предполагала концентрацию максимума сил на главном театре военных действий. Тухачевский считал, что армия вторжения фашистской Германии, выставленная против Советского Союза, составит примерно двести отмобилизованных дивизий.
Серго согласился и посоветовал сделать примечание, что расчет предусматривает вооруженные силы одной Германии без ее возможных союзников в войне против нас.
Когда проходила штабная игра, Тухачевский не бывал у Серго, но как только она закончилась, поспешил к нему со своими тревогами.
Оказалось, Генштаб отклонил расчеты Тухачевского, считая, что Германия сможет выставить против Советского Союза всего около ста отмобилизованных дивизий, в том числе к северу от Полесья - на территории, избранной плацдармом штабной игры, - пятьдесят немецких дивизий и тридцать дивизий союзников. Этой армии ставилась задача овладеть Смоленском, как трамплином для наступления на Москву. Тухачевский настаивал: Германия способна будет сконцентрировать к северу от Полесья не менее восьмидесяти немецких дивизий, не считая союзников. Генштабисты, однако, отвергли его доводы, построили игру не на превосходстве наступающей фашистской армии, а на равном соотношении сил…
Серго хмуро слушал внешне спокойный рассказ Тухачевского.
- Легко, значит, досталась победа.
- Легко.
Рука Серго скользнула по столу, сжалась в кулак.
- Опасная самоуверенность! Раз наше - значит, лучше, раз наше - значит, больше и сильнее. Откуда берется это высокомерие? - Неожиданно для Тухачевского спросил: - Слышал, что произошло с танком сто одиннадцать?
- Хотел бы знать подробности.
Серго повторил основные положения докладной записки Кошкина, сказал о мнениях танкостроителей и военных специалистов.
- А как вы считаете, Михаил Николаевич? - спросил Тухачевского.
- Машину бы посмотреть да поговорить с Кошкиным. Мне кажется, его сторонники ближе к истине, чем опровергатели. А конструктор проявил отвагу, рискнув отказаться от одобренной и почти готовой машины.
- Вот где сидит его отважность! - звучно хлопнул себя по затылку Серго. - В Испанию бы этот танк, не горели бы там наши люди. ЦК собирался обсудить, можно ли, нужно ли послать туда экспериментальные машины. А этот Кошкин!…
Тухачевский понимал: раздраженность Серго вызвана не только и не столько докладной запиской Кошкина. Происходили события куда тревожней. Сложности последних месяцев, вспышки подозрительности к работникам Наркомтяжпрома, которым Серго верил, были главной причиной его взвинченности. А тут еще провал сто одиннадцатого…
- Допустим, танк в армию не пойдет, - сказал Тухачевский. - Разве это зачеркивает работу конструкторов? Сто одиннадцатый сыграл свою роль, доказал, что противоснарядиая броня может стоять и будет стоять на будущих танках. Спасибо за это ленинградцам, а тем более Кошкину. И еще спасибо ему за то, что открыл нам глаза на слабость танка.
Тухачевский подошел к стене, нашел на карте Ростов-на-Дону.
- Помните приезд на Южный фронт представителя центра и вашу схватку с ним по поводу резервов? Вы добились приказа о переброске нам еще двух дивизий, а потом сами от них отказались.
- Не уловлю связи, - приблизился к карте Серго. - Мы решили ускорить наступление, выступить на неделю раньше, не ожидая резервов, выиграть на внезапности, которую Деникин не ждал. Это была тактика боя.