Утренняя война

И передайте ему, что нам не нужны ваши разборки с Кроссом в городе. Слышите меня?

Сначала кивнул низкорослый ковбой, затем его товарищ.

— Да, сэр, сделаем. Да мы ему и слова не сказали. Честно, инспектор! Этот пруд принадлежит всем. Ничья земля, вы же знаете. Мы приехали в город прикупить несколько лошадок.

— Отлично. Рад встрече. Занимайтесь своими делами.

Когда Дэйн спрятал кольт, обезоруженный ковбой спросил:

— Слушай, полицейский, у вас ведь тут нет тюрьмы.

— Есть. Сарай, прямо за гостиницей, — сказал Дэйн, наблюдая, как ковбои получают свои пистолетные ремни у Нэттера.

— Что?

— Что слышали. Я буду приносить вам еду и выпускать в уборную, — сообщил Дэйн, опуская руку с пистолетом. — Три дня пролетят незаметно.

Ковбой скривился.

— Мистер Кросс чертовски рассвирепеет из-за всего этого. Дьявольски рассвирепеет. Вот погодите, он приведет сюда окружного шерифа, и вы будете выглядеть дураком!

— Имеете в виду его племянника?

— Да, его племянника. Шерифа Тьюрина Стоктона.

Два рабочих с ранчо Клелла быстро пошли к двери, зажав под мышкой пистолетные ремни и не глядя на Дэйна.

— Эй, а кто заплатит за дырки от пуль? — прокричал Нэттер из-за барной стойки.

Дэйн повернулся к нахмурившемуся квадратнолицему ковбою.

— Как вас зовут?

— Уокер. Холлистер Уокер. Друзья зовут меня Хол.

— Что ж, мистер Уокер, давайте я расскажу вам, что вы будете делать. Прежде чем пойти в сарай, вы заделаете эти дырки. И заделаете их так, чтобы мистер Нэттер, — Дэйн кивнул в сторону владельца салуна, — остался доволен.

— А после этого я могу уйти? — спросил Уокер сквозь зубы.

— Нет, вы отсидите три дня. А если сделаете работу плохо, то еще три.

Повернувшись к владельцу салуна, Уокер стянул с головы шляпу.

— Я выполню работу хорошо. Обещаю.

Дэйн толкнул пистолет ковбоя по залитой солнцем поверхности барной стойки к Нэттеру.

— Подержи его, пока от меня не поступит других указаний, Оливер.

— Хорошо, инспектор. — Нэттер поймал пистолет и положил его на полку, где лежало остальное оружие. — Хотите кофе? Только что сварил.

— Нет, спасибо. Надо вернуться в мастерскую, — сказал Дэйн.

Уокер, чья храбрость потихоньку возвращалась назад по мере того, как проходил шок от такого внезапного разоружения, заявил:

— Моему начальнику все равно это не понравится. Он пошлет сюда своих парней, выяснить, что со мной случилось.

— Если они приедут, я лично проконтролирую, чтобы они сдали оружие.

— Да уж, конечно. Вы один, — проворчал ковбой, — и не сможете неожиданно нокаутировать их всех сразу!

Дэйн улыбнулся и положил руку ему на плечо.

— Вы лучше постарайтесь хорошо поработать здесь, мистер Уокер. Я проверю, — он похлопал парня по плечу. — Помните, я мог бы арестовать вас за попытку убийства, а не за простое нарушение порядка. Я вернусь вечером, чтобы забрать вас. Если попытаетесь сбежать, я достану вас где угодно.

— Черт!

— Да, черт.

Когда он вышел из салуна, жители города постепенно начали успокаиваться, поверив, что стрельбы больше не будет. Лавочники и их встревоженные посетители потихоньку покидали свои убежища. Через дорогу собралась небольшая толпа горожан; никто не знал, что произошло. Более храбрый, чем остальные, Фред Микман, мэр города, вышел из своего оружейного магазина. Судя по новенькому винчестеру в руках, он явно ожидал продолжения проблем.

Владелец городской конюшни Лестер Уилсон тоже патрулировал улицу, вооруженный винтовкой Мартини-Генри.

Приблизившись к оружейному магазину, Дэйн бодро помахал рукой его владельцу.

— Как ваш новый револьвер? — крикнул ему Микман.

— Просто отлично, — благодарно кивнул Дэйн. — Спасибо, что вы тут уже… наготове.

Он решил не говорить Микману, что револьвер даже не покидал кармана.

— Спасибо, Лестер! — крикнул Дэйн, подняв руку. — Признателен за поддержку. Я хочу, чтобы вы забрали телегу этого ковбоя к себе. Подержите ее у себя пару дней. Вам заплатят.

Владелец конюшни помахал своей винтовкой и направился к привязанной телеге.

Торсмилл был намного меньше, когда он впервые приехал сюда, вспоминал Дэйн, возвращаясь в мастерскую, — просто кучка неокрашенных зданий, теснившихся вокруг не высыхающего круглый год ручья. Он не собирался тут оставаться. Это было четыре года назад, и с тех пор город вырос втрое. Налет команчей на Торсмилл, случившийся вскоре после прибытия Дэйна в город, продемонстрировал остальным, как ловко кузнец обращается с оружием — и как хладнокровен в бою.

На следующий же день его попросили взять на себя обязанности инспектора. Мэр города платил Дэйну пятнадцать долларов в месяц, плюс оружие и боеприпасы, плюс ежедневный бесплатный ужин в ресторане Картера. Дэйн признавался себе, что дополнительные деньги были решающей причиной взяться за эту работу, пока его кузнечная мастерская встанет на ноги.

Раскинувшаяся до самого горизонта зеленая прерия тянула свою песню. Хорошее время для выпаса молодняка. Далеко на западе в туманной дымке виднелось множество округлых поросших лесом холмов. Буйволов уничтожили несколько лет назад. Вскоре после этого команчи переместились в резервацию. Теперь городская бейсбольная команда играла на территории, которая когда-то служила пастбищем для огромных животных.

— На следующий год в это же время ты не будешь работать инспектором, Иерихо Дэйн, — пробормотал кузнец себе под нос и коснулся полей шляпы, приветствуя проходящую мимо пожилую пару.

Учитывая темпы роста города, на следующий год здесь понадобится представитель закона на полную ставку. Торсмилл жил за счет развивающегося скотоводческого хозяйства. Уже было несколько случаев, когда приходилось успокаивать нетрезвых ковбоев, и Дэйну это хорошо удавалось — со стороны выглядело даже просто. Никакой стрельбы, как сейчас. Только спокойная твердость, которая впечатляла любого — в том числе и затеявших разборку ковбоев.

Люди здесь хорошей породы, подумал Дэйн, шагая по улице. То и дело он поднимал руку, приветствуя лавочников и вставших рано жителей — смесь иммигрантов и урожденных техасцев. Все они занимались своим делом и ожидали того же от других. Горожане усердно трудились, выращивая скот или зерновые, или работая в городе. Все было отлично, кроме одного — крупные ранчо в округе требовали все больше и больше пространства. Они нуждались в плодородных землях, и это означало насилие или перспективу насилия. В основном со стороны Рудольфа Кросса, владельца самого большого ранчо в округе. Маленьким скотовладельцам приходилось тяжело работать, чтобы выжить, и отчаянно бороться за то, чтобы удержать доступ к воде.

Даже полный глупец понял бы, что в итоге обязательно начнутся стычки по поводу ручья и пруда, откуда он брал начало, — на «ничейной» земле в пяти милях от города. Два ковбоя были убиты там в прошлом году. После этого жители округа присвоили ему название «Пруд-убийца».

— Доброе утро, Джед! Как дела? — крикнул Дэйн редактору и владельцу «Торсмилл Таймс», газеты шести месяцев отроду — явный признак растущего города. — Интервью о сегодняшнем происшествии? Ну, может быть, позже. У меня дела в мастерской.

По закону полномочия Дэйна не распространялись за пределы города — это была окружная юрисдикция. Или забота рейнджеров. Но окружной шериф полностью подчинялся Рудольфу Кроссу. Дело в том, что окружной шериф Тьюрин Стоктон приходился Кроссу племянником. Хозяин ранчо повлиял на окружные выборы с помощью взяток, угроз и банальной фальсификации голосов. У Стоктона был небольшой офис в городе, арендованный на имя его дяди. Тюрьмы при нем не было. Стоктон редко наведывался в город, в основном лишь для того, чтобы увидеть Мэри Трессиан, владелицу универсального магазина «Трессиан», к которой он был неравнодушен.

Насколько Дэйн знал, за год — с тех пор, как получил эту должность — Стоктон не произвел ни одного ареста. Предыдущий окружной шериф был застрелен при загадочных обстоятельствах по дороге в Уэйко. Дэйн опросил всех скотоводов, включая Рудольфа Кросса, но не добился ничего существенного, не считая того, что дело перевели из Торсмилла в окружную юрисдикцию. Словом, до сих пор окружному шерифу не за что было сказать спасибо.