Утренняя война

Под взглядом начальника всадники одобрительно загомонили. Даже Стоктон пробормотал согласие, с трудом шевеля опухшими губами.

— Стоктон, ты разберешься с этим идиотом, городским инспектором — с этим ублюдочным портным, — проворчал Кросс. — Мои ребята не буду сидеть в этом проклятом загоне. Освободи их как можно быстрее. Меня не волнует, как ты это сделаешь, лишь бы сделал. — Он подумал и добавил: — Отправь их в нашу хибару на северной линии. И скажи, пусть остаются там до моих распоряжений.

11

Прошло две недели, но город все еще гудел, как потревоженный улей, обсуждая побег семерых работников Кросса из загона-тюрьмы. Это случилось ночью неделю назад. Инспектор Энтони объявил, что не осведомлен о ситуации и отказался отправить на их поиски полицейский отряд, заявив, что за пределы города его полномочия не распространяются. Рикер и Микман были в ярости, но городской совет принял сторону Энтони. Шериф Стоктон покинул город сразу после слушаний Дэйна.

Однако вскоре появилась новая тема для городских сплетен. Из утреннего дилижанса вышел Грэйстоук Мэтсон, и одним лишь своим присутствием нарушил мирное течение городской жизни. На всех перекрестках люди судачили о внезапном появлении широко известного наемного стрелка. Побег ковбоев из «тюрьмы» был забыт напрочь.

Внешность у Грэйстоука Мэтсона была впечатляющей. Из-под плоской широкополой шляпы падали на плечи длинные светлые волосы; с цветом волос удивительно гармонировала перламутровая рукоятка пистолета, небрежно засунутого за красный пояс модного короткого пальто; сапоги до колен с кожаными отворотами были украшены большими посеребренными шпорами, которые мелодично зазвенели, когда Грэйстоук обошел дилижанс и оглядел город.

И мало кто заметил, что в левой руке Грэйстоук Мэтсон держал Библию.

Впрочем, активнее всего город обсуждал причину, по которой Мэтсон прибыл в Торсмилл. Она казалась достаточно очевидной: его нанял Рудольф Кросс. За день до побега из загона люди Кросса захватили Пруд-Убийцу, которые теперь день и ночь охраняли вооруженные всадники. Они также захватили пастбищные угодья, окружавшие источник воды. Попытки владельцев мелких ранчо выгнать захватчиков потерпели поражение.

Колоритный стрелок протянул руку и принял свой саквояж у водителя дилижанса, который на этот раз был особенно вежлив. Водитель, мужчина с густыми баками и загоревшим дочерна лицом, выпустил на дорогу длинную струю коричневой табачной слюны и посоветовал Грэйстоуку остановиться в Вандер-отеле.

Мэтсон вручил водителю монету и попросил отнести его багаж в отель, добавив, что сам он подойдет чуть позже.

— Э, конечно… Конечно, мистер Мэтсон, — сказал водитель, снова сплюнув себе под ноги. — Как только я выгружу остальной багаж.

— Понимаю. Где в вашем городе можно получить приличный завтрак? — спросил Мэтсон, ставя саквояж рядом с водителем и натягивая поглубже свою широкополую шляпу, чтобы защититься от палящего солнца. Голос у него был неожиданно высоким с металлическим оттенком, и говорил он с акцентом человека, выросшего в северном Майне.

— Э, ресторан Картера. Вон там. Большинство народу хорошо о нем отзывается.

— Я извещу вас, если ваша рекомендация окажется достойной. — И Мэтсон ушел, даже не оглянувшись на водителя.

Остальные пассажиры вышли из дилижанса и в ожидании, пока выгрузят их багаж, глазели на идущего к ресторану Мэтсона. Один из них, мужчина в измятом костюме, заметил, что большую часть пути Мэтсон читал Библию.

Мэтсон вошел в ресторан, шествуя важно, словно великий герцог. Он остановился, оглядел почти полное заведение и направился к дальнему столику, который был в этот момент занят.

— Доброе утро, сэр, — вежливо сказал Мэтсон, останавливаясь рядом со столиком.

— И вам того же, — недовольно ответил Джеральд Мак-Кормик, который только что приступил к еде.

— Это мой столик, сэр, — сказал Мэтсон, не меняя тона.

— Нет, мой. — Владелец лесопилки сунул в рот большой кусок яичницы с ветчиной, не обращая внимания на незнакомца, стоявшего рядом с бесстрастным лицом.

Не говоря ни слова, Мэтсон схватил Мак-Кормика за рубашку, сдернул его со стула и швырнул на пол. Деревянный стул отлетел назад и ударился о стенку. Упав с глухим звуком, лесопромышленник замычал с набитым ртом и едва не подавился. Откашлявшись, Джеральд Мак-Кормик уставился на Мэтсона, на его лице отразилась смесь потрясения и ярости. В этот момент он заметил пистолеты и сообразил, кто перед ним находится.

— Э-э-э… в-вы тот, к-кого называют П-проповедником? — спросил лесопромышленник, оставаясь распростертым на полу и даже не пытаясь сдвинуться с места. — С-стрелок?

— Да, это одно из моих имен, — пронзительным голосом сказал Мэтсон.

— О, Боже, я не понял сразу! — прошептал Мак-Кормик.

— Официант, этот человек хочет пересесть вон туда. — Мэтсон поманил пузатого официанта и показал на столик в другой половине ресторана. — И немедленно.

Услышав шум, Генри Картер выглянул в приоткрытую дверь кухни и с удивлением уставился на новоприбывшего и на распростертого на полу Мак-Кормика. Картер не знал этого чужеземца и не хотел знать. Он распахнул дверь и решительно направился к лежавшему на полу Джеральду.

— Как это произошло, мистер Мак-Кормик? — спросил Картер, глядя на Мэтсона, который уже вернул стул на место и уселся за столик.

Мэтсон хищно оскалился.

— Не имею представления. Этот человек пожелал пересесть за другой столик, и вдруг оказался на полу. Полагаю, он оступился.

— Ну да, конечно, — сказал Картер.

— Все в порядке, мой друг. — Взявшись за протянутую руку Картера, Мак-Кормик с трудом поднялся на ноги. — Мне пора на работу. Я совсем не голоден.

Картер сказал лесопромышленнику, что принесет ему новую порцию, в счет заведения, но Мак-Кормик наотрез отказался и поспешил к выходу.

Мэтсон снял шляпу и положил ее на лежавшую на столике Библию, которую принес с собой.

— Вы владелец этого заведения?

— Да, я.

Картер велел проходившему мимо официанту принести полотенце, чтобы вытереть с пола пролитый Джеральдом кофе. Мэтсон показал на тарелку Мак-Кормика и потребовал, чтобы ее унесли немедленно. Усатый официант протянул полотенце Картеру, шагнул к столику и забрал тарелку и приборы. Картер взял полотенце и одним движением вытер пол.

— Я рассчитываю, что этот столик всегда будет свободен — для меня, — заявил Мэтсон.

— Что? — Картер нахмурился и в упор посмотрел на стрелка.

— Я сказал, что рассчитываю, что этот столик всегда будет свободен — для меня. — И не ожидая ответа, Мэтсон продолжил: — Я хочу горячий чай, свежезаваренный. Два яйца-пашот. Вытащите их из кипятка, как только белок свернется. Слегка намазанные маслом тосты. Без корочки. — Он потер подбородок. — Если у вас есть хорошая ветчина, принесите кусочек. Не очень толстый. Немного жареного картофеля будет кстати. Если он тонко порезан и с хрустящей корочкой. — Мэтсон махнул рукой, подтверждая заказ и не глядя на задохнувшегося от возмущения Картера.

Официант прошептал что-то на ухо Картеру; владелец ресторана нахмурился. Он ушел и тут же вернулся с чашкой, до краев наполненной горячим чаем.

— Ваш завтрак скоро будет готов, мистер Мэтсон, — сказал Картер, нервно потирая руки.

— Не сомневаюсь, — Мэтсон потянулся к вазе с сахаром и зачерпнул оттуда полную ложку.

Он пил чай, словно не замечая, что остальные посетители испуганно покидают ресторан. Грэйстоук бросил взгляд на книгу, накрытую шляпой. Чтение Библии было ежедневным ритуалом, установленным его матерью. Его старший брат Дэвид поступал точно также — он был священником в церкви в маленьком городке на Майне, где они выросли. Кроме того, он был владельцем замечательного отеля.

Грэйстоук Мэтсон не любил посещать церковь, но чтение Писания вошло у него в привычку, несмотря на несущий смерть образ жизни. Его мать была крайне праведной женщиной, которая много молилась и считала, что Грэйстоук отмечен дьяволом, а Дэвида благословил сам Господь. Она скончалась от пневмонии семь лет назад, до последней минуты молясь за Грэйстоука. Оба брата никогда не видели своего отца; мать говорила им, что отец был странствующим священником.