Бешеный

— Ты чего? — спросила Настя.

— Накинь что-нибудь, — попросил Олег.

Настя послушно набросила халатик и недоуменно смотрела на него. «Как же это сделать?» — лихорадочно соображал Олег.

— Сядь, пожалуйста, — он придвинул к ней резной старинный стул. — А теперь закрой глаза и считай.

— Зачем? — спросила Настя.

— Если ты хочешь, чтобы я остался, делай то, что я приказываю.

Настя подчинилась.

Олег положил ей руки на голову и стал медленно массировать виски.

— Ты засыпаешь, — тихо и раздельно произнес он, — ты засыпаешь… Ты хотела уснуть… Ты спишь… Ты жаждешь отдыха.

В тусклом свете лицо девушки чуть заметно побледнело. Она едва слышно вздохнула и уронила голову на грудь. Тело ее немного расслабилось, руки плетьми висели вдоль туловища. Она была в трансе. Можно было задавать вопросы. Но Олег медлил. А что, если она искусно притворяется? В этом доме все притворяются. Он вспомнил, что когда-то читал в научно-популярном журнале, как можно проверить, находится человек в состоянии транса или нет.

— Поднимись со стула! — скомандовал он. — Теперь встань на цыпочки! На самые кончики пальцев.

Она послушно исполнила приказание.

— Тебе удобно стоять?

— Нет, тяжело.

— А теперь по моему приказу ты должна встать на ступни, но не можешь этого сделать. Ноги тебя не слушаются. Ты и шевельнуться не можешь. Ясно?

— Да.

— Встань нормально.

Настя по-прежнему стояла на цыпочках. Олег видел, как напряглось под халатиком ее тело, как по мышцам проходит дрожь.

— Не могу, — с трудом произнесла Настя.

— Продолжай стоять на цыпочках, — приказал Олег. Он некоторое время молча наблюдал за ней. Она точно окаменела. Ни малейшей усталости не чувствовалось в ее осанке. В нормальной ситуации она давно бы начала двигаться, качаться на носках. Значит, не притворяется.

— Скажи, Настя, — осторожно начал он, — тебя послал ко мне старик?

— Да, — ответила она.

— Ты поехала в Тихореченск по заданию Мастера?

— Задания не было, во всяком случае, определенного. Мастер сказал, что неплохо бы навестить могилу отца и заодно познакомиться с тобой.

— Значит, ты все-таки дочь Матвеева?

— Конечно.

— Как же ты попала к Мастеру?

— Об этом долго рассказывать. Короче говоря, он спас меня от большой беды. После исчезновения отца я попала в одну компанию. Ввел меня туда мой бывший муж. Этот круг увлекался медитированием, буддийской мистикой и тому подобными восточными штучками. Но главным их увлечением, как оказалось, были наркотики. Я постепенно втянулась и, как там говорили, «прочно села на иглу».

В один прекрасный день в этой компании появился человек, который и отвел меня к Мастеру. Именно Мастер и вылечил меня от этой заразы.

— Значит, ты служишь ему как бы в благодарность?

— Нет, почему? Мне интересно. Здесь совсем другая жизнь, другая мораль, пусть в чем-то и непривычная, но без лжи и ханжества, которыми пропитано наше общество.

— А, Аделаидка?..

— Это я ее привлекла. Пригласила принять участие в шабаше…

— Зачем я нужен Мастеру? — напрямик спросил Олег.

— Мастер поверил в твои силы. Ведь именно с твоей помощью и был найден дневник. Теперь Мастер сделает все, чтобы ты остался с нами. Мне многое неизвестно, но я думаю, что он хочет сделать тебя своим преемником.

Олег задумался и только тут обратил внимание, что Настя продолжает стоять на цыпочках.

— Хорошо, теперь можешь встать в нормальное положение, — скомандовал он. — Садись на стул. Зачем, по-твоему, передали дневник властям? — продолжил он допрос.

— Поиски дневника продолжались, и в конце концов его бы все равно нашли, а найдя, вышли бы на нас. Так говорит Мастер. К тому же содержание дневника его не интересовало. Дневник — это повод проверить твои способности. Ты оказался на высоте.

— Значит, все произошедшее в квартире Аделаидки, а потом на даче не было спектаклем?

— Конечно. Единственной разыгранной сценой было изъятие дневника и мое похищение. Опять же тебя проверяли. Хватит ли решимости продолжить поиски, или ты струсишь.

— А что было бы, если бы я все-таки уехал?

— Я не знаю.

— Какая роль отводилась Ситникову?

— Этого я тоже не знаю.

Олег чувствовал, что девушка сильно устала, поэтому он решил вывести ее из транса.

— Теперь ты ляжешь рядом со мной, — приказал он, — а через пять минут проснешься и пойдешь к себе. Там заснешь и проспишь до утра.

О нашем разговоре ты не будешь ничего помнить.

Настя покорно легла рядом с ним. Минут через пять она проснулась, ласково погладила Олега по щеке.

— Кажется, я задремала, — она сладко зевнула, — пойду к себе. Спокойной ночи. — И она ушла.

Олег некоторое время размышлял над услышанным. Все вставало на свои места. Неясно было только одно: что же делать дальше? Принять предложение старика или отвергнуть его? Эх, если бы его пророческий дар мог подсказать решение! Но прорицателям, как известно, неведома собственная судьба.

Лето было в разгаре. Облетел тополиный пух, отшумели июньские грозы. Древние стены Монастыря, его живописные башенки и даже приземистые очертания внутренних зданий навевали, если смотреть на них снаружи, идиллическое настроение. Суздаль, да и только!

В кабинете главного врача Тихореченской психиатрической больницы товарища Ромуальда Казимировича Ситникова находились трое людей в белых халатах. Сам хозяин кабинета задумчиво смотрел в распахнутое окно. На его лице блуждала неопределенная улыбка, свидетельствующая, что главврач пребывает в благодушном настроении.

— А хорошо бы, Степа, сейчас куда-нибудь на природу, к речке… Искупаться, порыбачить, может быть, чуть-чуть выпить, шашлычок там, закусочка…

— Можно организовать, — отозвался его заместитель Степан Иванович Козопасов. — Речка — вон она, рядом. Таких мест там полно. Разведем костерок, нажарим шашлыков, можно кого-нибудь из сестричек прихватить.

— Сестрички — это лишнее, — поморщился Ситников, — разговоры пойдут… А в остальном… Почему бы не освежиться? Вы как, Ираклий Агафонович, — обратился он к молодому кавказцу, тоже мечтательно глядевшему в окно.

— Я — за! — встрепенулся тот. — Я всегда в таких случаях — за! Могу быть тамадой.

— Отлично! — воскликнул Степа. — Сейчас пойду распоряжусь, чтобы замариновали мясо и насчет всего остального. Уже двенадцать, часа через три можно отправляться, — и он вышел.

— Хоть и дел много, а отдохнуть не мешает, — как бы оправдываясь, проговорил главврач. — И все же пока мы еще на работе. Вернемся к нашим баранам. Как там этот паренек-учитель?

— Тузов? — спросил Ираклий Агафонович.

— Именно. Ведь в вашем отделении это единственный новенький?

— Трудно сказать, — задумчиво ответил молодой кавказец, — парень очень возбужден. Приезжали его родители, так он даже не вышел. Забился в угол. Не тащить же его силой. Кстати, они рассказывали, что мальчик с детства легковозбудим, страдал ночными кошмарами, долго мочился в постель. В юности был очень замкнут. Практически не имел друзей. Диагноз очевиден — шизофрения.

— Куда вы его поместили?

— В палату, где лежал покойный Матвеев. Я, правда, его не застал, но персонал много рассказывал об этом чудаке.

— Интересное совпадение. Конечно, ему у нас не место. Отправим в обычную психбольницу по месту жительства. А вообще мальчонка интересный. Жаль его.

— А вы с ним уже общались? — полюбопытствовал завотделением.

— Ну как же! — воскликнул Ситников. — И при очень драматических обстоятельствах.

— О чем разговор? — спросил вбежавший в кабинет Козопасов.

— Да о Тузове, — сказал Ситников, — вот товарищ Дудашвили интересуется обстоятельствами нашего знакомства.

— Историк этот? — спросил Степа. — Ну как же, помню. Хлопот нам доставил уйму. Еще городское начальство за него заступалось. Сам первый секретарь горкома товарищ Караваев! — он хмыкнул. — Этот Тузов, — объяснил он Дудашвили, — залез прошлой осенью в Монастырь. Вы тогда еще у нас не работали.