Бешеный

Он поднял глаза на главврача:

— Об этом инциденте, я надеюсь, никто не узнает?

— Вы о чем? — Ситников снова разлил коньяк по рюмкам.

— Ну больная, которая меня…

— А-а, — протянул главврач, — нет, конечно, можете не опасаться.

— Придурка этого, может быть, не стоит увольнять, — продолжил свою мысль Караваев, — а то пойдет трепать языком…

— Ну коли вы сами за него просите, — главврач сделал глоток и посмотрел на Караваева, в глазах у него мерцали искорки. — Однако я бы уволил, ведь он не только халатно отнесся к своим обязанностям, но и хамил вам.

— И все же оставьте, — твердо сказал Караваев.

— Ваша просьба для меня закон. А как же все-таки наш прорицатель? Очень интересная личность. Не хотите пообщаться?

— Как-нибудь в другой раз, — отрезал Караваев таким тоном, что было понятно: другого раза не будет.

На этом они распростились. Когда автомобиль первого секретаря выехал из Монастыря, тот облегченно вздохнул: «Ну слава Богу». О злополучной экскурсии он старался не вспоминать. Дома на расспросы Капитолины отвечал, что ничего особенного. Больница как больница, проще говоря — дурдом. А этого предсказателя он видел. Полнейший идиот, да и никакой он не предсказатель, а так, юродивый.

— И что он тебе предсказал? — жарко шептала жена, когда они уже лежали в постели.

— Что через два года быть мне в обкоме, — соврал Караваев.

— А кем, Аркаша? — замирая, спросила жена.

— Вторым, — коротко ответил Караваев, решив уже не слишком завираться.

— Тоже ничего, — удовлетворенно произнесла Капитолина, — где второй, там и первый. — И она крепко обняла своего ненаглядного партийца.

— А кто такая нимфоманка? — неожиданно спросил Караваев.

— Понятия не имею, — недовольно произнесла Первая Леди Ямайки, — из римской мифологии, наверное. Не отвлекайся, милый.

Глава пятая

Школа до сих пор не возобновляла работу. Директор каждый день обещал, что вот завтра начнутся занятия, но с новым помещением были какие-то сложности.

Хорошая погода закончилась, наступило ненастье, а значит, закончились прогулки Олега по окрестностям городка. Он целыми днями сидел дома, слушал, как шумит за окном дождь, смотрел опостылевший телевизор и размышлял, как же все-таки увидеть таинственного прорицателя. Несомненно, нужно проникнуть в Монастырь, но возможно ли это сделать? Да и сам Монастырь — что он знает о нем? Кроме неясных слухов, ничего. Не то лечебное, не то научно-исследовательское… Кто там лежит? Что скрывается за его высокими стенами? На эти вопросы ответа у Олега не было. Он пробовал расспрашивать свою квартирную хозяйку, но вразумительного ответа не получил. Сначала она вообще отмахивалась от вопросов, потом сказала, что место это нехорошее и дела там творятся самые черные. Больше она на эту тему говорить не хотела, а может, ничего и не знала.

Присутствие тайны меняет жизнь человека, придает ей пряный привкус необычного. По сути, именно такие моменты делают существование осмысленным, во всяком случае, так считал Олег. Именно поэтому он увлекся этим делом. Но как же все-таки пробраться в Монастырь? Конечно, сидя в четырех стенах, ничего толком не узнаешь, надо идти в «народ».

Злачные заведения в Тихореченске были немногочисленны. Среди них наибольшим уважением трудящихся пользовался уже упоминавшийся ресторан. Побывать в нем считалось престижным.

— Вчера в кабаке был, — небрежно сообщал какой-нибудь юный горожанин, и окружающие смотрели на него с восторгом и недоверием. Но ресторан — это для аристократов. Пиво там было относительно свежее, цены умеренные. Демократические массы предпочитали пивбар. Именно здесь и рассчитывал Олег получить необходимую информацию. Пиво он любил, к другим же горячительным напиткам относился с недоверием. Ему всегда казалось, что люди, со знанием дела рассуждающие о качестве алкогольных напитков и преимуществах того или иного, кривят душой. Что водка, что коньяк — все одно гадость. А что касается вин, то они были либо чрезмерно кислыми, либо приторно-сладкими.

Эх, молодость, молодость, ей свойственно заблуждаться.

Однако, как бы там ни было, Олег отправился в пивбар. Назывался он «Казачья застава».

Заведения подобного типа были хорошо известны юноше. В недавние студенческие годы в своем родном городе он изучил их вдоль и поперек. «Казачья застава» ничем от них не отличалась. Те же длинные деревянные, залитые пивом столы; те же бочки, те же служащие за столами. И даже лица посетителей, казалось, те же. Народу было немного, день только начинался. Олег взял кружку пива, какую-то закуску и сел в угол. Низкие своды и полумрак заведения были не современной стилизацией под старину. Дело в том, что в этом помещении испокон веков находилась распивочная. Она существовала всегда, может быть, лишь в грозные годы военного лихолетья прекращала свое существование, но потом, как птица Феникс, возрождалась из пепла и превращала в пепел все новые и новые жизни. Олег разглядывал посетителей, смотрел на сонную толстую официантку, лениво ходившую между столами, и ему сделалось скучно. Похоже, ниточки, ведущие к тайне, здесь не наблюдались. Посетители, в основном хмурые похмельные граждане, уткнулись в свои кружки или разливали на троих водку. Олег заказал вторую кружку и теперь обдумывал, что же делать дальше. Как вступить в контакт с этими мрачными личностями? Подойти и спросить: не можете ли вы рассказать что-нибудь про Монастырь? Пошлют, непременно пошлют, а то еще и похуже.

Неожиданно сзади раздался незнакомый голос:

— Подвинься, учитель.

Олег обернулся и в полутьме различил, что перед ним стоит какой-то незнакомый парень. В каждой руке у незнакомца было по паре кружек пива.

— С бодуна? — спросил парень. — А говорили, что учитель новый не пьет.

Олег обрадовался: туземец, клюнуло… — но радости своей не выказал, молча подвинулся, отметив, что его знают; ну что ж, это упрощает процедуру знакомства. Парень между тем по-хозяйски развалился за столом и залпом выпил первую кружку. Видимо, она не полностью затушила пожар, бушевавший внутри него, потому что за первой кружкой тут же последовала и вторая. Только после этого парень перевел дух, посмотрел на Олега и повторил вопрос: «С бодуна?»

Олег неопределенно кивнул. Кивок можно было понимать: и да, и нет. Парень, видимо, понял как «нет».

— А я вот с бодунища, — меланхолично сказал он и потянулся за третьей кружкой. Сделав пару глотков, он вновь посмотрел на Олега и спросил:

— А почему аборигены съели Кука?

— Что-что? — не понял Олег.

— Высоцкий, — пояснил парень. — Значит, не пьешь?

— Ну почему же, — в тон ему сказал Олег, — нынче только сова не пьет…

— Точно, — хмыкнул парень, — …хотели кушать и съели Кука.

Он снова отхлебнул и повернулся к Олегу.

— Стало значительно легче, вообще-то алкоголь — яд. «Ах, где я был вчера, не пойму, хоть убей, только помню, что стены с обоями…» — вновь процитировал он. — Меня, между прочим, Валентином звать, «Валюха крикнул — берегись, но было поздно».

— Олег, — представился наш герой. Разговор со знатоком творчества Владимира Высоцкого принимал несколько однообразный характер.

— «Как ныне сбирается вещий Олег…» — с ходу процитировал новый знакомец, доказав, что он не чужд и классике.

«Как бы его свернуть на нужную тему? — размышлял Олег. — Видимо, сделать это можно только одним способом».

— Пиво — это, конечно, неплохо, — заметил он осторожно, — но не лучше ли по случаю знакомства попробовать что-нибудь покрепче?

— Мысль! — оживился парень. — А ты мне нравишься, учитель, быстро соображаешь. Пойдем в магазин!

Через некоторое время они сидели в старой беседке запущенного городского сада, и Валентин умело раскупоривал бутылку портвейна.

«Голова будет болеть, — тоскливо думал Олег, — ну ничего, потерплю».

Разговор коснулся творчества знаменитого барда, которого так часто цитировал его новый знакомый.