Страница 34 из 36
Кругом царила обычная погрузочно-разгрузочная кутерьма. Одни стремились скорей покинуть опостылевшие за время путешествия вагоны. Другие, наоборот, – старались побыстрее занять свои места, опасаясь (впрочем, совершенно необоснованно), что поезд отправится раньше означенного времени. По этой причине кое-где возникали суматоха и неразбериха. Стоит отдать должное профессионализму проводников-гномов: каждый раз в подобных ситуациях шустрые коренастые коротышки оказывались тут как тут, очень быстро урезонивали толпу, вычленяя наметанным глазом самых оголтелых бузотеров и применяя к ним эффективные меры, иногда физического воздействия, но чаще все-таки вразумляли посредством весьма затейливых риторических приемов. Поскольку подгорный народ никогда не отличался склонностью к изысканной велеречивости и разборчивостью в выборе подходящих эпитетов, «риторические приемы» его представителей ограничивались незамысловатым набором расхожих фраз и выражений, от которых на щечках особ женского пола и юношей из приличных семей зачастую появлялся заметный румянец стыда. Правда, выговаривать бородатым крепышам никто не решался, а некоторые ценители особо крепкого словца готовы были с открытыми ртами внимать им и даже перенимать у них бесценный опыт лингвистического свойства.
Взращенный с самого раннего детства в условиях казарменного быта и соответствующих нравов Фаррук пропускал мимо ушей большую часть крепких выражений, однако иногда и его цеплял какой-нибудь особенно заковыристый плод неуправляемой гномьей фантазии. В таких случаях юноша лишь удовлетворенно цокал языком и покачивал головой, по-доброму завидуя профессионализму того или иного «мастера слова».
В какой-то момент внимание Фаррука привлекла странная парочка: молодой человек примерно его возраста и неспешно следовавший за ним муравей-переросток размером с матерого волка. Судя по тому, что на лацкане кожаной куртки юноши красовался металлический значок в виде оскаленной морды снежного барса, тот не просто принадлежал к славному братству охотников на нечисть, но имел весьма высокий ранг воина-одиночки. Детина не отличался какими-то уж очень впечатляющими габаритами или внешними данными, но встречный людской поток, как по мановению волшебной палочки, расступался перед ним. И дело тут вовсе не в устрашающих габаритах его странного спутника – от самой фигуры юноши веяло такой несокрушимой брутальностью, что даже самые оторванные любители помахаться спешили уступить ему дорогу, а дамы всех возрастов буквально млели от одного его присутствия.
Фаррук даже замер на месте – уж очень его заинтересовал странный Охотник. Маг мог чем угодно поклясться, что никогда не встречал этого человека, и в то же время его преследовало странное ощущение, что когда-то и где-то он его уже видел. Присмотрелся повнимательнее. Лицо как лицо, кроме давнего шрама на правой щеке и выразительных темно-синих глаз ничем особенным не примечательное. Роста среднего, широк в плечах. Одет в обычный костюм Охотника: коричневую кожаную куртку, пятнистые болотного цвета брюки и тяжелые кожаные башмаки, судя по характерному стуку, подкованные металлическими подковками. На спине объемистый рюкзак, на правом плече зачехленный огнестрел, похоже, автоматическая винтовка гномьей работы. Походка легкая, плавная, каждое движение выверено отработанными до автоматизма рефлексами.
Незнакомец тем временем вроде бы почувствовал на себе пристальный взгляд боевого мага, во всяком случае, тут же повернул голову в его сторону. Долго задерживать внимание на каком-то облаченном в индиговую робу придурке, решившем отчего-то проявить интерес к его скромной персоне, не стал. Отвернулся, сплюнул на каменную брусчатку перрона и с независимым видом потопал в направлении железнодорожного вокзала.
«Нет, наверняка обознался, – сделал глубокомысленное заключение Фаррук. – Вряд ли я когда-нибудь видел этого парня».
При всем при том необъяснимое чувство тревоги от этой встречи в душе у него осталось. Юноша не мог и подумать, что встретил невзначай того самого Охотника, о котором не так давно докладывал лично Магистру ордена Огненной Чаши. Впрочем, воспоминания о столь славной встрече очень скоро вылетели напрочь из его головы. Причиной тому стала симпатичная мордашка, принадлежавшая некой юной особе, спешащей побыстрее занять свое место в вагоне его поезда.
«Ага, пятнадцатый купейный, – сделал для себя мысленную «зарубку» юноша. – Пожалуй, следует туда прогуляться, а вдруг…»
Далее течение его мыслей потекло в самом приятном русле. Его не смущал тот факт, что понравившийся ему «объект» находился под бдительной опекой какой-то пожилой грымзы с огромной бородавкой на жирной щеке. В арсенале боевого мага имелась масса приемов усыпления бдительности противника и воздействия на его психику самыми изощренными способами, лишь бы рядом не оказалось какого-нибудь слишком уж ретивого агента из орденской надзорной службы, в противном случае десятидневной отсидки на гауптвахте за несанкционированное применение магии ему не миновать.
Дождавшись, когда девушка и сопровождавшая ее особа скроются в недрах вагона поезда, он подошел к проводнику-гному и посредством весьма убедительного аргумента в виде полновесного серебряного орла тут же выяснил, в каком купе обосновалась прекрасная незнакомка и куда направляется.
Оказалось, сопровождаемая солидной дамой девица едет в Лакрису. От этой новости ретиво́е еще сильнее забилось в юной груди нашего героя. Справедливости ради стоит отметить: так оно реагировало не в первый раз, но ни одна из тех, что при первой встрече вызывала у него учащенное сердцебиение и помрачение в мозгу, пока не сподобилась стать той единственной, что на всю жизнь и до гробовой доски. До сих пор у всех претенденток на законное обладание его горячим сердцем, сильным телом и весьма приличным жалованьем рано или поздно обнаруживался тот или иной недостаток. Одна была безнадежно глупа, у другой под длинным платьем вдруг обнаруживались тщательно скрываемые кривые ноги, третья была хоть и умна и обладала безупречной фигурой, вела себя излишне фривольно с другими мужчинами. Короче говоря, юный маг пребывал в постоянном поиске, не забывая при этом время от времени посещать разного рода увеселительные заведения, где за определенную плату накормят, напоят и приласкают от всей души так, что всякая матримониальная ересь в мгновение ока улетучивается из башки. Вот только ненадолго – до первого обворожительного личика, изящного девичьего стана и радующей взгляд летящей походки.
Тем временем паровоз подал душераздирающий сигнал, давая понять пассажирам и провожающим, что через пять минут поезд покинет славный городишко с говорящим названием Приозерск. К великому сожалению, юноше так и не привелось вдоволь налюбоваться Голубой Жемчужиной Дарклана (именно так величали озеро Хош в своих произведениях некоторые романтические натуры, не чуждые литературных изысков) ввиду удаленности железной дороги от означенной Жемчужины. Фаррук повернул назад и, ускоряя шаг, направился в сторону своего вагона. В означенный срок паровоз еще раз пронзительно свистнул, вслед за этим вагон дернулся, еще раз и еще, что-то громко лязгнуло, и, наконец, поезд тронулся.
Остаток пути до Лакрисы боевой маг провел в гордом одиночестве – похоже, ни у одного из обитателей даркланской глубинки не хватило духу выложить изрядную сумму денег на билет в комфортабельном мягком вагоне. Предпринятый поход в пятнадцатый вагон ожидаемым успехом не увенчался.
Юная прелестница – по словам все того же подкупленного проводника – сильно утомились, поэтому, как только поезд тронулся, улеглись дрыхнуть, предварительно пожрамши.
От «дрыхнуть» и «пожрамши» юношу перекоробило, но учить неотесанного карлика основам куртуазных речевых оборотов он не стал, протянул лишь второго серебряного орла и, не попрощавшись, удалился в вагон-ресторан, отужинать гномьими деликатесами…
Столица Восточного Заполья встретила боевого мага ярким утренним солнцем, свежим ветерком и бравурным маршем в исполнении духового оркестра. Подхватив свой скромный баул, Фаррук выскочил из вагона и бодрой походкой направился в сторону привокзальной площади, где планировал нанять конный экипаж.