Страница 8 из 49
- Кто главный?
Из речки вышел рослый с бородой и шевелюрой, как у Карла Маркса, искатель в тулупе подпоясанном ремешком. Странник примерился: вот каланча, если такого бить, подпрыгивать придётся.
Старшой зло сверлили Странника глазами :
- Мы под Койотом ходим. Ему и откидываем. Вам кого надо?
Странник за ремень подтянул старшого впритык. Живот его, воткнулся ему в грудь. Высоковат, стерва!
- Тут я спрашиваю… Пришлых не видали?
- Все свои.
- А кто в складе лазает? – спросил Кощей. Неудержав бравады, он вынул револьвер и крутил барабаном.
- По чём я знаю… В каком складе? – поинтересовался старшой.
- Заткнись! – бросил Кощею Странник.
Неизвестно как дальше развивались бы события. Возможно, разговор закончился типичной перебранкой, если б не Кощей, весь на понтах. Револьвер его неожиданно выстрелил. Инстинктивно стрельнул и Странник. Старшой запрыгал, будто под ним угли горели. Противно тонко взвыл от боли и рухнул на грязный снег. Он кричал, что ему стопу прострелили. Странник допускал подобную возможность, но в его интересы не входило верить.
Золотоискатели отшатнулись от старшого и побежали за речку, перепрыгивая через сугробы. Для страху Странник пальнул в воздух. Кураж не него нашёл. Распорядился команде своей убираться. Пятидесятник и Кощей поспешно залезли в «мини».
Нешипованная резина елозила по скользкому пригорку. Канистру с бензином мотало из стороны в сторону. Из-под крышки полилась вонючая жидкость. Кощей забрызгал штаны.
- Дед, ты бы полегче гнал. Ещё рванёт, сказал он правившему Пятидесятнику.
- Типун тебе на язык.
Не успел Пятидесятник договорить, как пуля пробила стекло, ударила в канистру. Растекшийся бензин на боковине, сиденье и штанах Кощея вспыхнул сизым пламенем.
- Дёру!! – зарычал Странник.
Откуда прыть у старца взялась, Пятидесятник выпрыгнул из «тойоты» первым. Странник и Кощей не отстали. Покатились вниз по пригорку. Ожидали последующих выстрелов, но всё было тихо.
Горел салон. Считанные секунды потребовалось огню, чтобы добраться
до мин и тротиловых шашек. Взорвалось так взорвалось. У Странника ухо
заложило. Пятидесятнику не грозило, без того плохо слышал. Сорванная взрывом дверь просвистела над лысым черепом Кощея. Фраер изрядно трухнул. Не готовился он к злым передрягам.
Когда стихло, Странник ринулся к искателям:
- Ну и кто?!
Бомжи стояли в страхе и недоумении. Старшой по-прежнему катался по земле и выл от боли в прострелянной Странником стопе.
- Из ёлок стреляли, - сказал кто-то.
Странник мрачно глядел на далёкую поросль. Хорошим должен быть стрелок, и ружьё – хорошее, чтобы попасть оттуда в канистру с бензином. Лезть далеко разбираться не было мазы. Если кто и сидел в ёлках, теперь
сбежал. Придётся выкручиваться, не с двумя же стволами пешедралом топать в Магадан.
Не обращая внимания на стоны корчившегося в ногах старшого, никто не отваживался оказать ему помощь, Странник потребовал у искателей любой транспорт. Машины не оказалось, была упряжка. Странник распорядился запрячь собак. Его желания безоговорочно исполнялись под дулами пистолетов, направляемых на бомжей им и Кощеем. Пятидесятник пассивничал,
страдая из-за продолжавшей пылать «мини».
Все трое сели в сани. Собаки с трудом тронули, потащив упряжку по грязному снегу, смешанному с каменистой почвой. Лицо Кощея вытянулось, когда он узнал, что едут не к Магадану, а на старое место. Он оглядывался на ельник, ожидая повторения выстрелов. Страннику тоже было не по себе, лишь внешне он держался уверенно.
Подъехав к развалинам, Странник заставил Кощея опять спуститься в подземелье. На этот раз потребовались веские аргументы в виде зуботычин и пинков. Револьвер из осторожности Странник у Кощея отобрал.
Кощей повиновался нехотя. Оружие и взрывчатку поднимали в ведре, прихваченном у искателей. Когда ведро в очередную сходило, Странник никак не мог насытиться количеством оружия, Кощей просящим голоском взмолился, не забыть его вытащить. Честно, мыслишка оставить нытика в складе у Странника имелась. Он всё-таки вытащил Кощея, решив, что всегда успеет пустить того в расход при неправильном поведении. В деде - пятидесятнике он был абсолютно уверен. Старая школа никогда не подведёт. Жаль, у деда силы не те, чтобы напарничать в равную.
По дороге в город Кощей. Перетирая в голове случай с выстрелом и взрывом, допытывался у Странника, есть ли у него враги. Врагов было небо необъятное. Но никто не видел, чтобы за ними следовал кто-то или хоть по воздуху летел. Оставалось предполагать, что стрелял кто-то из приятелей старшого, в отместку за ранение. Так делалось понятнее и легче. А вот лазил или нет неизвестный в подвале склада, оставалось другим тёмным вопросом.
Под Магаданом собак распустили. Ехать на них дальше, лишь внимание привлекать экстримом. Добрались на попутке. На окраине Магадана пересели на такси. Уговорив въехать за ворота дома, чтобы разгрузиться, Пятидесятник накинул на шею таксиста удавку из тонкой проволоки.
Глубоко за полночь Странник, обожавший чистоту, сказал Пятидесятнику нагреть воды. Собрался он помыться. Кощей просился домой. Его не отпустил. Позволил фраерку исключительно мамке звякнуть, мол, зависает у корешей. Мамка высказала в трубку о пьянстве сына всё, что думала. И с работы его, дурака, скоро выгонят.
9
ПЯТНАДЦАТАЯ
Степанов выпрыгнул с вертолёта и, нагибая голову и придерживая шапку, прошёл под винтом. Колкая сыпучая пурга летела в лицо, мешала видеть.
Навстречу шагнул крупный мужчина, протянул широкую ладонь без перчатки. Впрыгнули в вездеход и, рассекая фарами молочную взвесь, двинулись к зоне.
Степанов разглядел выплывшие из непогоды коттеджи, где жили офицеры, контролёры и обслуга, казарму ВВ и двухэтажное здание администрации, над которым бешено колотился флаг. Через дорогу от штаба простиралась колючка, обязанная быть вспаханной контрольная полоса, из-за вечной мерзлоты вздыбившаяся валунами, и вставали неровные стены, прерываемые дюжиной вышек.
Крупный мужчина оказался начальником ИТУ, или Хозяином, как его здесь величали. Он предложил Степанову выбор, поехать передохнуть в приготовленные ему апартаменты гостевого домика или сразу приступить к делу. Степанов выбрал последнее. Инспекторская работа на Северах давно открыла, что отдых неминуемо кончается пьянкой с высшими милицейскими чинами. Степанов же голову хотел иметь свежей. Уж, больно происшествие, из-за которого он прибыл, было громкое и неординарное, грозящее выговорами, занесениями и даже отставками.
В просторном кабинете Хозяина, стояла кондовая мебель из ДСП. За столом с утра ожидали – замначальника ИТУ, старший оперуполномоченный, инструктор по воспитательной работе среди осуждённых и представитель магаданского управления. С магаданским полковником Степанов позже близко сошёлся, сразу запомнив имя – Василий Николаевич.
Замначальника ИТУ ( Кум – по воровской терминологии ) был вялый, безвольный с серым лицом и красным носом майор. Он мало, в чём нуждается по жизни, кроме стакана, и подобострастно ловил каждый взгляд начальника. Опер казался глуповатым и резким, лицо его словно вырубили из тонкой доски. Он облокотился на стул рядом с замом. Степанов предположил, они пьют вместе. Магаданский полковник от долгого ожидания прилёта Степанова, задержавшегося по вине дурной погоды, тоже совсем опух. Он стоял. Разминал ноги за спиной опера и зама. Они составляли трио. Инструктором была молодая энергичная женщина, попавшая на «строгач» по распределению после Юридического. Ей не приходилось прятать под форму сексапильность. Она у неё у неё отсутствовала.