Страница 35 из 49
- Ту бабу? – поднял брови Попов, заваривавший чай.
- Час назад взяли странникову сожительницу, - пояснил Степанов.
- Выслежу и самого гада! – резанула Рудник.
- Я говорю – случай, - попробовал утешить Попов. Он искал у Степанова поддержки. Пустив Рудник в дом, дед не ожидал, что она затрахает его мстительностью к Страннику. Рёв урода тоже не давал покоя.
Рудник заревела:
- Бог его наказал во мне. Я знаю. Молилась и открылось. Не хотела я его. Жених у меня был. Ян. Поступил он не по-человечески. Силой взял. Он, когда дрыгался на мне, я о Яне думала. Получилось ни то, ни сё…
Чай у Попова был ароматный, но чересчур крепкий, «купеческий».
- Не по понятиям с тобой Странный сошёл, - сказал Попов. Поймав взгляд Степанова, передёрнул. – Я так слыхал. На зонах насильники не в чести. Опускают их ещё в «Столыпиных». Удавку на шею и… Крайне мере, в старину было. Теперь расхлебались.
Глаза Степанова блеснули:
- А что болезненнее всего было бы сделать Странному? Всё знаешь, дед.
Попов усмехнулся:
- Правду сечёшь. Шаман знает. Боги тундры шепчут.
- Что же? Яйца ему отрезать?
- Бродягам по жизни самое дорогое – свобода. Хотя некоторые и на нарах короли. Если взять кассу , источника не будет.
- Ты бы помог?
- Я-то что? Я – старый. Проучить Странного было бы не грех, за девчонку... Рудник вызвалась проводить Степанова до машины. Понизив голос, сказала в подъезде:
- Боюсь деда. Добрый-добрый и вдруг – заскоки. По ночам с ножом бродит. Я запрусь в спальне и дрожу.
8
ШТУРМ
Степанов позвонил Василию Николаевичу, наказав запретить жене и племяннице с ребёнком нос высовывать из квартиры. Прокурор поддержал. Он вместе с майором сидел в Управлении, ломая голову, как расколоть замкнувшуюся в показаниях Парикмахершу. Баба по природе своей должна проколоться, рассуждал Яков Андреевич. Решение он нашёл, вспомнив о безопасности родных.
Разыскали мать Парикмахерши и привезли вместе с внуком в помещение временного содержания, где отсиживалась мамаша. Парикмахерше пригрозили лишением материнства, раз она не занимается воспитанием ребёнка и не может служить ему примером, ведя аморальный образ жизни. Милиционеров одобрила скандальная бабка, ругнувшая матом дочь, что та жадна на деньги.
Мать Парикмахерши пила и была завистлива. Знала, дочь трётся с авторитетом и , казалось, имеет по жизни больше, чем заслуживает. Была бы она сама помоложе…
Сынишке лучше было бы в каком-нибудь «суворовском», чем с такой бабкой и матерью. В Парикмахерше вдруг проснулось материнство. невыдержала она глядеть на перекошенное лицо ребёнка, боявшегося пуще смерти голубых мундиров. С рождения страх внушали, чтобы хорошо вёл.
Парикмахерша заложила новую « малину» смотрящего, куда перевезли «общяк».
В Управлении раскатали губы в предвкушении успеха и сопутствующих наград.
Высотку, где хранилась общаковская касса, незаметно опутали «наружкой». Люди в штатском с короткими стрижками отслеживали входы и выходы день и ночь. Стали известны привычки бандитов. Странник и Кощей появлялись из подъезда часов после двух. Уезжали на чёрном «нисане», парковавшимся под окнами. Часто следом шёл «субару» с затемнёнными стёклами.
Странник рисковал, не всегда вызывал охрану. Вообще, он вёл себя достаточно легкомысленно. Признание смотрящим вскружило честолюбивую голову. Он позвонил на мобильник Парикмахерше, чтобы выяснить причину долгой отлучки. Бывшая проститутка в присутствии оперов объяснила, что погостит ещё у матери. И Странник удовлетворился ответом. Зная адрес матери, он не поехал к Парикмахерше. Завис на других девчонках. Новая должность – крышевание притонов – обязывала.
Операцию по взятию дома назначили на раннее утро. Командование подтвердили за Василием Николаевичем. Вместе со Степановым с четырёх часов утра он наблюдал, как дом окружил спецназ РУБОПа.
«Наружка» доложила, Странник и Кощей возвратились на квартиру в половине второго ночи. Снайперы из дома напротив отчётливо видели их фигуры, расшагивающие в освещённых окнах. Сейчас свет погашен, бандиты должны спать. Донесение подтверждал чёрный «нисан», уткнувшийся носом в лавку у подъезда.
Василий Николаевич приказал начинать. Крадущиеся фигуры в униформе двинулись к дому. Степанов оглянулся. В соседней машине, тоже в проулке, сидела в окружении оперов Парикмахерша. Её взяли для переговоров со Странником, если операция осложнится. Хотя на его сентиментальность трудно было рассчитывать.
Совершенно неожиданно на детской площадке возникли двое пьяных. Пошатываясь , они подошли к машине Странника, что-то буркнули, затихли и заскреблись ключами, пытаясь вскрыть замок. Сигнализация не сработала, но на втором этаже открылось окно, и отчётливо прозвучал голос Кощея:
- Мужики, вы бы лучше отошли. Машина - не ваша.
Пьяные вместо того, чтобы бежать, вступили в перебранку с Кощеем по поводу неправильной парковки. Скоро они вошли в подъезд, по-видимому, жили в том же доме.
Василий Николаевич придержал людей. Но курьёзы на этом не кончились. На балкон девятого этажа вышел мужчина, это был один из пьяных, и размашисто прицелившись, обрушил на крышу «нисана» пудовую гирю. Крыша крякнула, сигнализация сработала во всю. Смех и грех. Полковник и Степанов едва сдерживали досаду и нервный хохот.
Из подъезда вышел Кощей, отчётливо нарисовался у стены. Он глядел наверх, откуда бросили гирю. Мужик скрылся, но и у Кощея не было сомнений, что отомстил один из пьяных.
Никто не знает, что случилось бы дальше, ждал ли соседа нож под рёбра или утюг на грудь. Спецназ побежал к подъезду. Заметив РУБОПовцев , Кощей скрылся в подъезде.
Спецназовец потянул подъездную ручку, и пулемётная очередь гулко срезонировала внутри. Опера отпрянули, залегли. Ждали звона разбитого стекла со второго этажа, где находилась «малина».
Пулемёт стих. Дверь опять дёрнули. Ответом была очередь. Тогда в щель вкатили светошумовую гранату. В подъезде блеснуло, грохотом заложило уши, и на миг наступила тишина.
С крыши на альпинистских шнурах сползали бойцы. Снизу к окнам приставили лестницы. Окно квартиры «малины» спецназовцы пробивали ногами, впрыгивали внутрь с автоматами наперевес.
С балкона девятого этажа высунулся пьяный мужик, прокричал:
- Ату! Ату!
Василий Николаевич взял рацию. Ему сообщили, в квартире второго этажа людей нет. Вслед за тем за домом послышался шум отъезжающей машины. «Уходят!» - одновременно сообразили полковник и майор.
Василий Николаевич дал команду преследовать ближайшей машине, где сидел опытный опер, много понимавший о себе, но состарившийся.
Машина рванула с места и тут же заглохла. Из другой машины, с Парикмахершей, опера, не имея команды на погоню, выскочили толкнуть. Старый опер, командир подразделения, орал, требуя этого и желая отличиться.
Пока опера толкали, Парикмахерша не сидела сложа руки. Воспользовавшись заминкой, она выскочила во двор. Чтобы не потерять, она до посинения в пальцах сжимала снятые с ног дорогие туфли. Босая, скакала цаплей, удаляясь.
Василий Николаевич растерянно поглядел на Степанова.
Парикмахерша поравнялась с углом. Следом понеслась заверещавшая машина опытного опера.
Василий Николаевич начальственно поднялся на второй этаж. За ним шёл Степанов. В подъезде они увидели пулемёт, гашетка которого верёвкой через нехитрое приспособление была привязана к входной двери. Пока не кончились патроны, пулемёт стрелял каждый раз, когда открывали дверь.