Исход

Майк Гелприн

ИСХОД

Саня уцелел лишь потому, что поверил. Сразу, без оглядки.

– Уходите! – орал на бегу Володька Подлепич из второго оцепления. – Уносите ноги, кто жить хочет!

Володька пронёсся в двух шагах от Сани, с маху сиганул через окоп, упал грудью на бруствер, подтянулся на руках и через секунду исчез в ночи.

Саня вскочил на ноги. Несмотря на удушливый зной, его мгновенно прошиб озноб. "Неужели началось, – метнулась заполошная мысль. – Неужели таки подставили, суки?! Подставили сотни тысяч человек".

Кто-то грузный на бегу толкнул Саню плечом, выматерился, помчался дальше. За ним через окоп перепрыгнул другой. Третий. Следующего Саня схватил за грудки.

– Пусти, гад! – парень рванулся, с треском разошёлся ворот гимнастёрки, но высвободиться не удалось – Саня держал крепко.

– Куда? – стиснув зубы, процедил он. – Куда драпаешь, сволочь?

– Сам ты сволочь! Да пусти же, ну! Через час это дерьмо взлетит. Нас подставили, понял? Первое оцепление открыло по нам огонь. Гады!

И Саня поверил. Ему не надо было объяснять, что будет после того, как корабль взлетит. Выжженная проплешина от центра Москвы радиусом в шестьдесят километров, а то и во все семьдесят.

Саня на мгновение замер, ошалело глядя на юг, туда, где исполинским монстром, гигантской свечой дыбилась к небу громада корабля. Затем отпустил парня и секунду спустя бросился вслед за ним. Минут десять, надрывая жилы, мчал по нейтральной полосе. У обочины бывшего шоссе МКАД, где нейтралка заканчивалась, Саня догнал Володьку Подлепича, и в этот момент земля под ногами дрогнула. Темноту прорезало сполохами света, а вслед за светом пришёл грохот, страшный, чудовищный – то исполин запустил стартовые двигатели и изготовился к взлёту.

– Бежим! – заорал Володька. – В бога душу мать!

Под нарастающий грохот они пересекли развороченный, заросший пробившимся через бетон чертополохом МКАД, и понеслись по земле изгоев. Откуда-то слева из темноты по ним дали очередь, а может, и не по ним, может, просто с отчаяния. Трассирующие пули прошли над головами и сгинули. Больше не стреляли – изгоям стало не до военных действий – им, так же, как и ополчению, предстояло уносить ноги.

Жанна брела на север вот уже третьи сутки. Она сама не знала зачем – умереть можно было и здесь, среди выжженных зноем и пожарами лесов Подмосковья. Бывшего Подмосковья, криво усмехнулась Жанна, теперь уже бывшего. Три дня назад, сразу после старта "Исхода-12", город, именуемый на географических картах Москвой, перестал существовать. Так же, как до него перестал существовать Киев. А до Киева – Ростов. А ещё раньше – Новороссийск. И восемь других городов России и Украины, превращённых в гигантские космодромы и отправивших в никуда тех землян, которым выпало уцелеть. Потомков элиты, отобранной шестьдесят лет назад, когда факт, что катастрофа неминуема и человечество обречено, стал непреложным.

К полудню силы закончились. Жар стал нестерпимым, ветхие тряпки, которые когда-то считались рубахой и юбкой, липли к телу, сковывая движения. Сапоги весили, казалось, по пуду каждый. На дне фляги ещё плескалась вода, и Жанна, тяжело опустившись на обгоревший ствол, решила не экономить. До вечера ей, возможно, удастся дотянуть, но если ночью она не выйдет к реке, ей конец. А если выйдет, то тоже конец, только ненадолго отсроченный. Зимние месяцы она сможет просуществовать у воды, если, конечно, не загнётся от голода. Но весну пережить вряд ли удастся, а лето – тем более.

Прошлым летом изгои умирали тысячами, ещё тысячи ушли на север к Санкт-Петербургу и дальше, к Петрозаводску и Кандалакше, туда, где вокруг "Исходов-13", "-14" и "-15" ещё теплились остатки цивилизации. Сколько из них дошли, неизвестно, а те, которые дошли, вряд ли живы. Прорваться через тройное оцепление элиты и раствориться среди неё удавалось лишь единицам. Да и те, вполне возможно, погибли – "Исход-12" стартовал на два года раньше срока, и улетело на нём, видимо, лишь первое оцепление, внутреннее. Ну, может быть, часть второго – как спасалось бегством третье, Жанна видела собственными глазами. Впрочем, спаслась, наверное, лишь малая толика. Те, кто не успел удрать, не захотел удрать или не стал удирать, не в силах поверить, что их бросили, все легли там, и ветер вот уже третий день разносит оставшийся от них пепел.

Когда начало темнеть, Жанна была ещё жива, но сил идти искать водоём уже не было. Да и остались ли водоёмы – Дубна, у берегов которой она провела последние годы, превратилась в ручей, готовый вот-вот иссякнуть.

Надо было умирать, и Жанна, расстегнув кобуру, вытащила из неё "Макаров". Пистолет был единственной реальной ценностью, которая у неё оставалась, и семь патронов к нему увеличивали эту ценность вшестеро. Не всемеро потому, что один ей предстояло сейчас стратить.

Жанна опустилась на землю и дала себе десять минут на воспоминания. Мать. Её Жанна помнила плохо, мать ушла с поисковой партией на восток, когда дочери было всего двенадцать. Партия не вернулась, и с тех пор в землянке они остались втроём. Отец, которого не стало пять лет назад, когда третье оцепление подавило очередной прорыв на севере пулемётным огнём. Брат Ромка, тощий, глазастый и лопоухий, младшенький. Жанна закрыла глаза. Прошлой зимой Ромка со сверстниками ушёл на север, а она, дура, осталась. Ромка долго не хотел уходить, всё стоял, привалившись плечом к земляной стене и смотрел на Жанну, молча, умоляюще.

Она осталась из-за Андрея, ей казалось тогда, что с ним… Она даже подумывала завести от него ребёнка, несмотря на строжайший запрет рожать детей на погибель. Потом, когда не стало и Андрея, были ещё двое. Походные романы, отчаянные попытки урвать частицу чужого тепла перед смертью.

Всё, нечего вспоминать. Жанна с трудом поднялась, умереть почему-то хотелось стоя. Зажмурившись, обхватила рукоятку ПМ обеими руками и рванула ствол ко рту. Указательный палец лёг на спусковой крючок. В эту секунду она увидела людей. Их было двое, мужчины, всего в ста метрах, фигуры слегка расплывались в сумеречном мареве. Первой мыслью было позвать на помощь, и Жанна уже собиралась закричать, но вовремя осеклась, разглядев на обоих форму элитного ополчения. Это были чужие, враги, и поступать с ними следовало соответственно.

Упёршись спиной в ствол умирающей вековой сосны, Жанна навела пистолет на идущего первым и открыла огонь.

Экстренное совещание руководителей проекта "Исход-13" Смирнов назначил на полночь. Без одной минуты двенадцать он уселся во главе стола и окинул быстрым взглядом собравшихся.

– Докладывайте, – коротко бросил Смирнов главному снабженцу. – Постарайтесь уложиться в пять минут.

– Мне хватит и одной, – главснаб поднялся, заглянул в бумаги. – На снабжении проекта можно, фактически, ставить крест. Дороги разрушены и контролируются отрядами изгоев, мы больше не можем позволить себе терять строительные бригады. Нева не судоходна, баржам не одолеть мели, впрочем, это все и так знают. Снабжение по воздуху прекращено, самолёты взлетают лишь в экстренных случаях, авиационный бензин на исходе. С внутренними ресурсами, однако, дело обстоит не так плохо. Провизии должно хватить ещё на полтора года, а с учётом уменьшения количества населения и на два. Оборудование оставляет желать лучшего, но пока работает. Склады забиты до отказа. Арсеналы…

– Понятно, спасибо, – прервал Смирнов. – Прошу вас, генерал.

– Потери значительные, – лицо командарма сохранило бесстрастное выражение. – На передовой люди мрут как мухи. За последний год третье оцепление потеряло половину личного состава. Второе – около двенадцати процентов. Первое оцепление потерь практически не имеет.

– Спасибо. Теперь вы, профессор. Сколько времени у нас в запасе?

– Весьма приблизительно, коллега, – главный научник откашлялся. – По самым грубым подсчётам…