Везучий Борька

— То-то оно и видно. Я человек старый, меня на самолётах этих ваших не проведёшь.

— Бабушка Оля, вы, пожалуйста, забинтуйте меня как следует, — говорит Борька. — Ну, как раненых на войне забинтовывали. Только лекарств никаких не надо, хорошо?

— Какие лекарства, господь с тобой! Мы тебя по-своему, как в старину лечили.

— И бинтов не жалейте, ладно? Чтобы, знаете, побольше…

— Хорошо, хорошо. Намотаю, что не голова, а кочан капустный будет. Помалкивай только, коли раненый.

Бабушка забинтовала Борьку, и он сказал:

— Ну всё. Спасибо вам, колхозники. Пора мне на электричку. Пока.

— Э-э, постой, постой, колхозник. Тут я командую. Какая ещё электричка? — строго сказала вдруг бабушка. — Я тебе покажу «пока»! Пчела, видите ли, его укусила, так он со страху бежать надумал! Я тебе убегу без обеда-то!..

— И вовсе не бежать. И вовсе не со страху, — нахмурился Борька. — Со страху люди трясутся. А я, смотрите, стою себе совершенно спокойно. Просто раненый лётчик. И всё.

— А ну марш за стол, балаболка раненая! Кому говорю?!

Да-а, с бабушкой Олей не поспоришь. Она такая.

А после обеда она прямо насела на нас.

— Теперь вы у меня покрутитесь, — говорит. — Как миленькие. Всё вам будет: и пароходики, и самолётики, и паровозики…

И как пошли огуречные, капустные, дровяные уроки. Только успевай поворачиваться. До самого ужина.

Поужинали. Бабушка захотела снять повязку с Борькиной головы, но он заорал:

— Не надо!

— А чего не надо, когда голова у тебя давно выправилась, — сказала бабушка.

— Как выправилась? Не может быть!

— Вот Фома неверующий. Да ты сними бинт.

Борька подумал, подумал.

— Ладно, — говорит, — снимайте осторожно. Посмотрю.

Сняли.

Борька потрогал голову.

— А где моя шишка?! — орёт.

— Шишка ему нужна! — рассмеялась бабушка. — Попроси Вовку, он тебе живо шишку наставит. По-дружески…

— Вот вы смеётесь, бабушка Оля, — обиделся Борька, — а мне ехать надо. Что ж я, не забинтованный, что ли, поеду?..

— Опять ты про своё «поеду». Давай снова забинтую, и езжай себе!

— Езжай… Люди мне место в электричке уступят, а я, оказывается, вовсе не раненый…

— Заладил: раненый, не раненый… — нахмурилась бабушка. — А ну шагом марш спать! Ведь устал от работы да шишку на лбу таскаючи целый день!

Заснули мы с Борькой как убитые.

Утром выхожу во двор к умывальнику. Мимо Борька бежит.

— Куда? — спрашиваю.

— В огород. Пока ты моешься, я на вашем загородном воздухе парочку физических упражнений сделаю.

— Давай-давай, — говорю. — Здесь просторно, есть где размяться.

Только я вытерся, Борька идёт. Идёт, едва ноги переставляет. Наверно, не парочку упражнений сделал, а побольше. Да ещё, наверно, очень утомительных. Уж Борька придумает. Только что это?..

Смотрю на Борьку, а у него голова вроде чайника. И на лбу шишка. Большая. Розового цвета.

— Борька! — кричу. — Опять?! Пчела, да?!

— Какой там пчела. Ты лучше скажи: какой дурак грабли бросил у сарая? В траве лежали.

— Сам же вчера их тащил, на место ставил.

— Сам?.. — задумчиво переспросил Борька. — Я, понимаешь, прыжки делал. Прыгал, прыгал. Вдруг ка-ак треснет по лбу. Аж цветные пятнышки в глазах закачались. Не сразу и разглядел, что грабли это…

От зависти меня так и зашатало.

— Эх, Борька, до чего же ты везучий, — говорю. — Теперь в электричку сядешь. Поедешь командованию докладывать…

Велосипедный сыщик

Вадику купили велосипед. Двухколёсный. Он вытащил его на улицу и стал стоять около него, будто не знал, что делают с велосипедами. Радоваться надо, а он стоит такой несчастный.

Мы как увидели Вадика с велосипедом, так все и побежали к нему.

— Новый? — спросил Толька.

— Не видишь, что ли?

— Ну что же ты на него смотришь?! — сказал Борька. — Садись и поезжай.

— Поезжай-поезжай… А если я не умею?!

— Ха-ха-ха! Посмотрите на этого неумеку! Велосипед есть, а он не умеет! — кричал я на всю улицу.

— Чего хохочешь?! — сказал Вадик. — Сам-то умеешь?

— Я-то?!

— А то кто?!

— Да мне знаешь как?! Как чихнуть! Вот как.

Вадик немножко повеселел:

— А-ну, чихни! Посмотрим, как ты чихаешь.

Ребята расступились. Я схватился крепко за руль. Поставил ногу на педаль. «Ну, — думаю, — сейчас оттолкнусь другой ногой, закину её, сяду на седло и… помчусь. На трёхколёсном-то я ещё в детстве катался. Подумаешь, одного колеса нет. Тоже мне…»

Я оттолкнулся, закинул ногу и… полетел. На землю. Вместе с закинутой ногой.

— Ха-ха-ха! — смеялся Толька. — Великий наездник шмякнулся с коня!

— Хо-хо-хо! — смеялся Борька. — Укротитель велосипедов под велосипедом!

Только я не смеялся и Вадик.

Вадик подскочил ко мне. Поднял велосипед и стал рукавом вытирать руль.

— Ты знаешь кто, Вовка?.. — говорит.

Я и сам знал, кто я, но промолчал.

— Ты, Вовка, трепло и хвастун! Вот ты кто. Больше велосипеда никому не дам. И так чуть весь не переломали.

Мы стояли вокруг Вадика и его велосипеда. Рассматривали руль, колёса, раму и седло. И звонок. Блестящий звонок нам очень понравился.

Вадик разрешил нам всем по очереди в него позвонить. И мы звонили, будто мчались на огромной скорости.

— Вот это звонок! С таким звонком не пропадёшь! — сказал Борька.

— Ещё бы, — сказал Вадик.

А Толька говорит:

— Ребята! Я придумал! Пусть Вадик сядет на велосипед, а мы все окружим и будем держать его, чтобы он не свалился. А он постепенно поедет. А?!

Нам всё это очень понравилось.

Мы посадили Вадика и поехали. Вернее, пошли.

Вадька вцепился в руль и вытаращил глаза. Будто перед его носом вырос столб и он в него сейчас врежется. Он даже педалями забыл крутить. Он просто сидел и боялся. Наверно, потому, что сидел высоко.

— Ты чего педалями не крутишь?! — просипел от натуги Борька.

— Ведь мы уже устали тебя тащить! — пропыхтел Толька.

И когда мы совсем устали, мы упали. Упал и велосипед. Вместе с Вадиком. Прямо на нас. Хорошо, что на нас. А то бы руль опять поцарапался.

Мы поднялись. Отдышались. Вадик осмотрел велосипед. На нём было всё чудесно — только старые царапины.

Оказалось, Вадик тоже устал, хоть и сидел. И теперь мы посадили на седло Тольку. Мы его немного протащили, мы даже устать не успели, как он закричал:

— Отпустите! Отпустите меня! Я сам!..

— Нельзя его отпускать! — кричит Вадик. — Он брякнется, как Вовка!

Но тут как-то так получилось, что мы его не то отпустили, не то он сам вырвался. Смотрим, а наш Толька крутит педалями и его не догнать. Руль только чуть-чуть виляет.

Мы сначала бежали за Толькой и кричали: «Ура!» Но потом отстали.

А Толька повернул за угол и исчез.

Ждём его, ждём — нет его. Как сквозь землю провалился. Что делать? Пошли искать.

Вадик и говорит:

— Вдруг он на большую дорогу выехал? На проспект. И под машину попал…

— Ох, и попадёт ему дома! — говорит Борька.

— А мне, думаете, не попадёт?

— Тебе-то за что?

— Как за что?! От моего велосипеда, может, один звонок останется.

— Заладил: мой велосипед, мой велосипед… Тут человек, может, погиб, а он за велосипед трясётся!

— Кто погиб?! — сказал чей-то голос.

Мы даже не сразу поняли чей.

Оборачиваемся: парень стоит. Здоровенный толстый верзила. В очках. И глаза за очками очень строгие.

На боку у парня сумка. Из сумки торчит бумага, трубочкой свёрнута.

Ну и голосок у него! «Бу-бу-бу!..» — страшный такой, будто не человек, а огромный пароход перегруженный. Я даже немножко затрясся. А Вадик побледнел.