Грани

— Как ты меня назвал? — рассердился Михай, наводя на парня черный клинок, — да я за такой базар тебя…

— Погоди, — вмешалась Гала, и обратилась к парню из Северной Пустыни, — за что ты нас обозвал «Мадраксово отродье»?

— За фигом! — ответил тот, — вы же отдались колдуну как шлюха!

— Так, — рявкнул Михай, — теперь я ниче не понимаю. Не твои ли друзья выкладывали слово «Мадракс» из трупов?

— Выкладывали, — подтвердил парень, — только полностью это должно было звучать как «Мадракс сдохнет!». А уж мы постараемся сдержать это обещание.

— Охренеть! — только и смог вымолвить Ратибор.

Путники сидели у костра и терпеливо ждали, когда плененный Воин Северной Пустыни, которого, кстати, звали Ялар, совершит необходимый ритуал погребения над своим павшим соплеменником. Покуда копал он яму, да помещал туда его тело, да пока закапывал — все это время он пел. Высоко, протяжно, и нечленораздельно, практически одними гласными, время от времени переходя на стон. Взгляд у парня при этом стекленел, лицо становилось совсем уж бессмысленным. Гала с другой грани сказала бы, что так выглядят наркоманы. Гала-крестьянка не знала таких слов и живых наркоманов не видела.

Главное, что раздражало в Яларе всю четверку путников, а Ратибора особенно — это редкостный пофигизм, словно пропитавший насквозь его поведение. Было очевидно, что парень совершенно не сожалел о крови невинных людей на его руках и руках его соплеменников — мол, ошиблись и ошиблись, с кем не бывает. Не особо переживал Ялар и за того, кого в данный момент хоронил. Очень уж фальшиво, ритуально звучали его песни и стоны. И, тем более, уроженец пустыни воспринял спокойно факт своего пленения. Ветер на привязь не посадишь, гордо заявил он Ратибору.

— Ну что за люди-нелюди? — ворчал горец, косясь на Яларовы ритуальные стенания, — видали, как они своего бросили? Поскакали, только конские задницы сверкали. Мы вот, своих не бросаем. Погибать, так вместе. Если бы один из наших пал, мы костями бы легли, но не дали его в плен захватить. Да это еще, видите? Кругом трупы, смерть, а он выделывается. Как вошь на гребешке.

— О ритуалах, как и о вкусах, не спорят, — толерантно заметил Боград. Но у Ратибора, похоже, прорвалось.

— Мы, вот, предаем своих мертвых ритуальному костру, — заявил он с гордостью старого полководца, не проигравшего ни одного сражения. Костер из того, что было надписью «Мадра…», а еще раньше — жителями пригорья Полуночных Гор, огненным столбом грозил небу в нескольких метрах от стоянки путников.

— Оно и понятно, — решили Гала ни с того ни с сего блеснуть умом, — как можно кого-то закопать в горах? А им там, в пустыне, не из чего костры разводить? Деревьев почти нет.

— О чем ты, девочка? — недоуменно покосился на нее Ратибор, — при чем тут горы и деревья? Мы предаем мертвых огню, дабы умилостивить бога солнца Яра. Волхвы учат, что наши предки не чтили Яра, не приносили ему жертв, вместо этого поклонялись его заклятому врагу — владыке Подземелья Выю. Подарки его нечестивые принимали. Яр разгневался на наших предков и обрушил на них Огненную Смерть. И, чтобы это не повторилось вновь, мы отправляем наших мертвецов прямо к небесному престолу Яра, дабы они молили бога солнца не гневаться больше. Эти же спроваживают своих соплеменников прямиком во владения Выя, да еще гневят небеса мерзкими воплями и стонами.

Гала хотела сказать, что в ее стране мертвых тоже закапывают в землю, а на похоронах тоже поют. Но не стала. Студентка-психолог в ней поспешила напомнить пару умных мыслей из курса «истории религий», читанного в прошлом семестре. Первая мысль заключалась в бессмысленности спора с мало-мальски верующим человеком по поводу его веры. И, какими бы убедительными не казались тебе твои аргументы, это дела не меняло. Вторая, не менее умная мысль обращала внимание на интересную связь между ритуалами тех или иных народов и местностью их проживания. Да, подо всем этим подведена идейная база, но… никогда племя, живущее в засушливых районах, не станет применять для ритуалов воду, а племя, живущее в высокогорье — закапывать своих мертвецов в землю.

— Ну, ты закончил? — с суровостью в голосе и во взгляде обратился Ратибор к Ялару, когда тот, бросив на могилу последнюю горсть земли, вернулся к стоянке.

— Ну да, — ответил парень равнодушно.

— Значит, ты утверждаешь, — решил повторить в краткой форме недавний допрос Боград, — что твоему отцу Рамалу, предводителю Воинов Северной Пустыни, было видение…

— Ага, — кивнул Ялар.

— …и из этого видения он узнал, что колдун Мадракс якобы заключил союз с жителями Полуночных Гор?

— Верно. И еще отец узнал, что горцы готовятся напасть, а чтобы извести нас вернее, послал колдун своего холуя за подмогой. И откликнулись на призыв холуя девка-ведьма да Темный Воитель, что десятками людей косил.

— Ты на че намекаешь, лошара? — буркнул Михай.

— Видения, они и есть видения, — сказала Гала спокойно, да еще с каким-то философским настроем, — Веземир, князь Полуночных Гор, узнал от местной колдуньи, вообще, что это вы, Воины Северной Пустыни, в сговоре с Мадраксом. Что касается холуев и ведьм… да, я ведьма, Боград… ну, он служил Мадраксу… раньше, но, с тех пор, во-первых, украл у него кое-что ценное, а, во-вторых, помог уничтожить его приспешников. Секту Неспящих помните?

— Как не помнить? — вздохнул Ялар, — мы их победили и они свалили с нашей земли. Но не Мадракс. Проклятый колдун отсиживается за крепкими стенами и защитными чарами, а иначе быть бы ему давно разорванным лошадьми.

— Я бы могла обрушить стены Мадраксовой крепости, — продолжила Гала, — если бы достигла ее. У нас с Михаем свой счет к этому колдуну. Но прежде хотелось бы кое-что уточнить… или прояснить. Я склонна считать, что последние события… пророчество Кривой Старухи, видение твоего отца, Ялар, начавшаяся война — все это козни Мадракса. Его манипуляции. Он решил столкнуть вас, два соседствующих народа, чтобы вы не объединились и не надавали ему по мозгам. Кроме того, похоже, Мадракс действительно нас боится, коли помянул в том, так называемом видении. Видимо, надеялся, использовать вас против нас.

— Вот оно что! — глаза Ялара хищно сверкнули, — обмануть нас решил. Колдун проклятый! Как будто ветер можно повернуть. Если бы ты, девка-ведьма, обрушила стены его крепости, Мадраксу не жить.

— Я тебе не девка, — сказала Гала недовольно, — меня Галой зовут. Если так, то садись на оставшегося в живых коня и сообщи своим. Ваша помощь была бы очень кстати, мало ли что Мадракс выкинет. Мы тебя не держим и… поторопись, пожалуйста.

— Зачем торопиться? — удивленно уставился на нее Ялар и показал на цепочку со странной фигуркой у себя на шее, — если я свистну в этот свисток, тут же примчатся сюда сотни Сынов Ветра. Или в другое место, смотря откуда свистеть. Это к вопросу о том, что мои соплеменники якобы меня бросили, оставив в ваших руках. Ветер руками не удержишь. Я готов отдать тебе этот свисток, ведьма Гала…

Гала инстинктивно потянулась к цепочке, но рука Ялара остановила ее.

— …но с одним условием. Вы должны показать свою полезность для Сынов Ветра.

— Разве и так не ясно? — рассердился Михай, — мы же заодно. Мадраксу задницу надрать нам всем нужно.

— Слова, слова, — произнес Ялар, нагло улыбаясь, — тряска воздуха, что заглушается даже слабым ветерком. Сыны Ветра верят только делам. А дела ваши вот, в земле лежат.

— Торгуешься, — хмыкнул Ратибор, потянувшись к ножнам — узнаю жителей равнин. Мы плюем на блеск золота. А слово верное, да блестящий клинок купит для нас все.

— Одно движение, — Ялар схватил цепочку руками, — и Сыны Ветра разметают вас как пыль в чистом поле. Но зачем нам ссориться, мы же союзники? Помогите мне, и я помогу вам.

— Помочь — чем? — поинтересовался Боград.

— Достать сокровища Города Мертвых. Пойдем вместе, и, когда мы с сокровищами покинем этот город, я отдам вам свисток.

— Какой такой Город Мертвых? — недоумевая, спросил Михай, — мало я мертвяков в лесу мочил. И, вообще, с чего ты взял, что там есть сокровища?