Павленков

Н. А. Рубакин из Швейцарии тут же откликался на эту просьбу: «…Я искренне радуюсь, что именно Вы беретесь за составление биографии Флорентия Федоровича и со своей стороны рад всячески помогать Вам. Я искренне жалею, что меня выслали из С.-Петербурга в 1901 году… и оторвали от возможности исполнить работу, к которой я тогда так стремился». Среди других причин, помешавших ему осуществить свое намерение по подготовке жизнеописания идейного издателя, Рубакин называет и отсутствие должной поддержки его работы со стороны душеприказчиков. «Речь не о Вас», — добавляет он в скобках. Относительно писем В. О. Португалова в рубакинском письме сообщается, что они им не были получены. Вообще при пересылке за границу многие материалы терялись… Рубакин обещает со своей стороны оказывать Яковенко самое благожелательное содействие: будет отвечать немедленно на любой поставленный ему вопрос («Не стесняйтесь задавать мне вопросы»), готов он делать выписки из русских и зарубежных журналов, которые потребуются. «Кроме того, — пишет Рубакин, — если Вам нужна моя бывшая С.-Петербургская библиотека, ныне библиотека общества народного университета (у Балтийского вокзала), то я могу открыть туда для Вас экстраординарный доступ. Вы, разумеется, знаете, что и библиотека Ф. Ф. Павленкова, Вами мне переданная в 1901 году, присоединена к библиотеке мною поименованной, за исключением очень немногого».

К сожалению, В. И. Яковенко не суждено было выполнить свой замысел. Спустя чуть больше года после упомянутого выше письма, 7 марта 1915 года, его не стало. Можно только сожалеть по данному поводу, ибо Валентин Иванович наряду со своей активной деятельностью в издательской области (в период завершения работы издательства Ф. Ф. Павленкова им было организовано и свое собственное) отлично зарекомендовал себя как талантливый литератор, особенно в биографическом жанре. Им были подготовлены для павленковской серии «Жизнь замечательных людей» биографии Тараса Шевченко, Богдана Хмельницкого, Томаса Карлейля, Огюста Конта, Адама Смита и других. Написал он и биографию Н. В. Гоголя для собрания сочинений писателя в издании Ф. Ф. Павленкова, перевел с английского языка книгу «Герои, почитание героев и героическое в истории» Т. Карлейля.

Так как мы не располагаем биографией Флорентия Федоровича Павленкова, над которой работал Яковенко, то самым достоверным, наиболее полным источником о многих сторонах жизни и деятельности издателя-просветителя можно судить по написанным в Калуге 21 апреля 1906 года воспоминаниям другого его душеприказчика — Владимира Дмитриевича Черкасова.

Уже на первой странице своих мемуаров, скромно определенных как «отрывки из воспоминаний», друг и сподвижник Флорентия Федоровича сообщал историю их выхода в свет. «Вскоре после смерти Ф. Ф. Павленкова, — писал Черкасов, — некоторые лица, изъявившие желание составить обстоятельную его биографию, обратились ко мне, как к лицу, долгие годы состоявшему с ним в постоянных и близких дружественных и деловых сношениях, за содействием, имея в виду воспользоваться для предположенной ими цели личными моими воспоминаниями об известных мне различных обстоятельствах жизни Флорентия Федоровича, что и послужило для меня поводом записать настоящие отрывки из моих воспоминаний, представляющих лишь вполне достоверный фактический материал для будущих биографов покойного моего друга и товарища Ф. Ф. Павленкова». Воспоминания В. Д. Черкасова публиковались душеприказчиками в павленковском издательстве.

Обстоятельства сложились так, что из трех душеприказчиков Ф. Ф. Павленкова самым активным образом работал над реализацией завещания покойного В. И. Яковенко. А в последние годы он практически оставался в единственном числе… Валентин Иванович всецело был поглощен выполнением той части завещания, которая касалась устройства народных библиотек. И нужно сказать, что деятельность его оказалась весьма плодотворной. В течение одного только 1914 года, к примеру, несмотря на массу препятствий чисто внешнего характера, Яковенко удалось открыть до двух тысяч сельских библиотек, притом главным образом в отдаленных уголках России. Всего же им было основано несколько десятков тысяч библиотек с миллионами книг.

В одном из номеров журнала «Известия книжных магазинов товарищества М. О. Вольф» за 1900 год сообщалось, что уездными земскими управами Полтавской губернии получено письмо от В. И. Яковенко, одного из душеприказчиков покойного Ф. Ф. Павленкова, касающееся вопроса о народных библиотеках, долженствующих быть открытыми на завещанные издателем средства.

В нем говорилось, что душеприказчиками вырабатывается общий план устройства библиотек на средства Ф. Ф. Павленкова, выражалась надежда на содействие учреждений, прежде всего земств, которые могли бы способствовать упрочению таких библиотек. «Содействие земства, — писал Яковенко в Полтаву, — могло бы выразиться как в указании мест, где следует открывать библиотеки, так, в особенности, в принятии материального участия в содержании библиотек и наблюдении за их дальнейшим существованием. Определяя по пятьдесят рублей на библиотеку, покойный Флорентий Федорович не думал, конечно, что этих средств достаточно для устройства библиотеки, могущей удовлетворять запросам населения даже глухих местностей; он желал положить начало и вызвать местные учреждения и силы к дальнейшей деятельности».

Опираясь на такой подход, Яковенко от имени душеприказчиков обращался к уездным земским управам, просил их «сообщить сведения обо всех существующих в уезде народных библиотеках, наметить несколько новых пунктов, принимая во внимание наиболее бедные селения, где, по мнению управы, сильнее всего ощущается потребность в общественной народной библиотеке, принять на себя заботы по устройству библиотек, как-то: испросить разрешение на открытие их, приискать помещение и заведующих лиц И т. п., внести в предстоящее очередное собрание предложение об ассигновании для каждой библиотеки 50 р.». Лишь при такой взаимной поддержке можно будет выполнить лучшим образом завещание Павленкова. Яковенко подчеркивалось также и то место из завещания, где речь шла о дальнейшем поддержании библиотек за счет принадлежавших издателю средств, именно тех остатков и доходов, которые могут получиться по выполнении всех сделанных в его завещании указаний. Однако для нормальной работы библиотек потребуется, конечно, повседневная поддержка их — и материальная и моральная — со стороны местных земцев.

В конце письма душеприказчиков высказывалось пожелание, чтобы на рассмотрение уездных земских собраний были внесены вопросы о наименовании этих библиотек именем жертвователя Ф. Ф. Павленкова.

И хотя душеприказчикам Ф. Ф. Павленкова до поражения революции 1905 года и наступления периода реакции при поддержке земств, других общественных организаций удалось организовать, как уже отмечалось, даже большее количество библиотек-читален, нежели завещал издатель, однако судьба их оказалась весьма печальной: доступ читателей к ним ограничивался властями, а затем в связи с ожесточением борьбы против малейшего проявления вольнодумства эти рассадники народного образования были вообще задушены.

В январе 1914 года В. И. Ленин во вставке к статье Н. К. Крупской «К вопросу о политике народного просвещения», отметив, что в цивилизованных странах оказывается всяческое содействие устройству библиотек, с едкой иронией, с гневом и возмущением писал совсем об иных порядках на родной земле: «А у нас министерство народного, — извините, — “просвещения" прибегает к самым отчаянным усилиям, к самым позорным полицейским мерам, чтобы затруднить дело образования, чтобы помешать народу учиться! У нас министерство разгромило школьные библиотеки! Ни в одной культурной стране мира не осталось особых правил против библиотек, не осталось такого гнусного учреждения, как цензура. А у нас, помимо общих преследований печати, помимо диких мер против библиотек вообще, издаются еще во стократ более стеснительные правила против народных библиотек! Это — вопиющая политика народного затемнения, вопиющая политика помещиков, желающих одичания страны». Вслед за этим глубоко взволнованным обвинением, брошенным в лицо царским сатрапам, Владимир Ильич обращается и к истории с завещанием Ф. Ф. Павленкова. Он доказывает филантропичность таких искренних душевных порывов в условиях самодержавного деспотизма. Благородным начинаниям не суждено реализоваться иначе, как путем свержения существующих эксплуататорских порядков. «Некоторые богатые люди, вроде Павленкова, — писал В. И. Ленин, — пожертвовали деньги на народные библиотеки. Теперь правительство диких помещиков разгромило библиотеки». И дальше читаем ленинское обращение ко всем подвижникам народного просвещения: «Не пора ли тем, кто хочет помочь просвещению в России, понять, что деньги жертвовать надо не на подчиненные министерству и подлежащие разгрому библиотеки, а на борьбу за политическую свободу, без которой Россия задыхается в дикости».