Поцелуй Скорпиона

Михалева Анна

Поцелуй Скорпиона

*

Игнатов выдохнул из ноздрей густой табачный дым и прохрипел в трубку:

— Его фамилия Бодров.

Казалось, он ждал этого момента всю свою сознательную жизнь. Фамилия мерзкого толстяка засела в его голове подобно электронному раздражителю, который любознательные зоологи вживляют в мозги подопытным обезьянкам. Эта треклятая фамилия постоянно звучала в нем, причем чаще всего в совершенно неподходящие моменты. Она стала его наваждением, хотя ее счастливого обладателя он видел всего-то пару раз и то мельком, но это не главное. Главное, что Бодров стоял на пути Игнатова к большому и легкому богатству, и в силу этого должен был исчезнуть. Понятно, что планы Бодрова совершенно расходились с пожеланиями Игнатова, поэтому последний ненавидел конкурента и желал ему самой страшной, самой мучительной смерти. Омерзительно толстый образ Бодрова преследовал Игнатова, как воплощение безумия. Ему слышались хлюпающие хихиканья толстяка, когда жена приветствовала его своим сладкоголосым «Доброе утро». Он просыпался среди ночи в холодном поту и долго еще пялился в темноту спальни, уверяя себя, что Бодров — очередной кошмар, плоская шутка его воспаленного воображения. Теперь, наконец, проговорив в трубку имя ненавистного противника, он облегченно вздохнул. На другом конце провода долго молчали. Это молчание показалось ему вечностью. Руки его неожиданно затряслись, пальцы уронили сигарету прямо на пол. Игнатов зажмурился, молясь всем известным ему богам, чтобы они уберегли его от убийственного слова «Нет». И он услыхал: «Да». Легкая победоносная усмешка коснулась его тонких губ.

— Когда? — процедил он, снова обретая голос делового человека.

— Надо подумать… — ответили ему. — Перезвоню через неделю.

— Оплата как положено. — Игнатов даже повеселел, нагнулся и, подняв сигарету, жадно затянулся. — Половина после звонка, остальное по окончании дела.

— Да, — холодно прозвучало в трубке.

— Наверное, не следует напоминать… мне нужно убрать его с дороги. Слишком опасный конкурент… И еще мне нужно соединиться с Семиным и Климовым.

— Это будет стоить дороже.

— Да знаю я! Плевать на то, сколько это будет стоить!

— Тогда договорились.

— Спасибо, Скорпион! — с совершенно непристойным для бизнесмена жаром выдохнул Игнатов.

— Пожалуйста.

Игнатов взял со стола фотографию молоденькой жены и подмигнул ей:

— Скорпион… Почему Скорпион? Странное имя, да и голос…

На другом конце провода повесили трубку.

— Ах… — Он выключил свой мобильный и небрежно сунул его в карман пиджака. — Не все ли равно, как там тебя зовут и какой у тебя голос! Лишь бы сделал все как положено.

*

— Прежде чем начнешь возражать, ответь мне на один простой вопрос… Ты веришь, что мне по силам устроить тебе большие неприятности? Можешь просто кивнуть…

Она молчала с минуту, с неподдельным любопытством рассматривая узоры на ковре. Потом пожала плечами и тихо проговорила:

— Ты сам одна большая неприятность… Самая большая в моей жизни.

Он поморщился и вяло махнул рукой, решив не обращать внимания на ее подростковые выпады.

— Нет, скажи, пожалуйста, — настаивал Лев, — отвечай мне, веришь ты или нет?!

Она не удостоила его взглядом и сейчас. Зачем?

Он опять играет во всемогущего покровителя, предоставляя ей роль затюканной жертвы. Пусть упивается своим превосходством. Во всяком случае, пока.

Лев Бодров расположил себя в огромном кожаном кресле, которое, несмотря на свои размеры, было ему явно тесновато — подлокотники с садистской настойчивостью сдавливали бока. Лев походил на огромную гору сала, обтянутую блестящим латексом. Жир на нем так и лоснился, сочась сквозь поры. Большой человек с маленькими сверлящими глазками. Он сидел, сложив пухлые ручки на выпяченном животе. Сидел смирно, потому что всякая попытка пошевелиться приносила ему невероятные страдания. Он морщился так болезненно и покрякивал так жалобно, что складывалось впечатление, будто его мучают на дыбе. Тонкий лучик света, нахально пролезший через щелку в тяжелых гардинах, падал Льву прямо на нос, рассекая лицо на две неровные части, подобно жуткому шраму от сабли. От этого малопривлекательная внешность Бодрова казалась совершенно отвратительной.

— Как же тебе не стыдно! Я относился к тебе как к родной дочери, я дал тебе работу, а как ты поступаешь со мной? — слишком равнодушно посетовал он, словно обращался не к конкретному человеку, стоящему перед ним на ковре, а так, к отвлеченному персонажу. Произнесенные слова, похоже, не будили в нем никаких чувств. Проговорил их так, для проформы, для поддержания разговора, что ли.

Она лишь кивнула, хмуро усмехнувшись.

— Да, детка… — он причмокнул пухлыми губищами, — крепко ты вляпалась… Ну, да я тебя не виню. Женщина, кем бы она ни была, все равно остается женщиной — существом ветреным и непостоянным. Сегодня хочу работать, завтра — не хочу. И все-таки… я разочарован. Мы с тобой больше трех лет… Неужели ты могла подумать, что я тебя вот так просто отпущу. Ты же знаешь все мои секреты! — Бодров развел руками и растерянно улыбнулся, потом нахмурился, погрозил ей пальцем, занес его было над головой, дабы подчеркнуть важность момента… но передумал и, сморщившись, поскреб ногтем переносицу. — Ты знаешь Скорпиона?

— Только не это! — Она склонила голову набок и улыбнулась. — Теперь ты будешь пугать меня душегубом.

— Не душегубом, а уборщиком, — поправил ее Бодров.

— Скорпион — это слух… — задумчиво произнесла она. — Его никто не видел… миф, которым пугают…

— Неверно! — настала очередь усмехнуться и Льву. — Его никто не видел, зато многие к нему обращались! И он очень хорошо знает свое дело. Профессионал!

— Ты не обращался.

— У меня была ты.

— Не станешь же ты его беспокоить, чтобы укротить непослушную девчонку…

— Стану! Не умаляй своих достоинств. Тоже мне непослушная девчонка! Ну, так что ты выбираешь, сотрудничество или вечное безмолвие?

— Лева, — укоризненно произнесла она и подняла на него глаза.

Бодров крякнул и ошарашенно замолчал. Из-под длинных ресниц, коими обладало это хрупкое создание, струилось холодное, ничем не прикрытое презрение. Она смотрела на него, как смотрят на земляного червя. Будто бы не допускала даже мысли, что он, Лев Бодров, один из самых крутых мужиков в Москве, может стереть ее в порошок. У него перехватило дыхание от такой наглости. Потом она моргнула огромными серо-зелеными глазищами, и рот ее невольно расплылся в ехидной улыбке, образовав на щеках очаровательные ямочки.

— Тебе никто не говорил, что ты похож на гангстера из дешевого боевика? — спросила она.

Это было уже слишком! Лев сглотнул подступивший к горлу ком и покраснел, мучительно соображая, как лучше спасти свое достоинство: разразиться руганью или расхохотаться, показав тем самым, что ничто человеческое ему не чуждо, юмор, например.

— Тебе следует посмотреть хорошие фильмы. Да, представь себе, про бандитов тоже есть хорошие фильмы! — продолжала она, все еще улыбаясь.

— Что ты считаешь хорошими фильмами? — деликатно осведомился Лев, едва сдерживаясь, чтобы не заорать. — Если фильм мне нравится, я говорю, что он хороший. А то, что снимают всякие дегенераты и извращенцы для таких же дегенератов и извращенцев, я смотреть не буду, хоть пристрели меня! И вообще я не люблю кино!

— Ну, ты меня уел… — Она рассмеялась. Легко и беззаботно, словно стояла не в кабинете шефа, а беседовала на вечеринке с приятелем. — Отпусти ты меня, — внезапно девушка посерьезнела.

— Исключено, — словно извиняясь, ответил Бодров и снова развел руками, — у нас с тобой одно незаконченное дельце. Ты ведь не можешь уйти просто так.

— Почему? — Она подняла голову. Ее глаза горели. Не страхом, не злобой, скорее холодным безразличием. Взгромоздись, к примеру, Лев на стол и выполни перед ней танец живота, как это делают девицы из ночных клубов, она бы даже не шелохнулась. Он знал это наверняка. Поэтому не стал и пробовать. В этот момент она казалась такой недосягаемой и неуязвимой, что Бодров даже осекся, закашлявшись.