Страница 48 из 89
Творческие удачи Резерфорда близко его знавшие ученые объясняли по-разному, но сходились в одном. Резерфорду на самом деле удалось поднять огромную волну в развитии физики, благодаря фантастической энергии, неистощимому энтузиазму и творческому дерзанию. У него-то как раз была необходимая творцу деловая хватка. Недаром в ученых и студенческих кругах за Резерфордом закрепилось прозвище "Крокодил". Один из его преданных учеников, советский физик Петр Леонидович Капица, работавший долгие годы в Кембридже, при строительстве собственной лаборатории даже потребовал от мастеров входную арку здания соорудить в форме крокодила. Непонимавших его "чудачества" Капица сдержанно поучал: "Крокодил похож на научное продвижение. Он стальными челюстями перемалывает все то, что встречается на пути и никогда не поворачивает назад".
Именно своей интеллектуальной одержимостью и способностью перемалывать острым умом колоссальное количество проблем, отметая все ненужное, истинный ученый резко отличается от случайно забредших в науку люден. Он внутренне свободен, он раскован в мыслях, он действует без всякой оглядки на стереотипы и авторитеты. Людям с такой "крокодильей" позицией суд истории обычно и отдает предпочтение в распределении приоритетов, хотя, возможно, кто-то в чем-то в самом начале научной судьбы их и опережал.
Отсюда вывод: пионерские достижения и даже широкая эрудиция сами по себе еще ничего не означают. Впрочем, как и потенциальные возможности быть впереди. Их надо уметь реализовать, и только тогда твое имя будет вписано золотыми буквами в историю науки и техники. Многие исследователи еще до Вильгельма Конрада Рентгена стояли на пороге сенсационного открытия всепроникающих лучей, но, не сумев распорядиться своими исследованиями должным образом, так и не достигли всемирной славы. Или взять Дмитрия Ивановича Менделеева. Кто только не пытался найти закономерности между различными химическими веществами? Английский химик Джон Ньюлендс и немецкий химик Лотар Мейер вообще чуть ли не впритык подошли к идее, которая потом гениально была высказана великим русским химиком. И лишь когда состоялись открытия Рентгена и Менделеева, "проснулись", оценив важность и правильность своих предположений. Да только было уже поздно, и поезд, как говорится, ушел.
Что же нужно, чтобы перерезать на эстафетной дорожке науки финишную ленточку? Незаурядная гибкость и оригинальность мышления, наблюдательность, умение переключаться на более перспективные идеи и способность пробивать научную проблему, не щадя лба. Талантливый Ньюлендс споткнулся, например, на том, что на какой-то момент утратил веру в идею, которой себя посвятил. Из-за излишнего тщеславия опоздал с открытием Х-лучей немецкий физик Филипп Ленард, раздосадованный "неожиданным" успехом Рентгена и до конца жизни старавшийся тому напакостить. А за что? Да за свою же недальновидность!
Ерепенился и качал свои права на Х-лучи, справедливо названные рентгеновскими, Ленард совершенно зря. То, что он использовал в своих лабораторных опытах круксовые трубки, служащие источником испускания катодных лучей, факт неоспоримый. Но эти трубки задолго до Рентгена с тем же успехом применяли в экспериментах и сам Крукс, и ряд других физиков. Но только гениальный ум Рентгена заметил еще одно излучение, определил:>а ним будущее и, вцепившись в проблему мертвой хваткой, переворотил по сути всю физику. Наблюдавшие то же "таинственное" излучение, что и Рентген, Крукс и Ленард, безусловно, могли также заняться его изучением и открыть Х-лучи раньше, однако оба поберегли свои мозговые полушария и не стали их напрягать, дабы двинуться дальше и не ограничиться одной стороной вопроса. Ленард вообще исходил от зависти на "нет": очень уж хотелось вслед за одной Нобелевской премией (за исследование катодного излучения, 1905 г.) ухватить и вторую, за открытие X-лучей. Поэтому изворачивался, темнил, порочил Рентгена на всех углах и, дай ему волю, с наслаждением прожег бы его могучий лоб этими самыми лучами. Его безнравственность превзошла все допустимые границы в научном "киднеппинге". Правда, когда "мудрость темнит, невольно высвечивается беспросветная глупость".
Несмотря на гнусные нападки и продуманно организованную травлю Ленардом и его окружением, Рентген все-таки отвоевал свое детище у похитителей и сумел отстоять право на приоритет, сломив сопротивление всех властных структур.
Кстати, когда Рентгена в 1896 году, уже в пик его славы, сотрудники одного американского научного журнала спросили, о чем он подумал в момент открытия лучей неизвестной природы, Рентген сказал: "Я исследовал, а не думал". Интересно, что аналогичный ответ на подобный вопрос получил от выдающегося русского химика Д.И. Менделеева петербургский репортер: "Что я думал? Да я тридцать лет над этим работал!"
С самого начала рентгеновским лучам катастрофически не везло. Наблюдая странное излучение еще до В.К.Рентгена, его соотечественник Ф.Э.А. Ленард, а затем английский физик У. Крукс (изобретатель той самой трубки, благодаря которой Рентген сделал свое открытие) не приняли его всерьез и посчитали капризом аппаратуры.
Похожая история произошла, кстати, и с гамма-лучами, а точнее, с радиоактивностью в целом. Один из родоначальников фотографии, Ж.Н. Ньепс почти за сорокалетие до A.A. Беккереля заметил неожиданно возникшее потемнение на только что изобретенной им фотопластинке, которое создавали соли урана, и, раздосадованный, выбросил уникальный образец… в мусорное ведро.
Рентген интуитивно поступил иначе. Получив Х-лучи, он сразу же обнародовал сделанный с их помощью снимок, где была изображена кисть руки с просвечивающими суставами и обручальным кольцом на пальце. Рука принадлежала супруге ученого, по чистой случайности заглянувшей в лабораторию мужа во время его опытов.
И что же? Проникающие свойства необычных лучей вызвали в обществе волну возмущения. Ведь на сомнительных снимках человеческие органы представали глазам не просто обнаженными, а в каком-то извращенном виде: вывороченные ребра, искривленные руки и ноги…
Однако профессор, вопреки упрекам в безнравственности, упорно продолжал демонстрировать все новые и новые "неприличные" пленки, возбуждая к ним пусть и нездоровое, но все-таки любопытство. В конце концов под вопли общественности, требующей прекратить дальнейшие исследования Х-лучей, Рентгену в 1901 году была присуждена за них… Нобелевская премия.
Словом, костяная рука сыграла науке на руку, создав ценному открытию заслуженную сенсацию. Как говорится, лишняя реклама — делу не помеха.
Почти в тех же самых словах раскрыл суть своей натуры, осаждаемый прессой после присуждения ему Нобелевской премии американский химик-органик Берне Вудворд: "Я думаю, и нередко очень долго и мучительно напряженно, перед постановкой очередного исследования. К примеру, чтобы прийти к идее синтезирования витамина В12 я ее предварительно обдумывал лет а> двадцать". "Что же получается, — прервал Вудворда один из присутствующих на церемонии коллег, — что синтез хинина вы еще задумали, будучи семилетним сорванцом?" Пути гениев и вправду неисповедимы. Ведь хинин Вудворд синтезировал в 1944 году, т. е. в возрасте 27 лет!
"Всю жизнь" думал о теории всемирного тяготения Исаак Ньютон, передавший свое творческое состояние так: "Я кажусь самому себе мальчиком, играющим у моря, которому удалось найти более красивый камешек, чем другим; но океан неизведанного лежит передо мной".
Искать, исследовать, подобно Рентгену, а не мечтать о всемогуществе, как Ленард, — ют чем должен заниматься подлинный ученый, принимаясь за новую научную работу. Подумайте сами, кто должен был заслужить благосклонность Фемиды и получить в приоритетной борьбе признание за глобальное открытие в химии: Менделеев, глубоко разобравшийся в хаосе материалистического мира, или Ньюлендс с его расплывчатыми формулировками и умозаключениями.