Страница 41 из 89
Очень занятно охарактеризовал стиль работы Леонардо да Винчи его соотечественник Б. Кастильоне, сказав о нем следующее: "Один из величайших живописцев человечества ни во что не ставил исскуство, в коем он превзошел всех, и взялся за философствование. И в этой области у него были столь специфические и фантастические понятия новаторского пошиба, что для их уразумения не хватило бы всего его искусства". Вот так-то. По мнению видных историков науки англичанина Э. Томбриха и американца Д. С. Стронга, амбиции Леонардо-мыслителя всегда брали верх над чувственным восприятием Леонардо-художника, которое было столь загадочно и непонятно, что до сих пор обескураживает нас.
Мистический интерес к личности Леонардо да Винчи побудил отдельных историков науки изучить соответствующие труды его предшественников. Что же из этого вышло? Третья сенсация! Как оказалось, ряд рисунков, математических выкладок и отдельных мыслей Леонардо да Винчи удивительно точно совпали с идеями и их наглядными разработками, обнаруженными в этих трудах. Что же выходит? Леонардо да Винчи, которого всю жизнь обворовывали, некогда кого-то обворовал сам? Поистине ошеломляющее открытие. И можно ли приписать его чистой случайности?
Обычно душа разоблачению кумиров противится. В особенности таких, как Леонардо да Винчи. Ведь он служил всем поколениям творческой молодежи образцом самой высочайшей нравственности, которую проповедовал и своим великим искусством, и своими наставлениями. Вот только одно из его многочисленных изречений: "Ложь настолько презренна, что даже если она станет хорошо говорить о великих делах бога, она отнимет благодать у своего божества, а истина обладает таким превосходством, что даже если она начнет хвалить самые ничтожные вещи, они сделаются благородными!" Просто невозможно представить, что произнесший эти слова человек был способен опуститься до примитивного жульничества, грубого заимствования чужого интеллекта и срисовывания чужих чертежей! Однако, не за это ли "второе я" он понес такое страшное наказание, как разбазаривание после его смерти разными непристойными людьми того, чему посвятил всю свою жизнь? Да что наследие! Как только Леонардо да Винчи был заподозрен историками в моральной нечистоплотности, низвержение его личности дошло, можно сказать, до края. По западным странам тут же покатилась молва, что общепризнанный гений вообще не сделал ничего достойного для науки, будучи самым обыкновенным шарлатаном. Конечно, поддержали ее далеко не все.
В противовес такой категоричной переоценке ценностей ряд американских ученых единодушно объединился в общество за восстановление репутации Леонардо да Винчи. Спрашивается, зачем миру все эти эмоциональные всплески? Что они решают теперь? И хотя сам художник утверждал, что "противник, вскрывающий ошибки, полезнее, чем друг, желающий их скрыть", есть ли в этих противниках нужда на настоящий момент? И не рискуют ли они, вооружившись палками, потерпеть поражение? Слишком уж далеко отстоят от нас и великий мастер, и эпоха Возрождения, слишком по-разному осознаются различными поколениями их потери и приобретения, чтобы вынести объективную оценку "свежим фактам", не заплутав в трех соснах. Ведь мы привыкли оперировать совершенно иными научными категориями и нравственными принципами, чем те, что бытовали в XV веке, имевшем свои традиции, обычаи, культуру, мораль и определенную совокупность знаний. Общественный разум человечества склонен смотреть на минувшее со своей колокольни, и поэтому его оценки почти Всегда будут грешить недостаточной объективностью
Нас коробит от дефицита щепетильности в Леонардо да Винчи, но если пролистнуть назад еще одно тысячелетие и оказаться в "золотом веке" Древней Греции, то мы только и будем натыкаться на аналогичные случаи. Почему? Да потому что в этот период было просто принято приписывать зарождающиеся то здесь, то там оригинальные идеи кучке наиболее именитых мыслителей, хотя в наших глазах такие действия и выглядят кощунственными. Специалистам по истории науки Древнего мира и раннего Средневековья бывает действительно чрезвычайно сложно точно указать автора того или иного научного достижения. И любой успех в таком тонком и деликатном деле воспринимается ученым миром как безусловная победа блестящего историка-детектива.
К их числу можно, например, отнести поисковую работу группы исследователей из Еревана. Накануне празднования 1500-летия со дня рождения выдающегося армянского философа Давида Анахта, нареченного Непобедимым в честь его неизменных побед в публичных диспутах с афинскими и византийскими философами, им удалось исправить целый ряд "погрешностей" в его биографии. Ими, в частности, было установлено, что историческая традиция неоправданно приписала армянскому философу многие воззрения, бытовавшие в V–VII веках, но ничего общего не имеющие с идеями самого Анахта. В то же время было доказано, что именно Анахт является автором сочинений, известных как "Толкования категорий Аристотеля", которые долгое время считали принадлежащими Александрийской философской школе и преподносились как труды Дионисия Ареопагита.
Абсурдный вроде бы вопрос, но сколько непомерных коллективных усилий потребовала разгадка тайны, связанной с именем Евклида и рождением евклидовой геометрии, даже трудно представить. "Почему, — спрашивали историки математики, — отсутствуют какие-либо исторические сведения об авторе знаменитых "Начал", когда о его более скромных соотечественниках известно куда больше?" Удивляло и другое обстоятельство: как для такого выдающегося ума эпохи эллинизма, оставившего столь фундаментальное математическое наследие, не нашлось места в Александрийском храме Птолемея? Почему на памятнике Эрастофена, где выгравированы имена всех крупнейших математиков, его имени нет? Не потому ли, что не было самого Евклида?
Представьте, что именно так поставил вопрос видный специалист по истории математики Ж.Итаре, заявивший, что Евклида в истории не существовало, и под этим именем скорее всего объединились несколько александрийских математиков. (Здесь уместно припомнить споры вокруг личности Козьмы Пруткова и коллективное творчество французских математиков, объединившихся в 1937 году под общим псевдонимом Никола Бурбаки.) Понятно, что его сенсационное "открытие" ошарашило весь ученый мир. И что любопытно: Итаре оказался не одинок.
В самом начале нашего столетия русским математиком М.Е. Ващенко-Захарченко и датчанином И.Г. Цейтеном, а затем голландцем Б.Л. Вандер-Варденом и представителями советской историко-научной шк^лы Юшкевича были выявлены якобы истинные авторы евклидовских "Начал". Эти исследователи хором утверждали, что во времена Евклида при составлении коллективных сборников применялся тот же принцип "разделения труда", что и сейчас: каждый из древнегреческих математиков
участвовал в разработке отдельных математических вопросов. Так, Гиппократ Хиосский подготовил первые четыре части "Начал" (любопытно, что остальные труды по геометрии этого математика до нас не дошли), пятую и шестую части об общей теории пропорций и аксиоматическом методе в математике написал Евдокс Книдский совместно с пифагорейцами. По мнению Вандер-Вардена, автором восьмой книги был учитель Евдокса, Архии Тарентский. По всей видимости, седьмая и девятая части знаменитого сочинения тоже целиком принадлежали руке этого удивительного механика, математика, астронома и… полководца Древней Греции. В разработке всех 13 книг участвовали также Гибсикл, Исидор Милетский, Теэтет Афинский и другие оставшиеся в тени ученые.
Выходит, все они и творили под именем Евклида? Как-то не верится: такое количество народа и такой лаконичный псевдоним! И потом, если даже допустить такую "многоликость" выдающегося геометра, то каким образом в многочисленные справочники и труды по истории математики проникли достаточно пикантные подробности из жизни и деятельности этого математика, да к тому же с указанием на его незаурядные композиторские способности? (Согласно этим источникам Евклид создал ряд интересных музыкальных произведений.) Что они принадлежали всей когорте? Здравомыслящему человеку сразу становится понятно, что "здесь что-то не так". И как при этом истолковывать действия летописцев науки, сознательно искажающих реальное положение вещей и тем самым вовлекающих большие массы читателей в грандиозный обман? Разве не преступление заниматься намеренной перетасовкой фактов, чтобы приобрести популярность, обкрадывать одних исследователей и незаслуженно прославлять других вопреки истине? К сожалению, подобные действия, пахнущие явным "криминалом", до сих пор не встречают никакого отпора и подобно спруту опутывают науку по ногам и рукам.