Страница 9 из 38
Он злобно пнул недобитую черепаху тростью.
— Вы думаете, сэр, их не берет бомба? — осведомился надзиратель, с отчаянием поглядывая по сторонам и мысленно проклиная сторожей, которые будто под землю провалились.
— Я говорю не про этих! — Хеджес презрительно ковырнул безропотную черепаху. — Я говорю про тех, что делаем мы. Поэтому я и ненавижу этих гадин, что мне слишком много приходится их видеть на Биссе! Тысячи черепах! Сотни тысяч! Миллионы!…
— Как вы сказали, сэр? — Лицо надзирателя вдруг почтительно насторожилось. — На Биссе? Вы оттуда, сэр?
— Вы понимаете, я путешествую инкогнито, — величественно изрек тощий человек, которого звали Хеджес. — Тем более вам не следует узнавать особу, которая сейчас заедет за мной… С королями шутки плохи, мой милый!
— Ваше величество… — пролепетал Джим Яриш.
— Вы ошибаетесь, — произнес с расстановкой Хеджес, наслаждаясь замешательством старика. — Я только премьер-министр… А вот и его величество!
С мягким урчанием на шоссе, в нескольких метрах от них остановилась темно-оливковая сигара, выпустив сизое облачко отработанного бензина. Рослый смуглый человек с пронзительными смоляными глазами сидел чуть сгорбившись за рулем. Его лицо пересекал широкий багровый рубец. Он не взглянул на Хеджеса и хранителя заповедника. Только два резких сигнала обнаружили, что владелец машины торопится и не намерен ждать.
Хеджес сел на заднее сиденье, испуганно поглядывая на своего короля, владыку королевства Бисса, Лайснеля Крэгса, который самолично вел машину. Судя по всему, король был человеком очень неразговорчивым. Его темное, неподвижное лицо внушало не то уважение, не то страх. Бледные губы были плотно сжаты, большие черные глаза нетерпеливо смотрели на дорогу.
— Консул ждет нас? — наконец бросил он, не глядя на Хеджеса.
— Консул в отъезде… — Хеджес был зол не на шутку. — Я разговаривал с каким-то мальчишкой. Похоже, он ничего не слыхал ни о королевстве Бисса, ни о вас, ни о вашей миссии… Он вас примет.
— Примет! — Крэгс презрительно фыркнул. — Когда вы научитесь держаться с достоинством? Мне бы следовало взять одну из моих черепах, а не вас…
— Тогда пусть ваши черепахи и добывают вам деньги! — отрезал Хеджес, внезапно нарушая этикет. — Вы направляетесь в консульство иностранной державы, безусловно враждебной, на переговоры, которые я, ваш премьер-министр, совершенно не одобряю…
Крэгс молча просверлил Хеджеса такими глазами, что тот невольно поперхнулся и разозлился еще больше.
— Пока вы были ученым и делали свои игрушки, я вам помогал! — зашипел он. — Но теперь вы лезете в политики! В спасители человечества! Получаете письма из Советов! Вам пишет какой-то Эндрюхи!
— Андрюхин — крупный ученый! — сухо отчеканил Крэгс. — Говорят, он сочетал кибернетику с проблемой долголетия. Понятия не имею, как он это сделал…
— Долголетия? — Хеджес поднял голову. — А на какой дьявол это долголетие, если всем нам и вашему Эндрюхи тоже осталось жить год, два, ну, может быть, три? Он не ученый — он идиот!
— Мой друг, Архимед решал уравнение, когда меч римского солдата уже касался его шеи. Андрюхин — настоящий, большой ученый. Все отведенные ему в жизни секунды он будет думать о науке.
— Вы полагаете, ему понравятся черепахи? — удивился Хеджес. — Берегитесь! Мне и то становится невыносимо думать, что ваши машинки выживут, а я — нет. Этот примитивный варвар постарается взорвать всю вашу затею!…
— Маловероятно! — отрезал Крэгс.
Хеджес в полном изнеможении повалился на кожаные подушки. У Крэгса шевельнулись пушистые брови…
Если бы вам довелось побывать в советском консульстве на Фароо-Маро, то среди ярчайших, голубых с золотом, плакатов пароходных компаний и великолепной коллекции туземного оружия, вы наверняка обратили бы внимание на таблицу, вычерченную с величайшим тщанием и любовью. Эту таблицу в часы досуга изготовил собственными руками помощник консула Василий Иванович Квашин. Для того чтобы содержание таблицы ни у кого не вызывало сомнений и кривотолков, Василий Иванович каллиграфическим почерком вывел вверху: «Розыгрыш первенства СССР по хоккею с шайбой в 19…-19… годы».
Телефонный звонок Хеджеса и его предупреждение, что он заедет в консульство с королем Биссы, не произвели должного впечатления на Василия Ивановича. Он решил, что речь пойдет об одной из обычных торговых сделок.
Наслаждаясь временным затишьем и не подозревая, в какие невероятные приключения судьба вовлечет его буквально через несколько минут, Василий Иванович, которому не минуло еще и тридцати лет, стоял перед своей роскошной таблицей, куда он только что занес последние данные, и наслаждался от души. Невыразимо приятно было в эту душную жарищу даже постоять вот так у таблицы и подумать о хоккее. От таблицы словно веяло освежающим холодком, попахивало искрящимся, синим снежком.
Послышался рокот подъехавшего автомобиля. У дома консульства остановилась темно-оливковая сигара; по дороге к бунгало направились два совершенно не похожих друг на друга человека.
Слева, лениво загребая ногами, шел вразвалку тощий, маленький джентльмен, лет сорока с небольшим, надменно вздернув плоское, крохотное личико с огромным лбом и красным носиком, на котором чудом держались толстые, темные очки.
Справа, чуть позади, слегка хмуря черные, с проседью, густые брови, вышагивал человек, настолько похожий на морского разбойника далеких времен, что Василий Иванович даже присвистнул, явно заинтригованный. Тяжелое смуглое лицо незнакомца от уха до крутого, квадратного подбородка пересекал багровый рубец. Его смоляные колючие глаза так быстро и пронизывающе рассматривали людей, что каждый невольно поеживался. Он был широкоплеч, высок и, хотя ему явно перевалило за пятьдесят, легко нес свое сильное тело на длинных, мускулистых ногах спортсмена.
Входя на веранду, он снял шляпу, очарование исчезло: незнакомец был лыс.
— Крэгс, — сухо сообщил он густым басом, протягивая Василию Ивановичу широкую, огрубелую ладонь. — Около недели назад я получил письмо от моего ученого друга, вашего соотечественника академика Андрюхина. Вам известно его имя? — Он строго взглянул на Василия Ивановича.
Тот несколько удивленно и в то же время почтительно наклонил голову. Академик Андрюхин был одним из тех людей, которыми гордилась его великая страна, и странно было бы не знать его.
— Мы переписывались и раньше, — продолжал Крэгс. — Я не собираюсь отнимать у вас время, вдаваясь в скучные для неспециалиста научные подробности, но мы оба занимаемся одной и той же отраслью науки. Ее называют кибернетикой. Стоим мы на крайних полюсах. Он идет от мысли, что человеку суждено жить на Земле еще многие сотни тысяч лет. Я убежден, что жизнь на Земле будет трагически прервана в ближайшие годы, быть может дни, и не скорблю об этом. Андрюхин добился невероятных результатов в борьбе со старостью. Более того, ему удалось, не понимаю как, вдвое и даже втрое продлить человеческую жизнь. Это весьма замечательно, только люди вряд ли воспользуются этими достижениями. Мои успехи гораздо скромнее. Убежденный, что человечество вырождается полностью, я совершенствовал свои электронные машины. Им я отдал всю жизнь. Мне удалось создать систему, при которой мои механизмы не только запоминают массу фактов, читают, пишут, переводят, делают любые вычисления, но и воспроизводят сами себя. Им не страшны ни радиация, ни болезни, ни адские температуры, ни взрывы самой необузданной силы. Они не боятся и старости. Они переживут всё. Я создаю новую расу, которая сохранит все лучшее, сделанное несовершенным человечеством… Но я хочу получить поддержку и советы великого ученого — вашего Андрюхина. Я надеюсь его убедить… Вдвоем мы совершим чудеса! Короче говоря, я хотел бы получить визу на въезд в Советский Союз. Вот письмо Андрюхина. Он, видимо, тоже интересуется моей работой и настоятельно приглашает меня приехать еще в этом месяце. Есть формальные трудности — я король Биссы. Мое королевство не признано вашей страной. У меня нет другого подданства. Но, конечно, я готов просить о визе по моему старому паспорту канадского гражданина, лишь бы скорее покончить со всей этой ерундой. Я хотел бы выехать в Советский Союз через неделю.