Страница 34 из 54
Идея-фикс сегодняшнего человечества — обмануть всемогущую Цифру, выскочить из-под нее, стать еще свободнее, еще богаче, еще счастливее… Хоть анекдот сочиняй — для дружественной системы Центавра. Или персонально для Гребенщикова. Который часто улыбается, но редко смеется. И которому даже в славном городе Питере «в последнее время совершенно не с кем поговорить».
Ну что ему на это сказать? Что он сам себе выбрал такую карму?
— Так я и не жалуюсь… — грустно улыбается он в ответ.
Или напомнить ему, чем кончается диалог с Матрицей по его же любимому Гибсону? Всё веселей.
— Нет, — сказал он и размахнулся, его пальцы разжались и выпустили сюрикен. Вспышка серебра — и звёздочка вспорола поверхность настенного экрана. Экран ожил, по нему побежали разноцветные переливы, будто случайные мазки кисти. Экран словно корчился от боли.
— Ты мне не нужен, — сказал Кейс.
Или привезти загрустившему ниндзя именной сюрикен?
Так ведь на таможне отнимут.
У входа в отель висело несколько автосекретарей; их старые, печатающие с голоса устройства были заботливо завернуты в пластиковую пленку — свидетельство того, что письменность в этой стране еще имела какой-то вес.
Это была медлительная страна.
Такси несет нас по бетонным джунглям Синдзюку. Центральный Токио, как и всегда, напоминает огромную консервную банку, которую набили людьми пополам с иероглифами и хорошенько взболтали. Китайские скарабеи, тараканы хираганы-катаканы впиваются в зрачки, присасываются к мозжечку, вгрызаются в подсознание:
Какие фантазии, глюки и миражи вызывали во мне эти знаки лет двадцать назад, когда я не знал японского? Хоть убей не помню. Давно это было. С другой стороны — а кто из нас помнит, что означали буквы кириллицы и латиницы до того, как они стали буквами? Тоже ведь что-то конкретное изображали. Только мы с Западом о том забыли, а японцы с китайцами — нет…
— Митька, я понял! — вдруг осеняет Борю, пытливо изучающего пейзаж за окном. — Надо снимать японское анимэ по песням «Аквариума»!
Я представляю себе «Ghost in the Shell» на слова «Козлодоева», и у меня плавно съезжает крыша. Гляжу на Гребенщикова — тот серьезен и строг. Перезагружаюсь. И пытаюсь представить «Фикус религиозный» в формате «Принцессы Мононокэ». Хм… А почему бы и нет?
— Тогда уж и мангу выпускать. В довесок к альбому, — осторожно фантазирую я. — Традиция такая: приличному мультику всегда комикс-версия полагается. Разумеется, того же художника.
— У-гум… — задумчиво кивает Боря, по-прежнему не отрываясь от окна.
Болтаем с Ириной про Каневского — и в разговоре всплывает слово «аура».
— Вообще, — говорю, — интересно, что понятия «аура» и «аурора» — одного корня.
— У-гум…
К слову рассказываю, как один японский читатель прислал Мураками по Интернету список человеческих фобий. Чего там только не было! Например, «боязнь всего каменного» или «боязнь левой стороны». Но больше всего мне понравилась «аурорафобия — боязнь рассветов».
— Как-как? — переспрашивает Борис.
— Вы серьезно влипли, мсье Кейс. Вам будет предъявлено обвинение в заговоре с целью увеличения автономности искусственного разума.
В огромном универмаге «Такасимая» разделяемся по интересам: девчонки бегут изучать новые местные запахи (на парфюмы «Сисэйдо» Ирина подсела еще в 98-м), а мальчишки — последние звуки, бренчалки, жужжалки и движущиеся картинки.
Борис называет какие-то японские имена, каких я отродясь не слышал — Накао Хироюки, Томиока Сатоси… Что за звери, и где он их выкопал?
Теребим продавца. То, что нужно, отыскивается в отделе «электронная музыка».
Позже, в отеле, Боря поставит мне эту «музыку». А сам застынет посреди комнаты — и ну медитировать, обмениваясь с Сашей Васильевым междометиями различной степени восторга.
Я же озадаченно почешу в голове. С одной стороны, если чем-то подобным станет звук «Аквариума» через пару лет — боюсь, мне придется совершить харакири. С другой стороны — мои шестое-седьмое (и немного девятое) чувства подсказывают, что бояться не стоит. Скорее тут у них что-то производственно-цеховое. Профессионалы от саунд-мэйкинга изучают потенциальные возможности Звука. Нормальное такое явление. Вот и наш брат-филолог любит в семантике с этимологией поковыряться — однако никто же не пишет роман о битвах морфем, интригах лексем и похождениях словоформ.
Хотя? Неплохая идея!
В отделе DVD загружаем Борю анимацией Хаяо Миядзаки — «азиатского андерсена» наших дней, которого, к сожалению, еще мало знают в России. Конечно, пиратские версии гуляют среди фанатов анимэ, но в дурных переводах с английского — и только в пределах Москвы и Питера. Реальную же известность в России получил только один его фильм — «Унесенные призраками». И то лишь благодаря тому, что отхватил сразу несколько призов в Каннах.
«Унесенных призраками» называют японской «Алисой в Зазеркалье». Хотя уже на английском название фильма — «Spirited Away» — слишком «смазано», а на русском с английского и подавно. На самом деле призраки (т. е. души покойников) тут ни при чем. Отсмотрев это кино раза четыре и разъяв название на иероглифы, лично я для себя перевожу его название так: «(Синтоистские) боги, уносящие Сэн и Тихиро» (два имени одной девочки в параллельных мирах). Ибо уже в самом заглавии — ключ к пониманию этой гениальной эротико-эпической фантазии.
В главной героине, девочке Тихиро, постепенно просыпается женщина. И она попадает в мир Большой Природы = языческих богов, где на время забывает свое настоящее имя.
Чтобы вспомнить его и вернуться «в основной мир» (к самой себе), Тихиро должна этих богов ублажить, для чего ей придется основательно потрудиться…
В общем, руки отрывать за такие переводы. Как говорил в таких ситуациях Боря — «Все надо переделывать с самого начала, никому ничего доверить нельзя!». Впрочем, может быть, он этого вслух и не говорил. Не важно.
Возможно, отчасти и по вине перевода, но у большинства моих русских друзей впечатление от этого фильма осталось странное: «Очень красиво, но непонятно. Надо бы как-нибудь еще посмотреть».
Жаль, конечно. Но чему удивляться? Японское Зазеркалье населяют языческие боги — коми. Обитающие во всем, что нас окружает. А с языческими богами, мы, увы, потеряли контакт слишком давно, чтобы сразу-таки вспомнить, чего от них ожидать и как с ними грамотно обращаться.
Западная половинка нашего сознания, как всегда, нахально тянет одеяло на себя — и мы упорно продолжаем разделять мир вокруг на своих и чужих, злых и добрых, друзей и врагов. И от окружающих — увы! — автоматически ожидаем того же.
Но среди коми нет хороших или плохих. Они просто адекватно реагируют на твои же действия, вот и все. Как ты с Природой — так и она с тобой. Казалось бы, проще некуда — а вот поди ж ты: маемся, маемся…
Ох, пора перейти эту реку вброд. Сколько уж можно-то.
— В их мифологии меня почему-то особенно привлекают лисы, — признается Боря за обедом. — Можно о лисах подробнее?
И не зря привлекают. Именно лисы (кицунэ) — главные оборотни в японской иерархии божьих посланников. Работа у них непростая. Все синтоистские ками общаются с людьми через своих адъютантов-животных. Эти животные также оберегают ками и наказывают людей, если люди к богам непочтительны (о том, как происходят такие «разборки», см. фильм Хаяо Миядзаки «Принцесса Мононокэ»), Лисы — ассистенты богини Инари, покровительницы риса и урожая, а в последнее время — бизнеса и производства.