Вестфолд

— Смотри-ка, и у кого из нас после этого всё разложено по полочкам? — хмыкнул он. — Ладно, будем считать, что ты меня убедила. Только учти: если по возвращении в город не побежишь к шерифу, это может рассматриваться как соучастие. А за такое здесь наказывают очень сурово.

— Ничего, у меня есть уважительная причина: с такой ногой не слишком-то побегаешь. — Я кивнула на перевязанную лодыжку. — А к тому времени как я смогу выходить из комнаты, информация безвозвратно устареет.

— Что-то я не слышу в твоём голосе безоговорочной преданности местным властям и гражданскому долгу, — усмехнулся Уилл.

— Не забывай: я не местная. Не знаю, почему именно вы так сцепились с де Оксенфордом, но меня это точно не касается. И никаких причин занимать ту или иную сторону я не вижу.

— А как насчёт нашего личного обаяния? — подмигнул он.

Я рассмеялась.

— Можешь быть спокоен: в этом вопросе ты точно выигрываешь.

— Что ж, по такому поводу мы можем смело проделать остаток пути до Вестфолда, — предложил Уилл, мельком глянув на небо.

Должно быть, положение солнца подсказывало ему, что пора поторопиться.

— Только один вопрос, — остановила его я. — Удовлетвори моё любопытство: что бы было, если бы мне не удалось тебя убедить? Я бы отправилась в путешествие вниз по ручью с перерезанным горлом, на радость какому-нибудь подвыпившему рыбаку?

Лицо Статли стало очень серьёзным. Куда-то пропал прежде не исчезавший из глаз насмешливый огонёк.

— Слушай, я не знаю, какими историями тебя здесь накормили; судя по рассказу про леди Маргарет, подход у здешних рассказчиков чрезвычайно творческий. Я, конечно, занимаюсь грабежом, но убийства и изнасилования, как ты говоришь, из любви к искусству — это не мой профиль.

— И каков же твой профиль? — поинтересовалась я.

— Если хочешь, можешь смеяться, — отозвался Уилл вполне серьёзно, — но я несу ответственность за всех тех, до кого нет никакого дела так называемой законной власти. В лучшем случае нет дела, — поправился он, — в худшем они подвергаются преследованиям.

— А может, преследования вполне обоснованны? — возразила я.

— Ты сама сказала, что приехала совсем недавно. Поживи здесь ещё немного — и всё увидишь собственными глазами.

— Хочешь сказать, что ты действительно грабишь богатых и делишься с бедными? — скептически спросила я.

Уилл поморщился.

— Дело не в деньгах, — покачал головой он. — Думаешь, мало бывший богатых скрывается на сегодняшний день по лесам? Дело в горстке людей, которые узурпировали власть в графстве и решили, будто им всё дозволено.

— Так-таки узурпировали? — Меня было не так уж легко убедить. — Насколько мне известно, граф Вестфолдский давно умер, его сыновья — тоже. Род прервался, наследников не осталось. Если бы шериф не взял власть в свои руки, здесь мог начаться полный беспредел.

— Ты думаешь, то, что здесь происходит сейчас, сильно от этого отличается? Тот же самый беспредел, только под маской законности. Пройди как-нибудь мимо окон замковой темницы и послушай, как у людей вырывают чистосердечные признания. Впечатление будет незабываемым, можешь поверить мне на слово.

— Хочешь сказать, при покойном графе не происходило то же самое?

— Во всяком случае не в тех масштабах, — уверенно сказал Статли. — Да и потом, мало ли знатных людей умирают от болезней, пусть даже и не оставляя потомства. Ты хоть раз слышала, чтобы место графа, герцога или барона занял назначенный в его округ шериф?

Тут я была вынуждена согласиться: случай действительно казался неординарным.

— Ладно, мы с тобой заболтались, — сказал он вдруг, многозначительно поглядев на солнце. — Ты отдохнула? Готова к оставшемуся пути?

— А я и не уставала, — хмыкнула я.

— Зачем же мы тогда здесь остановились? Чтобы поспорить о политике?

— Вообще-то я подумала, что ты сам устанешь тащить меня без остановки до города. Но вслух ведь не признаешься?

Уилл бросил на меня недоверчивый взгляд, потом покачал головой и снова рассмеялся.

— На случай нашей будущей встречи можешь иметь в виду, что я не так легко устаю, — заверил он. — У меня достаточно богатый опыт.

— В том, чтобы носить женщин на руках? — уточнила я.

— Вообще-то я имел в виду раненых, — усмехнулся Статли. — Но если на то пошло, то женщин тоже.

С этими словами он снова взял меня на руки. Остаток пути мы одолели достаточно быстро.

Когда мы оказались в пределах города, я попросила Уилла остановиться и опустить меня на землю.

— Отсюда я запросто найму карету, — пояснила я. — Тебе нет никакой нужды нести меня до самой гостиницы.

— Заботишься о моём здоровье? — хмыкнул он, выполняя однако же мою просьбу.

— Почему это? — отозвалась я. — Может, просто не хочу, чтобы ты слишком много обо мне узнал.

— Это верно, лишняя осторожность никогда не повредит, — одобрил Статли.

— Я очень признательна тебе за помощь, правда, — сказала я, заметив приближающуюся пустую карету и делая кучеру знак остановиться. — И рада была знакомству.

— Это с лесным-то разбойником? — шутливо поинтересовался он. — Тебе никогда не говорили, что следует быть более разборчивой в связях?

Я беспомощно развела руками.

— Что же я могу поделать, если среди повстречавшихся мне в Вестфолде людей разбойник оказался покамест наиболее адекватным?

— Такие рассуждения не доведут тебя до добра, — рассмеялся Уилл. Я уже садилась, с его помощью, в остановившуюся карету. — Ну что ж, до новой встречи, Инга Стабборн из Кронвуда!

Он сделал знак кучеру, и карета тронулась. Я смотрела вслед ухмыляющемуся Статли широко выпученными глазами. Дэнвуд Дэнвудом, но, похоже, у лесных разбойников и в Вестфолде прекрасно поставлена система осведомления. Вот уж никогда бы не подумала. И что-то мне подсказывало, что Вестфолдский шериф тоже имел о возможностях собственных противников весьма смутное представление.

Глава 3

Дни моего вынужденного заточения в гостиничной комнате тянулись медленно и тоскливо. Я проводила здесь всё своё время, никуда не отлучаясь, пребывая в основном в лежачем положении, с вытянутой ногой. Впрочем, жаловаться не приходилось: хорошо, что не с протянутой. Чуть меньше везения, и в Вестфолд притащили бы исключительно мой хладный труп, и то лишь в том случае, если смогли бы отскрести его от камней. Еду мне прямо в комнату приносила горничная; она же забирала потом использованную посуду. Два раза приходила меня навестить Кларисса. Сокрушалась о том, как неудачно всё сложилось, рассказывала об очередном приёме, который я была вынуждена пропустить, и обещала непременно свозить меня на прогулку по замковому саду, как только этого позволит моё здоровье. Здоровье пока не позволяло, однако же нога болела всё меньше, так что дело медленно, но верно шло на поправку.

Единственным доступным мне развлечением было окно, выходившее во внутренний двор. По прошествии двух первых дней, когда нога особенно болезненно реагировала на всякое передвижение, я стала время от времени перебираться с кровати на широкий и длинный подоконник. Горничная по моей просьбе постелила на него толстое, мягкое одеяло, и я полу ложилась поверх этого одеяла, как положено, вытянув ноги. Таким образом, в хорошую погоду можно было распахнуть ставни, подставить лицо ветру, а иногда и косым солнечным лучам, послушать щебетание птиц и поглазеть на происходящее во дворе. Впрочем, не только во дворе.

Дело в том, что здание весьма популярной гостиницы было в своё время достроено, и в результате имело теперь форму кочерги. Моя комната располагалась совсем недалеко от угла, соединявшего две части дома, и потому некоторые из окон, проделанных в тянувшейся перпендикулярно стене находились весьма близко от моего собственного. Устроившись на подоконнике и как следует распахнув ставни, я по сути сидела как раз напротив некоторых окон.

В один прекрасный день из такого окна, расположенного на один этаж выше моего, раздались громкие крики. Затем штора отдёрнулась, и в проёме возник женский силуэт. Женщина была не то полуодета, не то полураздета (предоставляю читателю самостоятельно решить, который из этих вариантов выбрал бы пессимист, а который — оптимист); длинные растрёпанные волосы разметались по плечам и спине. Она что-то громко кричала, при этом эмоционально жестикулируя. Из наиболее часто повторяющихся слов до моих ушей доносилось «мерзавец», «бабник» и «обманщик». Вскоре в поле моего зрения появились мужские руки, попытавшиеся оттащить женщину от окна, но эти усилия оказались безрезультатными.